от Ненависти до Любви

56

POV Йесон

Она уснула на моей груди и я, не в силах сомкнуть глаз, хоть и был изможден рабочим днем, бессонной ночью, несколькими часами любви и даже парой колотых ран, смотрел на неё, слабо-слабо освещенную полуденным солнечным светом, безнадежно пробивающимся сквозь шторы.
Надо же, когда я уже первый раз вступал в брак, ей было всего четырнадцать, как Джульетте. Из неё бы и получилась такая же преданная и самоотверженная возлюбленная. Но я был скучным студентом экономического факультета и вряд ли бы завоевал её романтически настроенное сердце. Может и к лучшему, что мы не встречались до того момента, пока я не стал способен ценить правильные вещи и не приобрел нужного опыта с женщинами.
Моя жена была мне ровесницей, бывшей одноклассницей и моей первой любовью. А ещё она была безумно красивой женщиной. Правда, не очень умной, но это я понял потом. А сначала обезумел от счастья, когда она согласилась выйти за меня. Я не был её первым мужчиной, но тогда мне было плевать, я готов был простить ей всё, потому что считал себя никем рядом с ней. А она становилась актрисой, восходящей звездой. Я слишком сильно любил её. И она этим пользовалась. Я хотел тихой семейной радости, а она громкого успеха и славы.
Когда она забеременела, то не спрашивая меня сразу же пошла на аборт, оповестив меня задним числом. Это, видите ли, мешало её работе, в которой я стал ей помехой. Сначала я не понимал причин нараставших недовольств, скандалов, возмущений. Почти каждый вечер, когда я приходил с лекций или из офиса, где уже взялся за практику, она начинала мне высказывать, что тратит жизнь на неудачника. Её карьера шла вверх. Моя стояла на месте. День через день, когда я получал очередные претензии и просил не драматизировать, она хлестала меня по лицу, называла ничтожеством без стержня внутри и, хлопая дверью, закрывалась в своей комнате. Так прошла почти половина нашего брака.
Я подозревал, что она изменяет мне, через кровать решая вопросы новых ролей и популярности. Ей постоянно звонили какие-то «директора» и «продюсера», но я ничего не мог доказать, пока она не притащила в супружескую постель заразу, ещё и попытавшись свалить вину на меня. Это было бесполезно. Я не изменил ей за пять лет ни разу. А потом я прошел нужный курс лечения. И получил в награду патоспермию, лишившую меня возможности завести детей. Врачи разводили руками и говорили, что однозначного мнения по этому поводу нет, но, скорее всего, нижайший уровень активности сперматозоидов останется таковым до конца жизни.
Бывшая супруга пол года пыталась зачать, искупая вину, но ничего не вышло и моё терпение лопнуло. Я подал на развод и ушел, ничего с собой не взяв. Не желая иметь ни единого воспоминания о прошлом.
Некоторое время я отходил от всего этого. У меня появилось много мыслей о том, что я делал не так и каким должен быть настоящий мужчина. Моя жизнь будто началась заново с совсем другим мной. Я стал злее, рискованнее, беспринципнее и безжалостнее. Сначала это отразилось на работе, где я пошел вверх. Потом я встретил женщину, постарше себя. Мы познакомились на деловой встрече. Она была адвокатом, защищавшем нашу компанию в одном сомнительном процессе. Мы прожили с ней полтора года. Она научила меня многому, очень многому. Хитрости, ловкости, пониманию женской психологии и любовному искусству. Я был многим ей обязан. Именно как человеку. Но потом ей перевалило за тридцать, и она ушла, сказав, что любовник, с которым не нужно предохраняться – это здорово, но когда настает время завести семью и детей, то нужен другой мужчина.
Сказать, что я был в отчаянии – это ничего не сказать. Мне и без того было не сладко, и тут такое. Ещё сильнее отдавшись делам, спасаясь от личных проблем и одиночества, я пропадал в кабинете, с бумагами, счетами, расчетами. И как-то однажды проснулся крупным финансовым воротилой. Ко всем моим неудобствам, добавилось новое. Теперь из-за денег женщины вешались на меня гроздями. Мне это было совсем не нужно. И я ещё больше усугубил свой образ мрачного циника. Пусть лучше не лезут.
Я завел себе хорошенькую секретаршу, которая последующие три года была единственной моей любовницей, за одним исключением…
Я разогнал воспоминания и посмотрел в красивое и безмятежное спящее рядом лицо. Она беззвучно и ровно дышала, отчего её тело слегка вздымалось. И я подумал: какого черта люди не рождаются со знанием того, как им найти своё счастье? Почему нужно оставить цепочку из ошибок, расшибиться, измучиться?
Мне кажется, я захотел её сразу же, как только ДонУн ввел её в номер. Волосы, черты, фигура – всё было так, как я люблю. Но я не собирался участвовать в намечающемся. Я по инерции играл мрачного циника. Она бросилась к двери, зовя на помощь и я, увидев как поднялся Уён, о поведении с женщинами которого был наслышан, потянул её на себя, чтобы к ней никто не приблизился. И она вцепилась мне в лицо. Которое никто не трогал с момента расставания с моей бывшей благоверной. В меня будто бес вселился. Вместо неё перед глазами встала проклятая первая супруга, которую мне хотелось придушить собственными руками. Поэтому я не поддержал ЧунСу, когда он начал вступаться. Мне стало искренне плевать на эту забежавшую красотку. Все женщины шлюхи – вот что я тогда думал. Да, я плохой и жестокий человек. Я таким стал. Но когда я увидел, что они, эти семеро неадекватных (ЧунСу ведь ушел), готовы растерзать её, как шакалы, я понял, что надо что-то делать. Остановить один семерых я бы не смог, к тому же там один Илай стоил всех нас.
С самого момента развода меня мучила бессонница, поэтому я носил с собой снотворное. К сожалению, на тот момент, когда её начали трахать, некоторые пить больше не стали. Поэтому быстро срубило только ЧунО и ХенЩика, а молодых и крепких ДонУна с Илаем вообще не взяло. И вообще-то… она не помнила, судя из её рассказов и оговорок, но я и понимаю почему, вообще-то, пока ДонУн мучил её первым в жизни минетом, «нормальным вагинальным способом» её отымел я, откинув прочь Итыка, который неумело пытался вставиться ей в анал. В общем, я пытался занять собой всё время и место, точно зная, что я-то вреда её здоровью не причиню.
А потом я лишь на пять минут отошел умыться, видя, что все уснули, а когда вернулся, её не было, а в двери входил ДжунЁн.
- Где она? – спросил я.
- Где надо, - ответил парень.
- Я серьёзно, куда ты её дел?
- Йесон, оставь девочку в покое, ты и так её затрахал!
- Я сам разберусь, кого и когда мне в покое оставлять, - я начал злиться – в каком она номере?
- Зачем? Чтобы ты пошел и пристрелил её, а то она в суд подаст?
- Она мне нужна! – прорычал я – Может, ей помощь нужна медицинская?
- Без тебя разобрались, - отмахнулся ДжунЁн и я налетел на него, схватив за грудки.
Мы здорово тогда сцепились, набив друг другу морды. Но этот поганец – разведка по нему плачет – так ничего и не выложил. Он был уверен, что я хочу прикончить несчастную. Мой имидж сыграл против меня.
Кстати, ДжунЁн не служил ни в какой армии. Он жил и работал в том же районе, что она, но Сеул большой город, и они вряд ли когда-нибудь встретятся. И я буду продолжать мешать этому, а то вдруг он расскажет о моей утренней суете. А она не должна узнать ничего, абсолютно ничего из того, что хранится в моих воспоминаниях. Даже того, как не зная её имени я пытался добиться от администрации гостиницы в тысячу номеров размером, какой-то информации. Как избил ногами Уёна, пока он был в пьяной отключке, как поблагодарил небеса, увидев её живой меньше месяца назад, и как у меня почти остановилось сердце, когда я узнал, что она родила сына девять месяцев спустя, после того, что произошло. Конечно, скорее всего… да что там: точно он был не моим. Но как была сладка одномоментная надежда, которую она по доброте душевной принялась теперь подогревать!
А теперь я улетал в Америку, чтобы сделать последнее, что я ей задолжал: отомстить Илаю. Он не собирался возвращаться на родину, как я ей сказал, но мне нужно было примерно полтора месяца, чтобы разрушить жизнь сына очень влиятельного и крупного бизнесмена. Опозорить, разорить покалечить – не важно. Но скорее всего я истощу их финансы до нуля и они окажутся на улице за грешок Илая. Птица высокого полета требует и более профессионального оружия. Но всё это должно быть известно мне одному, а никак не ей. Потому что хорошая девочка обычно любит только плохого мальчика.