The Fighter | rus

71

Я откинул волосы назад, с тревогой посмотрев на часы. Я сидел в одном и том же положении около двух часов; я оперся локтями о колени, нервно постукивая ногой. Меня освободят после того, как мой адвокат разделается с ними. С ублюдками, которые считали, что это нормально – удерживать меня здесь. Они считали так до тех пор, пока мой адвокат, Квинси, смог заставить одного из участников бойцовского клуба рассказать судье все эту историю. Может быть, теперь они поймут, что я невиновен. Я всего лишь пытался выжить и добиться для себя справедливости.

Снаружи послышался мелкий дождь, ненавязчиво стуча по грязному окну камеры заключения. В левом углу окно протекало, поэтому я с легкостью мог разглядеть все капли. Я скривился от ужаса при мысли, что провел здесь больше недели.

Недели.

Я вздохнул и медленно закрыл глаза. Моя мама умирала – это последнее, что я слышал из больницы. Обычно, когда мне звонили оттуда, то в ближайшие десять минут я уже садился на самолет, но не в этот раз. В этот раз мне пришлось извиниться, как трус и сказать им, что я осужден за убийство. Я не мог приехать, я был арестован. Я убил человека. Я тихо молился, что она еще дышала, там, в Штатах. Молился, чтобы я успел повидаться с ней в последний раз. Я не только хотел увидеть ее, но и получить все ответы. Моя мама была единственной в семье, кто смог бы ответить на вопросы об этой пуле.

Мои глаза остановились на часах. Пробило двенадцать, но в коридоре так никто и не показался. В пару шагах от моей камеры стоял мужчина в синей униформе. Со своего ракурса я мог разглядеть только детали его внешности, но осознание того, что он находился тут – лишь ухудшало мое пребывание здесь. Мне хотелось выйти отсюда и сесть на самолет вместе с Беккой.


– Прости, малыш, - извинился я. – Я должен кое-что сказать тебе, прежде чем это начнет пожирать мой мозг. И я знаю, что если не скажу это сейчас, то не скажу уже никогда. Тем более, сегодня день Святого Валентина, я летел на самолете девять часов, и это то, что я хотел тебе сказать той ночью во время нашей ссоры в машине..

– Выкладывай! – закричала она, ударив меня по груди, отчего я прекратил бессвязную речь. На ее щеках еще не высохли слезы, как я смотрел на нее сверху вниз. Я глубоко вздохнул, не отрывая от нее зеленых глаз. Убрав руку с ее талии, я сделал небольшой шаг назад, чтобы вновь все обдумать.
Я ждал целую вечность, чтобы сказать ей об этом, а теперь, когда все ее внимание было направлено на меня, я не уверен, что готов. Но уже поздно. Это уже произошло.

– Я люблю тебя. Я нахожусь в абсолютно душераздирающей любви к тебе, Бекка, - внезапно сказал я; все сомнения тут же затихли, как только я признался в своих чувствах.

Я точно не знал, как хотел бы, чтобы она отреагировала. Глубоко вздохнув, она широко распахнула глаза. Я ощутил некую слабость в коленях, мучительно ожидая ее ответа. Бекка посмотрела на меня. Ее глаза заглянули в мои, и она нахмурилась.

– Я ненавижу тебя. Я ненавижу тебя всем сердцем, Гарри. Ты отвратительный человек, которого никто никогда не полюбит. Давай, люби меня сколько хочешь, просто знай, что я никогда не буду любить тебя за то, что ты сделал. Мне противно твое существование.*


– Стайлс, Гарри.

Я посмотрел на человека, стоящего возлей моей камеры. Встав со скамьи, я подошел к нему. Его карие глаза неуверенно посмотрели на меня, после чего я услышал звяканье ключей. Я выдохнул, мои молитвы были услышаны; решетка распахнулась.

Я вышел с небольшой улыбкой на лице, посмотрев на Квинси, который стоял чуть поодаль в своем деловом костюме и с кучей бумаг в руке. Он понимающе улыбнулся мне, протянув руку. Я с благодарностью пожал ему руку.

– Даже не пришлось идти в суд. Я хорош, не так ли?

Я кивнул.

– Да. Что произошло?

– Я доказал, что ты стрелял из пистолета всего раз. Многие мужчины, принимающие участие в уличных боях, рассказали, чем занимался Джек и подтвердили все, что ты рассказывал нам. Все обвинения сняты, Гарри. Мои поздравления.

Я с облегчением выдохнул. Мне наконец-то удалось откинуть дурные мысли, следуя за Квинси к выходу. Телефон, бумажник, ключи и ремень опять вернулись к своему законному хозяину. Разблокировав телефон, я заметил тонну непрочитанных сообщений и звонков от Криса, но отвечать на них сейчас я не собирался, быстро прокручивая контакты, чтобы найти одно имя: Бекка. На экране появился значок Apple на черном фоне, лишая меня последнего счастья.

BECCA'S P.O.V.

Возвращаться в квартиру Гарри было немного странно и непривычно после такого большого промежутка времени. Включив свет в гостиной, я остро ощутила, будто чего-то не хватает. Вся квартира была пустой и равнодушной, неживой и нетронутой за последние две недели. Нет, это не то чувство, когда ты возвращаешься с отпуска; это то чувство, когда ты вернулся из какого-то ужасного кошмара.

Я распустила волосы, небрежно сняв обувь. Всю эту неделю я провела с миссис Томлинсон и своими родителями. Джоанна все еще пребывала в шоке. Вероятно, что она вообще не отойдет от его смерти. Не могу сказать, что я сама отошла, но я точно контролировала свое состояние намного больше, чем она. Миссис Томлинсон была в шоке и сходила с ума. Я приносила ей еду в понедельник и вторник. Она пила сильные алкогольные напитки и плакала; она ничего не хотела, разве что, только моего ухода.

Хуже этого было лишь признаться своим родителям во вранье. Моя халатность по отношению к ним, безусловно, непростительна. Конечно, они простили меня, потому что я влипла в ужасную историю. Лиззи ни с кем из нас не разговаривала. С каждым днем макияж на ее лице становился темнее и темнее; она решила остаться брюнеткой. Я предложила родителям поговорить с ней, но они ответили, что в этом не будет пользы.

А теперь обо мне. У меня не было времени для собственных чувств. Я должна оставаться сильной для Гарри, когда вновь увижу его. Его разум охватили негативные мысли, и я решила помочь ему. Моя задача – как девушки и единственного друга – попытаться утешить его. Это довольно-таки трудно, потому что все, что он делал, так это отталкивал меня, находясь по ту сторону решетки.

Я тяжело вздохнула и расстегнула джинсы. Скинув их, я включила воду и забралась в ванную. В моей голове играла какая-то грустная мелодия. Такое ощущение, будто бы моя жизнь – какое-то кино. И я была главной героиней всего происходящего дерьма. Моего парня осудили за убийство, лучший друг умер, и человек, который однажды попытался убить меня, был убит моим парнем. Я жалко рассмеялась над собственными мыслями, одинокие слезы покинули мои глаза. Вода быстро наполняла ванную, и я вылила почти что всю бутылочку с пеной.

На пару секунд я прикрыла глаза и позволила своим мыслям немного расслабиться.
Горячая вода приятно покалывала кожу, белые пузыри практически перевалились через края ванны. Мне плевать. О чем тут беспокоиться? Я закрыла глаза, усиленно прогоняя все навязчивые образы из головы. Я не хотела думать о том, в какой депрессии находилась. Слезы продолжали скатываться по моим щекам.

– Перестань плакать, - прошептал голос возле двери. Я тут же открыла глаза, увидев Гарри. На нем была обычная белая футболка и черные джинсы. Он откинул волосы назад и подошел ко мне, не разрывая зрительного контакта.

Я приняла сидячее положение, приподняв голову, чтобы полностью видеть его.

– Прости.. Я просто.. – я замолкла, вытерев слезы. Гарри опустился на колени, чтобы быть со мной одного роста, совсем не заботясь о том, что находится в мыльной пене. Он улыбнулся. Трудно поверить, что он был здесь, рядом со мной, а не в камере, без охранников и наручников.

Гарри прикусил губу, прежде чем оглянуть всю комнату. Человек передо мной сильно отличался от того парня, которого я видела две недели назад в больнице. Щеки выглядели полнее, а в глазах вновь появилась та привычная искорка. Они больше не были болезненно тусклыми.

– Ты меня еще любишь? – спросил он с напряжением в голосе.

Я перегнулась через край ванны, положив мокрые руки ему на плечи. На белой ткани майки появились пятна, но я знала, что Гарри был не против. Я нахмурилась, заметив, что его губы слегка подрагивали.

– Да, конечно, - я заверила его. – Пожалуйста, больше не спрашивай меня. Ты ведь знаешь, что я всегда буду любить тебя.

Он покачал головой, сжав губы. Затем он резко встал, стягивая майку. Мои глаза были прикованы к синякам на его правом плече; повязка не могла полностью покрыть их. Гарри был не в состоянии, чтобы позаботиться об этом, и он абсолютно прав. Он знал, что я не осужу его.

Он расстегнул джинсы и одним движением откинул их к майке. Я подвинулась, чтобы он смог сесть напротив меня. Вода перелилась через край, но я не могла отвести глаз от него. Когда он сел, уровень воды едва доставал до его колена. Я грустно посмотрела на него; он, в свою очередь, посмотрел на меня взглядом, совершенно ничего не выражающим.

– Мы снова уезжаем, - прохрипел он.

– Мм?

– Самолет отправляется в Неваду через два часа. Ты не обязана лететь со мной.

Я нахмурилась. Его жизнь всегда была настолько неожиданной и сумасшедшей, но я знала, что он уже привык к этому. Он не из тех людей, которые дважды задумываются о покупке билета на самолет, и не из тех, кто дожидался того, чего ему нужно. Он собирался в Неваду, и я точно знала почему.

– Оу, Гарри, - пробормотала я. Мои руки коснулись его бедер, как я придвинулась ближе. – Я непременно поеду с тобой.

Непроизнесенные слова были из разряда тех, ответа на которые я боялась услышать. Мама Гарри занимала важнейшую часть в его мире, и ее потеря – равноценна потере всего мира. Выражение его лица говорило мне о том, что что-то не так. Что-то, что девятичасовой полет не сможет изменить.

Я положила руку на его грудь; рада, что он позволил мне поближе рассмотреть татуировку двух ласточек. Пузырьки исчезли, а моя рука продвинулась чуть дальше; Гарри блаженно прикрыл глаза. Он был восхитителен даже с его синяками, длинными волосами; всем. Боль в его глазах и не самое лучшее прошлое не могли отпугнуть меня. Я бы любила его любым, каким он был.

– Мне нужно подстричься, - он медленно сказал.

Я чуть не подавилась смешком.

– С чего бы это?

– Я должен выглядеть хорошим мальчиком перед мамой, понимаешь? Всего лишь подравнять. Справишься? – он открыл один глаз, чтобы посмотреть на меня. Я едва ли не открыла рот.

– Я? – он снова кивнул. – Думаю, да.

Гарри самодовольно улыбнулся, откинувшись на спинку ванной. Я нежно скользнула рукой по его коже, чем заработала его хриплый стон. Гарри поймал мои запястья, а я замерла, ожидая, когда он посмотрит на меня. Он так и не посмотрел, едва поморщив губы. Я закатила глаза и наклонилась, чтобы поцеловать его пухлые губы. Каждый раз, когда я ощущала его поцелуи, казалось, будто бы вся боль исчезала. Нет чувства лучше, чем это. Нет ничего, чего бы я не сделала, чтобы быть с ним.

<<>>

Черная расческа легко проходила по его волосам, когда-то давно небрежно разбросанные кудряшки превратились в короткие и аккуратные. Гарри рассматривал себя в зеркале с разных ракурсов. Возможно, я подстригла его слишком коротко, чтобы ему нравилось, но что касалось меня – я по-прежнему видела в нем самого красивого мужчину на свете.

– Как будто мне снова девятнадцать, - прокомментировал он. Кончиками пальцев он взъерошил менее заметные кудряшки, так, чтобы некоторые из них упали ему на лицо.

– Ты выглядишь прекрасно. Как долго мы будем в Неваде? – я положила расческу на место, поглядывая в зеркало из-за его плеча. Его глаза все еще прикованы к зеркалу; он потянул себя за волосы, чтобы посмотреть их настоящую длину. Они больше не касались его плеч, как это было раньше, покрывая половину шеи.

Гарри посмотрел на часы, а затем на меня, пожав плечами.

– Два дня. Не бери слишком много вещей.

Я оставила его одного в ванной комнате, достав из шкафа небольшую сумку. Мои волосы еще не до конца высохли после душа, как я упаковывала парочку вещей. Я ничего не хочу ему говорить, но я едва ли не на взводе от его настроя. Теперь он казался другим; отдаленно другим. Его взгляд полон неуверенности, как и его привязанность ко мне – она была другой. Я хотела, чтобы он поверил мне, когда я сказала, что все еще люблю его.

Вопрос о том, собирался ли он продолжать участвовать в боях, оставался открытым. Я никогда не чувствовала, что есть подходящее время, чтобы спросить его об этом, а он, в свою очередь, никогда не давал даже намека. Он постоянно о чем-то думал. За последний час мне пришлось несколько раз повторить его имя, чтобы привлечь к себе внимание. Он не был прежним Гарри. Либо он что-то скрывал от меня, либо чувствовал, что обязан быть со мной после всего, что случилось. Не знаю, чего из этого я хотела бы больше.

Я прошла за ним к входной двери, поймав на себе его кроткий взгляд. Я вернула его, но на самом ли деле он сейчас со мной?

* * * * * *

Гарри казался откровенно незаинтересованным, когда обращался ко мне с вопросами. Казалось, что он должен задать их, но его не слишком волновали ответы. Спрашивал, в порядке ли я и все ли хорошо, что он интересуется. Он был сам не свой, и я ненавидела этого. Я ненавидела каждую секунду этого «Гарри», с которым сидела рядом в самолете. Он даже не сделал вид, что его волнует та часть, где я рассказала своим родителям о лживой беременности. Я была уверена, что этого оттого, что его мысли сейчас сконцентрированы на своей маме.

– Я люблю тебя, - я улыбнулась, прижавшись губами к его шее.

– Я тоже люблю тебя, малыш, - его зеленые глаза с улыбкой встретились с моими; он чуть приподнял мой подбородок, чтобы поцеловать.

Сквозь поцелуй ощущалась какая-то напряженность, а все, чего я хотела, чтобы он заставил меня расслабиться. Складки на его лбу стали видны отчетливее, чем раньше. Я чувствовала себя виноватой, ведь помочь ему ничем не могла. Джек был мертв. Почему не было ощущения, что это радостная новость?

Мы приземлились около пяти вечера, встреченные прохладным ветром Невады. Его рука крепко держала мою, пока мы добирались к выходу из аэропорта. Прежде, чем я успела сосчитать до десяти, Гарри уже поймал для нас такси, которое очень быстро доставило нас к медицинскому центру. Нервы накалялись еще больше, как он повел меня вовнутрь. Было очевидно, что Гарри бывал здесь много раз, так как многие рабочие доброжелательно улыбнулись ему.

– Энн Стайлс, пожалуйста.

– 107, - портье кивнул ему.

Спустя секунду мы уже шли по коридору в нужном направлении. Я едва могла угнаться за ним, пытаясь сохранять темп. Я поморщилась, ощутив у себя на руке его крепкую хватку, и пошевелила рукой. Я поджала губы, когда он полностью проигнорировал меня. Он толкнул дверь и вошел, ярко улыбаясь при виде темноволосой женщины, которая еще дышала.

Гарри упал перед ней на колени, заплакав. Мой любопытный взгляд не мог устоять и не посмотреть на больничную карту, лежавшую на небольшом столике возле окна. Там было много чего написано, говорящее о том, что женщине, лежавшей на больничной койке, очень плохо.

Но то, что было написано ниже, пугало меня больше всего.