Труп будет молчать

Глава 24. Смех - признак боли.

От автора.

(Прошлое)

Они лежат на кровати — девушка и парень, чьи мечты смешались в одну. Он смотрит на неё, а она медленно тонет в голубом море его прекрасных глаз. Николь никогда не ощущала этого. Она не чувствовала себя так хорошо и спокойно, будто снова вернулась в детство. С ним тепло. С ним хочется быть маленьким пушистым пёрышком.

— Сначала мне снится, что я бегу очень-очень быстро, как будто я супер-человек. А потом появляются скалы, крутые обрывы, но я бегу так быстро, что ноги уже земли не касаются. И я лечу... И это такое замечательное ощущение, — шёпотом говорит она, не отрываясь от его лица. Она будто снова дома, снова смотрит на звёзды.

— Звучит потрясающе.

— Свобода, покой... Потом я замечаю, что я совсем одна... И я просыпаюсь.

И тут парень понимает, что такими вещами мало с кем делятся. Нужно быть очень важным человеком, чтобы тебе рассказали о пустоте, пожирающий сердце. Он смотрит на неё, слабо улыбается. Николь так прекрасна, когда смотрит в его глаза. Её волосы лежат на подушке нежными волнами, а чистая светлая кожа напоминает мягкий белый пух.

Картер смотрит на неё ещё несколько секунд, а потом подвигается ближе, нависает над ней и целует алые нежные губы. Он чувствует, как её руки путаются в его волосах, спускаются к шее. Эти двое даже не думают о чём-то большем, чем прикосновения и поцелуи. Плотские утехи не так приятны, как электрический ток, передающийся от одного тела к другому. Их пальцы соприкасаются так нежно и медленно, их кожа покрывается мурашками от взгляда друг друга. Они были друзьями слишком долго, хоть каждый из них хотел быть чем-то большим, чем-то важным.

(Сейчас)

Картер вспоминает тот вечер, глядя в окно и наблюдая, как за ним картинки меняются одна на другую. Тем днём не было никаких проблем и смертей. Тогда был только он и Николь. А что теперь? Теперь он едет в машине, за рулём которого единственный друг, и тот разбит вдребезги от боли.

— Знаешь, когда я лишился матери, мне было жутко паршиво. Отец пытался мне помочь, но ему было больнее в стократ. Он не мог и себе помочь... Меня спасли вы. Меня спас ты, Эйдан.

— Да, я помню, — водитель улыбнулся. — Но даже мне не удалось спасти тебя от того, что ты вырос таким же сопливым и глупым пекинесом, — Эйдан в шутку ударил парня кулаком в плечо и засмеялся.