от Ненависти до Любви

47

Он замер. Я чувствовала, как напряглось все его тело. Мы простояли так, молча, минут пять. Потом он расцепил мои руки на своем животе и, обойдя меня, пошатывающейся походкой, добрался до дивана, на который опустился. Он обеими руками обхватил голову. Я развернулась в его сторону, пытаясь успокоиться. Зачем? Зачем я это сказала? Зачем начала объяснять? Теперь, узнав, что это была месть, а не банальное предательство, теперь он не будет разбит и удручен.
- Я… - начал говорить он и спрятал лицо в ладонях, продолжая подавать голос из-за них – всего один раз… изнасиловал… да… я никогда больше такого не делал…
Мне не стало легче от того, что он не серийный насильник. Моя-то участь попала под тот самый единственный раз, когда ему что-то взбрело в голову. Ему и ещё восьми типам.
- Я не помню, почти ничего не помню, - закачался он – ни твоего лица, ни тебя, ни событий. Ни себя самого, ни всех нас там. Смутно, очень смутно! Я лишь могу воспроизвести, как я вышел из номера и увидел девушку… я что-то говорил, она вошла к нам… а потом ничего, какие-то обрывки… но я бы хотел, чтобы это мне казалось, а не было на самом деле.
- Боюсь, что всё, что тебе кажется, я помню с несомненностью, - завершила я его сумбурный рассказ, который выдержала с тревогой и тяжестью. Он замолчал, не переставая метаться из стороны в сторону по дивану. Я подошла к нему и присела перед ним на корточки, поймав за руки – Я хотела мести.
- Ты ненавидишь меня? – решился посмотреть мне в глаза он.
- Нет, уже нет, - покачала я головой. По щекам продолжали бежать слезы. У него тоже всё лицо было мокрым, но, узнав о том, какую роль он сыграл в моей судьбе, он забыл стесняться своих не свойственных зрелым мужчинам эмоций. Но я была тронута этими слезами. Я не могла сказать, что они были искуплением, но они были одним из доказательств того, что его сердце умеет болеть. Даже если оно не разбито, то сильно ранено. Осталось узнать, не смертельно ли?
- Но ЧунСу… - он помотал лицом, отчего его волосы упали ему на глаза. Я не удержалась от того, чтобы не протянуть руку и не поправить их, убрав чуть в сторону – а я ещё вчера поражался тому, что девушка ХенЩика ему изменила… но там хоть с незнакомцем, а тут с лучшим другом…
- Какой же Йесон незнакомец? – сорвалось у меня с языка, и я запоздало слепила губы между собой.
- А причем тут Йесон? – недоумевая, покосился ДонУн.
- Мне показалось, что ты сказал «Йесон», - неубедительно соврала я, но парень был в таком состоянии, что ему было не до таких мелочей. Он не заметил ничего подозрительного.
- А, ну Йесон приехал к нам с ХенЩиком, когда мы играли в бильярд и сказал, что видел его девушку с каким-то мужиком, идущих в гостиницу, - у меня желудок поднялся к самой диафрагме. Что-что-что?! Йесон… не спал… с другой женщиной?! – Мы втроем поехали туда, и пока ХенЩик побежал разбираться, мы сидели с Йесоном в машине и я ему рассказывал, какая ты у меня волшебная… что никогда так не поступишь… каким же я теперь себе бараном кажусь…
У меня мысли запрыгали бешенными белками по деревьям. Ну, всё, перебор, перегруз. Что происходит с этим миром? Почему в один день девять мужчин являются самыми гадкими отморозками на планете, а через два года они же становятся то нежными, то честными, то заботливыми, то верными? И Йесон беленьким и чистеньким остался? Эта басня уже не для меня, мне она не нравится! Мне нужен злой и отвратительный Йесон, которому я отпилю тупым ножом яйца и ложкой вырву сердце. Мне было страшно представить, что делая ему больно, я сорвусь и, как несколько минут назад, брошусь обнимать его, оправдываясь. Нет, только не с ним. Однако, почему-то, сейчас я себя в глазах ДонУна видела более вредоносной, чем Йесона.
- Да не спала я с ЧунСу! – поднялась я – Вообще с тех пор, как вы меня изнасиловали, ни с кем не спала. Меня пугает секс. Просто хотела больно тебе сделать. Поэтому так сказала.
Вот так-то. Я хорошая. Я правильная. Я справедливая, несущая достойное возмездие негодяям, а сама тоже не мараю руки развратом и лишней грязью.
- А почему ты именно мне стала мстить? – после некоторого молчания полюбопытствовал ДонУн. Он уже успокаивался. Или успокоился. Узнав о том, что я и ЧунСу не спали, он заметно приосанился.
- Я всем хотела, просто с тебя начала, - пробубнила я себе под нос. Я же не знала, что он отец ДжеСоба, так что выделять его никак не могла из толпы, разве что потому, что он первый мне попался и вывел на других. Почему-то с ним я не собиралась быть такой откровенной, как с ЧунСу. Я не знала, как он среагирует на то, что его друзья, Уён и ЧунО, пострадали из-за меня. За такое я точно могла получить. Хотя, может ли ДонУн поднять на меня руку? Я сомневалась.
- И на какую ты надеялась реакцию? – он тоже поднялся, встав напротив – Что должен был я сделать узнав, что ты изменила мне с лучшим другом? Пойти и повеситься? Застрелиться? Вены резать? Лить крокодильи слезы и спиться, умирая от депрессии?
- Не знаю, - покачала я головой – я просто хотела разбить тебе сердце, потому что как разбить твою роскошную и благоустроенную жизнь, ума не приложу. Тем более что, при ближайшем рассмотрении, она оказалась и без того хрупкой, нищей на радость и похожей на пустую упаковку из-под драгоценности от Тиффани.
ДонУн открыл рот и выставил указательный палец вперед, помахав им перед моим носом. Хотел что-то возразить, но потом, не нашедшись, рот закрыл. Но палец остался на месте. Я бросала взгляд то на него, то на его лицо, но на светлый костюм, который мне, почему-то, жутко нравился. Наверное, если бы я когда-либо решилась пойти замуж, я бы хотела чтобы жених был одет вот так, а не в черное. Почему мне не нравился черный костюм объяснений не требовалось.
- Я всё ещё вызываю у тебя отвращение? – изрек ДонУн, когда я уже и не надеялась что-либо услышать – Тебе, действительно, противно со мной находиться рядом, целовать меня? От секса тебя всё ещё воротит, как ты сказала?
- Нет, ты мне не отвратителен больше, - неужели его так заело, что я играла чувства? Да, хочется всё-таки мальчику чистой и красивой любви. Хотя бы верить в неё – а на счет секса не знаю. Не пробовала. Но думаю что да. Потому что любой намек на него меня вводит в состояние одеревенения.
- Тогда, - ДонУн ещё раз тряхнул пальцем и, внезапно, расплылся в улыбке – здорово, что мы с тобой им не занялись, потому что ещё одного бревна после БоМи я бы не выдержал.
Я округлила глаза и, посмотрев друг на друга, мы с ним разразились диким смехом. Боже, мне давно не было так весело. Я смеялась и смеялась, пока не заболел живот. ДонУн тоже уливался весельем до слез, но первым взял себя в руки, опустившись на диван. Мне стало уже неудобно смеяться над тем, что бедняге пришлось вынести. Я представила ту худосочную девицу, которая в постели не издаёт звуков и прикидывается ползучим хладнокровным. Наверное, и парням в кровати бывает противно и тошно. Не только мне. От всего, что я вынесла за последние пол часа, у меня уже подкашивались ноги и я села рядом с ДонУном.
- Знаешь что? – обратился он ко мне, развернув корпус. Я с интересом на него уставилась – Хрен тебе, а не разбитое сердце.
- Что?! – я стукнула его в плечо – Да как ты можешь? Ты хоть понимаешь, какие труды ты уничтожаешь? Меня, между прочим, рвало от твоих поцелуев поначалу!
- Что сделано, то сделано, - он передернул плечами – я тоже хотел тебя вначале просто трахнуть. А потом влюбился.
- Ну, теперь уже без разницы, - выдохнула я, по-дружески похлопав его по колену.
- Это почему это без разницы? – ДонУн поймал мою руку и сжал в своей – Ты всё ещё моя девушка.
- Что?! – я бы подскочила, если бы ещё были силы, и меня не удерживала его рука – Ты сам слышишь, что говоришь? Ты слышал, что мы говорили всё это время? Я хотела тебе отомстить, я…
- Да всё я понял и слышал, - остановил он меня – но разве я не имею право теперь, зная всё, попробовать добиться взаимности? Тем более, как выяснилось, я тебе уже и не противен.
- Нет, ничего не выйдет, - я не знала, как безболезненнее выйти из подобной ситуации, но хотелось влить сюда как можно больше правды и ясности – мне, честно, нравится ЧунСу. Ещё с тех самых давних пор, когда он за меня заступился. И теперь, каждый раз, когда он рядом, я волнуюсь и хочу ему понравиться. Кажется, я могу там надеяться на взаимность.
- Минуточку, - хитро прищурился ДонУн – а кто сказал, что на взаимность не могу надеяться я? Ты, знаешь ли, люби пока что кого хочешь, но я-то всё-таки люблю тебя, поэтому требую второго шанса.
- ДонУн, я съеду вечером, и мы не будем больше видеться, - я с тоской посмотрела на любимые окна – хотя мне тут нравится, и я буду скучать по этому месту.
- Но я же тебя не выгоняю! – парень поднялся – Живи пока тут, я не против. Но я думал, что тебя пугают эти окна.
- О, это ещё одна ложь, - пожевала нижнюю губу я – я не боюсь высоты. Просто мне тогда стало плохо при виде Йесона и я попыталась это объяснить как-то…
- Ах да, он же тоже был тогда там, - понимающе погрустнел ДонУн. Он и в самом деле не помнил большую часть. Наверное, не удосуживался пытаться вспомнить все эти два года, что же они чередили. И тут до меня дошло. Я же проиграла! Я собственными руками отдала себя в руки Йесона! О Боже, вот это промах. Самый страшный и неоригинальный, какой я могла допустить. И выход, кажется, оставался только один.
- ДонУн, слушай, а ты не мог бы при Йесоне сделать вид, что я всё-таки разбила тебе сердце? – он непонимающе на меня посмотрел – Кажется, я должна тебе ещё кое о чем подробно рассказать…