Проделки судьбы

глава 19.

Тяжёлый взгляд отца был направлен на сына, который вжался в дверь, опустив голову вниз. В голове Антона проносились тысячи мыслей. Когда он узнал? Как? От кого? Хотя на последний вопрос Шастун был уверен, что знает ответ. Обида и злость перемешались с диким страхом. Какая-то часть парня пыталась оправдать учителя, но эта часть была незначительной. Антону было чертовски обидно, отчего он хотел расплакаться, как маленький ребёнок, пойманный на какой-то шалости. Но это была вовсе не детская шалость, и наказание будет вовсе не детским.
— Так и будешь молчать? — сурово спросил отец, делая шаг вперёд к Антону, который сильнее прижался к стене.
Парень молчал, не зная, что сказать. Он будто забыл все слова или просто забыл, как говорить. Антон знал, что молчание только разозлит отца. Он знал это и продолжал молчать, потому что всё, что он скажет не будет иметь значения. Для отца.
— Говори! — Мужчина с силой ударил кулаком по рядом стоящему шкафу, отчего тот слегка шатнулся, а зеркала на нём задрожали.
Антон даже не вздрогнул, он вообще никак не среагировал. Шастун будто смирился со своей участью и бесстрашно посмотрел отцу в глаза. Из состояния дикого страха до полной остранённости. Вот так, просто и быстро. Парень готов был упасть на колени и, опустив голову, принять удар. Ему не было стыдно. Страх тоже исчез, и на его место пришло безразличие.
Первая стадия: злость, ярость, импульсивность.
Вторая стадия: боль, слёзы, страдание.
Третья стадия: безразличие.
Выплакано слишком много слёз, слишком много переживаний, потерянных нервных клеток. У Антона просто уже закончились эмоции, как бы абсурдно это ни звучало. Шастун даже сам не понял, что произошло. Словно кто-то нажал в его голове кнопку, отключающую все чувства. Резко и неожиданно.
Утро у Арсения Сергеевича, его тёплые объятия, тёплый разговор — всё перечёркнуто большим красным крестом.
«Всем плевать на тебя. Люди тебя покидают. И даже он. Ты был нужен ему, только когда он тебя трахал», — ядовито произнёс мерзкий голос в голове.
Антон сжал кулаки, но выражение его лица оставалось каменным. Он посмотрел на отца, который уже покраснел от злости, ожидая ответа от сына.
— Что ты хочешь от меня услышать? — вдруг спросил парень, смотря уже куда-то сквозь отца.
— Что я хочу?! — зло крикнул мужчина и, быстро преодолев небольшое расстояние, отдаляющее его от сына, схватил парня за ворот куртки. — Отвечай, где ты был!
Отец тряс Антона как тряпичную куклу. Шастун не сопротивлялся и просто пустым взглядом смотрел на отца.
— На вписке, — буквально выплюнул мужчине в лицо парень и резко дёрнул плечами, отчего руки отца, ослабившие хватку, соскользнули.
— Что ты сказал? — тихо спросил отец, а глаза его, кажется, почернели от злости.
— На вписке! — выкрикнул Антон и криво улыбнулся. — И знаешь, мне там дали наркотик. И это было лучшее, что я чувствовал за последние несколько недель.
Отец отшатнулся от сына и неверяще посмотрел на него. Лицо мужчины побагровело, и на нём вздулись вены.
— Ты шутишь, да?
— Нет.
— Ну, чего ты добиваешься? — Отец вздохнул, его лицо слегка расслабилось, и мужчина устало посмотрел на сына.
Антон заметил резкую перемену настроения отца и нахмурился.
— Ничего, мне просто было скучно, — ответил парень, а в груди что-то кольнуло, когда он увидел реакцию отца на его слова.
Антону плевать же? Безразличие, ведь так?
— Почему ты такой эгоист? Почему ты думаешь только о себе, — отец посмотрел на парня, его глаза заблестели.
Шастун замер, увидев слёзы мужчины. Возможно, они бы тронули парня, если бы не слова, произнесённые отцом, которые он уже слышал. Слова, которые подействовали на Антона, словно красная тряпка для быка, выводя парня из себя.
— Эгоист я, да! Ты прав, папа! Я эгоист, чёртов эгоист! Думаю только о себе! Вот это я мразь, правда?! Я просто мерзкий ублюдок! Худший сын на свете! Из-за меня умерла мама! Это всё из-за меня! — Антон кричал так громко, что под конец своей тирады начал хрипеть.
Отец стоял напротив Антона и не моргал. Его лицо выражало грусть, усталость и так ненавидимое парнем сострадание. Шастун усмехнулся и, заглянув отцу в глаза, со всей ненавистью сказал:
— И знаешь, что? Когда мы только сюда приехали, в тот день, когда я убежал, помнишь?
Так вот, я ушёл в клуб, напился и занялся сексом с первым встречным мужиком.
Сказав это, Антон вздохнул полной грудью, будто сбросил тяжёлый груз. Лицо на мгновение расслабилось, а затем снова приняло выражение вселенского презрения. Отец же застыл на месте и посмотрел на сына, будто спрашивая взглядом, послышалось ли ему, но вид парня и его выражение лица ответили за него. Мужчина шумно вздохнул и, закрыв глаза, сжал кулаки. На скулах заиграли желваки, будто Шастун-старший сдерживается от чего-то, о чём впоследствии пожалеет.
— Пошёл вон, — на выдохе произнёс мужчина и сверкнул глазами. — Вон!
Ночевать на улице не входило в планы Антона. Парень вздрогнул от крика отца и с непониманием посмотрел на него, словно спрашивая «что я такого сказал?». Видимо, это разозлило отца ещё сильнее, так как мужчина снова закричал, ещё громче прежнего:
— Пошёл вон! Видеть тебя не хочу здесь! Мерзкий пидорас! — Мужчина уже было хотел подойти и ударить парня, так как уже замахнулся, но Антон успел быстро открыть дверь и выбежать.
Шастун бежал вниз по лестнице, тяжело дыша. Парень мог чувствовать, как сердце билось где-то в горле. Антон даже не понял, как это произошло, но из глаз резко брызнули слёзы и огромными потоками скатывались по бледным щекам. Дыхание участилось, и, кажется, простые слёзы медленно переходили в истерику.
Какая стадия после безразличия? Истерика, сумасшествие, психушка.

***
Антон бежал, бежал вперёд, едва не сшибая прохожих с ног. Слёзы всё так же нескончаемо текли по щекам, отчего глаза уже болели и были красного оттенка, что, возможно, люди подумали, что он какой-нибудь наркоман. Шастун добежал до остановки и сел на холодную скамейку, от которой по всему телу пробежались мурашки. По лицу тут же ударил ветер, обжигая прохладой по мокрому от слёз лицу. Антон зажмурился и дрожащими руками достал телефон из кармана. Громко шмыгнув носом, парень полез в другой карман за сигаретами, но, не обнаружив их, ругнулся. Шастун открыл диалог с Димой.
Антон Шастун
Привет. Ты дома?
Парень заблокировал экран телефона и, сложив руки в замок, упёрся в них подбородком, устремляя взгляд куда-то вдаль. Слёзы уже перестали скатываться по щекам, в груди будто образовалась пустота, обдуваемая ветром. Звук уведомления заставил Антона вздрогнуть, и юноша едва не выронил телефон.
Дмитрий Позов
да, а что?
Антон Шастун
Можно я приду к тебе?
Дмитрий Позов
ну да
что-то случилось?
Антон Шастун
Кажется меня выгнал отец из дома
Дмитрий Позов
что???? в смысле выгнал???
Антон Шастун
Я кое-что сказал ему и он меня выгнал
:)
Дмитрий Позов
дуй ко мне живо
сейчас адрес скину
Антон выдохнул, и его губы тронула лёгкая улыбка. Шастун до сих пор не мог понять, как у него здесь вообще появились друзья. Так быстро. В Воронеже у парня были друзья, с которыми он общался годами, но те быстро забыли про него, стоило ему только уехать. Да и вообще эти «друзья» никогда не понимали его. Антон общался с ними, чтобы не быть одиноким. И понял это Шастун, только переехав в Питер. Зато Дима и Серёжа, особенно Дима, поддерживают его, когда ему плохо, переживают за него, чего не делает даже собственный отец.
Наконец, телефон издал звук уведомления. Как оказалось Дима жил не так далеко, что просто замечательно, так как на улице жуткий холод: ветер буквально сносил хрупкое тело парня. А также у Антона не было с собой денег, нисколько, даже мелочи не было на метро.
Но добраться без происшествий у Шастуна не получилось. Парень бежал, наступая иногда в слишком глубокие ледяные лужи. В кроссовках уже булькала вода, отчего Антон только морщился. Ветер нещадно сдувал его, и тело уносило назад или в сторону. К тому же ветер был иногда таким сильным, что становилось тяжело дышать, а иногда Антон просто не мог открыть глаза. Позже начался дождь или снег. Шастун не мог никак понять. Парень уже несколько раз проклял весь Санкт-Петербург и его погоду.
Однако в конце концов Антон всё-таки добрался до подъезда Димы, и уже в лифте парень смог восстановить дыхание. У Шастуна было такое ощущение, будто его избили и после этого потоптались на нём как на входном коврике. Парень прислонился к стенке лифта. Губы задрожали, и Антон снова почувствовал, как глаза снова начинает щипать.
Шастун грубо вытер глаза, отчего чувствовалось жжение.
Двери лифта открылись, и Антон начал глазами искать нужную квартиру. Долго искать не пришлось, и, быстро подбежав к двери, Шастун позвонил в звонок. Парень прислонился к холодной стене и прикрыл глаза, прислушиваясь. За дверью послышался какой-то шум, будто что-то упало, а затем звук приближающихся шагов, которые на удивление было отчётливо слышно. Дверь широко открылась, и перед Антоном предстал Дима. Увидев друга, Шастун почему-то не смог сдержаться от улыбки. Вид Позова был настолько уютным и домашним, что это вызвало у парня умиление.
— Чего ты улыбаешься? — вместо приветствия спросил Дима, приподнимая брови.
— Ты выглядишь как плюшевый мишка. — Антон улыбнулся, а затем, приняв уже более серьёзное выражение лица, прошептал: — Спасибо.
Дима оглядел Шастуна с ног до головы, а когда дошёл до лица, то внимательно всмотрелся в глаза парня, отчего тот попытался их незаметно спрятать.
— Быстро проходи, — скомандовал Позов и притянул Антона за ворот куртки, отчего Шастун слегка испугался и чуть было не споткнулся о порог.
В квартире Димы было приятно находиться. Нельзя было сказать, что она обставлена по-модному или всё было дорого. Нет, обычная квартира. Была такая же старая мебель, как и в квартире Антона, но здесь эта мебель смотрелась гармонично и только создавала какой-то особенный уют. В квартире было очень светло и пахло свежестью и цитрусами, скорее всего апельсинами.
— Классно у тебя здесь, — задумчиво произнёс Антон, жадно разглядывая каждую деталь.
— Да, спасибо, — быстро сказал Дима и щёлкнул пальцами перед лицом друга, чтобы привлечь его внимание. — Ты весь промок, Шаст! Давай в душ, а! Я попробую найти чтонибудь тебе надеть… попробую.
Дима буквально затолкал ошалевшего Антона в ванную.
— Синее полотенце! — крикнул Позов и направился в свою комнату за одеждой.
Минут через двадцать Антон сидел на кухне и отхлёбывал горячий чай. Дима достал Шастуну длинную футболку, которая Позову была велика и будто ждала Антона, и шорты, которые по идее тоже должны быть длинными, но только не на ногах Шастуна. Сухая приятная на ощупь ткань футболки приятно прилегала к телу парня. Опустошив целую кружку горячего чая, Антон почувствовал тепло в груди и окончательно согрелся.
Дима, всё это время наблюдавший за другом, молчал, не зная, как начать разговор.
Шастун, заметив слегка растерянный вид друга, сказал:
— Спрашивай уже.
Дима выдохнул, словно сбросил камень с плеч, и с благодарностью посмотрел на парня. — Что случилось?
— Ну, как я тебе уже сказал по телефону, отец выгнал из дома. — Антон хмыкнул, а затем его лицо стало хмурым. — Кто-то сказал отцу, что я был на вечеринке и напился там.
— Что? Кто? Это не мы с Серёжей!
— Да я знаю, что это не вы, ты чего? Это другой человек.
— Кто? — спросил Дима, чуть ли не подпрыгивая на месте.
— Арсений Сергеевич, — спокойно, как показалось Позову, ответил Антон, однако для самого парня выговорить имя учителя оказалось не просто.
— Чего?! — не удержавшись, крикнул Дима. — А ему-то какое дело? Ну, в смысле, как он вообще узнал?
— Я ему позвонил, — слегка неуверенно сказал Антон, вызвав ещё более удивлённый взгляд со стороны Позова. — Короче, на вписке ко мне подошёл парень, Ян, не важно… Он дал мне одну таблетку… я не сам её взял, он… не важно, короче. В общем, я под кайфом ушёл с квартиры и куда-то пошёл. Мне было хреново, и я позвонил Арсению Сергеевичу. Он приехал и забрал к себе.
Дима, слушая рассказ друга, с каждым словом всё шире раскрывал глаза. Позов всё время хотел перебить Антона и вставить какое-нибудь матерное слово, но всё же слушал друга, не перебивая. И только когда Шастун закончил говорить, Дима выдал:
— Ебать.
— Это ещё не всё, — тихо сказал Антон, отчего Дима посмотрел на него взглядом а-ля «ты издеваешься?». — В общем, я сказал ему, что переспал с мужиком.
Дима до этого отпил немного чая, и после слов Шастуна всё, что было во рту, оказалось на столе, на самом Позове и даже на Антона попало. Глаза Димы расширились до такой степени, что Шастун подумал, они вылезут из орбит.
— Ты пошутил, да? — Позов всмотрелся другу в глаза.
Антон опустил голову, как бы подтверждая, что это вовсе не шутка. Дима же навалился на спинку деревянного стула и в шоке уставился на друга.
— Пиздец… — прошептал тот. — Так ты гей?
Если бы Антона кто-нибудь спросил такое в Воронеже, то парень в лучшем случае рассмеялся бы спрашивающему в лицо, а в худшем — ударил бы, да посильнее. Но сейчас в Питере, этот вопрос ставит Шастуна в тупик. И, казалось, что тут думать? Антон — натурал. У него есть девушка, которой он нравится. Да, она не нравится юноше, но он находит её симпатичной… Отчасти. Вообще Антон не может вспомнить, чтобы он кого-то называл красивым. Хотя, нет, есть один, и имя ему Арсений, мать его, Сергеевич. Но это ведь не считается, да? Ну, подумаешь, учитель трахнул. Подумаешь, он красивый. Подумаешь, Шастун приревновал его к учительнице английского. Ничего такого. Антон — стопроцентный натурал.
— Нет, я не… не знаю, — неуверенно ответил Шастун.
— Ну, да. Как я могу спрашивать, если ты с мужиком переспал. — Дима многозначительно хмыкнул, отчего Антон закатил глаза и недовольно посмотрел на Позова. — Очень натурально, Шаст. Что за мужик хоть?
Антон занервничал, и вся его оставшаяся уверенность окончательно исчезла. Одна его часть хотела всё рассказать, выплеснуть эмоции, сказать, какой Арсений Сергеевич козёл и как он ужасно поступил, поплакаться в жилетку, но другая часть Шастуна кричала, била тревогу, чтобы парень заткнулся и соврал, ведь так будет лучше.
— Да так… я не помню, — ответил Шастун и почесал затылок. — Нет! Ну, он не сказал своё имя. Это как бы на одну ночь, все дела…
— Пиздец нахуй, ну, ты, Шаст, пиздец, я хуею от жизни сейчас, — выдал Дима и накрыл лицо ладонями. — Так ответь на вопрос: ты гей или нет?
— Да нет… — Издеваешься?
— Нет.
— Та-а-ак. — Дима потёр ладони и посмотрел внимательно в глаза другу. — Если бы вы снова встретились, ты повторил бы с ним?
Антон застыл, его глаза широко распахнулись. Шастун отвёл взгляд от Позова, направляя куда-то в сторону. Сказать, что вопрос поставил его в тупик, — ничего не сказать. Как бы парень не хотел забыть ту ночь и всё, что произошло, Шастун не может отрицать, как хорош был секс. При одном воспоминании колени начинают дрожать, бросает в лёгкий жар. Очень сложный вопрос. Почему Дима задаёт такие сложные вопросы? Или Антону просто так кажется?..
В этот момент послышался звонок телефона. Дима вздохнул и, посмотрев на друга так, будто сказал «я с тобой не закончил», поспешил за телефоном. Антон проводил Позова затуманенным взглядом, а затем, словно находясь в трансе, тихо произнёс:
— Повторил бы.
***
На счастье Антона, Дима решил закончить допрос, видя, в каком состоянии парень, поэтому Позов предложил расслабиться и посмотреть какой-нибудь фильм, чему Шастун был несказанно рад. К тому же звонившим оказался Серёжа, и Дима пригласил его к себе, что только ещё сильнее обрадовало Антона. Провождение времени с друзьями за просмотром фильма — лучшее, что произошло с парнем за последние несколько недель.
Серёжа довольно быстро приехал и уже с порога попросил тёплого чая и такой же тёплый плед, так как погода нисколько не поменялась и даже, по рассказу Матвиенко, кажется, только ухудшилась. Дима пообещал не рассказывать Серёже историю Антона, если он сам не разрешит. Шастун решил немного подождать, и потом самому рассказать Серёже, если, конечно, парень наберётся откуда-то смелости. Хотя про то, что Антона выгнали из дома, Дима рассказал. Правда, причиной этого он назвал то, что Шастун напился на вписке, на что Серёжа удивлённо вскинул брови, что-то пробурчал матом, а затем с сочувствием посмотрел на Антона. Шастун ненавидел это сочувствие, но сейчас оно его не бесило, а наоборот от взгляда друга потеплело где-то в груди, и парень слабо улыбнулся.
— Шаст, выбирай фильм. — Дима выложил все диски на кофейный столик перед диваном, где сидели парни.
У Антона забегали по коробкам с дисками глаза и заблестели, словно у маленького ребёнка. Увидев детский восторг парня, Дима и Серёжа только усмехнулись. Матвиенко уже привык к тому, что у Позова огромная коллекция дисков, но он не переставал ей восхищаться.
— А какой жанр? — зачарованно спросил Антон, перебирая коробки.
— На твой вкус. — Дима улыбнулся. — Выбирай, а я за закусками схожу.
— Эй, а где родители у тебя? — громко спросил Серёжа, поворачиваясь к Позову.
— В командировке, — чуть слышно ответил Позов, и взгляд его потускнел.
— Оба?
— Оба, — слишком резко ответил Дима и вышел из зала.
Антон, хоть и был увлечён дисками, но краем уха услышал короткий диалог друзей. Парню хотелось спросить Диму, но Шастун решил, что это не его дело, хотя ему было любопытно. Но в будущем он обязательно спросит… и расскажет Серёже, а может и про Арсения Сергеевича, но пока Шастун будет всё держать внутри себя.
Друзья успели посмотреть около трёх фильмов, и каждый был разный по жанру. Но всё, что выбрал Антон, парням безумно понравилось.
— Я даже и не знал, что у меня есть этот фильм*, — сказал Дима, когда на экране появились финальные титры. — Шикарно просто!
— У него вроде и Оскар есть, если я не ошибаюсь, — говорил Серёжа, разжёвывая бутерброд.
— Да, есть, — с довольным видом произнёс Антон. — И даже не один, а целых три.
— Может тоже барабанщиком стать, — мечтательно произнёс Дима, и Шастун с Матвиенко рассмеялись. — Что? Я бы смог добиться такого же успеха, как этот Эндрю.
— Поз, нет, ты слишком ленив. — Матвиенко ещё громче рассмеялся. — Ещё ты рукожоп.
— Ну, спасибо. — Дима показательно отвернулся от смеющихся, уже сгибающихся пополам друзей.
— Да ла-а-а-адно, Дим, ты лучший, — сказал Антон и широко улыбнулся, отчего и Дима не смог сдержать улыбки.
Парни просидели ещё до двух часов ночи, а потом отправились спать.
Шастун засыпал с счастливой улыбкой на лице.
***
— Сука! Проспали! — Первое, что услышал Антон утром.
— Блять! Мы проспали первый урок, и хуй знает, успеем ли на второй! Да блять!
— кричал Дима и носился по квартире в поисках одежды.
— Да успокойся ты. — Серёжа демонстративно зевнул. — Опоздали, ну и опоздали. Что такого? Один урок только, и то какой? Английский! Тебе всегда было похер на него.
— Ага! А второй урок алгебра! Ты забыл, как Арсений Сергеевич ненавидит опаздывающих, он нас убьёт. — Дима схватился за голову.
— Он не имеет права, — окончательно проснувшись, пробурчал Антон. — Ничего он нам не сделает, успокойтесь.
— Ты просто его не видел ещё в гневе, — сказал Серёжа. — И тогда на классном вечере ещё были цветочки.
Шастун усмехнулся. Уж кто-кто, а Антон прекрасно знает, каков Арсений Сергеевич в гневе. И сегодня парень планирует увидеть гнев учителя снова.
***
Антон, Серёжа и Дима со всех ног бежали в школу. И когда парни отдавали куртки в раздевалку, они пытались восстановить дыхание. Они дышали настолько шумно, что мимо проходящая учительница покосилась на друзей, а затем и вовсе одарила их презрительным взглядом.
Парни, спотыкаясь и чуть не падая, поднимались по лестнице на третий этаж в кабинет математики. И как бы они не спешили, всё равно опоздали на семь минут. И уже около кабинета парни остановились, боясь войти. Точнее, боялись только Серёжа и Дима, а вот Антон преспокойно стоял и только усмехался, глядя на трясущихся от страха друзей.
— Да успокойтесь. Хотите, я буду говорить? — с улыбкой на лице предложил Шастун, и
Матвиенко с Позовым тут же быстро закивали, отчего Антон не сдержал смешка.
— Ладно, пойдём уже.
Антон уверенно дёрнул ручку двери, и та с громким скрипом открылась. Шастун вошёл в кабинет, а за ним прошли и Дима с Серёжей.
— Можно? — максимально нахальным тоном спросил Антон и перевёл взгляд на учителя, о чём тут же пожалел.
Арсений Сергеевич стоял с мелом в руках у доски. На нём был надет тёмно-синий деловой костюм. Тот костюм, который Шастун очень хорошо запомнил. Ведь он сам срывал с мужчины синий пиджак. Учитель выглядел сегодня свежо, словно помолодел лет на десять.
«Горячо», — пронеслось в голове Антона, но он тут же отбросил эту мысль куда подальше.
Арсений Сергеевич оглядел опоздавших и слегка нахмурился и даже не из-за того, что парни опоздали, а скорее из-за тона Шастуна.
— Почему опаздываем? — будничным тоном спросил учитель, присаживаясь на край своего стола.
— Мы… э-э-э… мы… — попытался что-то сказать Дима, но не особо получалось; Антон слегка дотронулся до плеча Позова.
— Проспали, — безразлично ответил Шастун и взглянул учителю в глаза, правда, лучше бы он этого не делал, ведь вся уверенность парня пропадала, когда он встречался взглядом с синими омутами.
— Проспали? — Арсений Сергеевич приподнял одну бровь. — Мог бы, Шастун, хотя бы виноватое лицо сделать, вон, как Дима с Серёжей.
— А я не думаю, что я виноват, — гордо сказал Антон и тут же получил лёгкий удар по спине.
— А вы? — Учитель посмотрел за спину Антона.
— Простите, мы виноваты, — тихо произнёс Серёжа и грозно посмотрел на Шастуна, который только усмехнулся.
— Значит, Дима и Серёжа садитесь, а ты, Шастун, пока стой. — Учитель рукой махнул
Матвиенко и Позову.
Парни поспешили сесть на места, перед этим посмотрев на друга с сочувствием, будто отправляли его на казнь.
— Всё ещё считаешь, что не виноват? — Арсений Сергеевич слегка наклонил голову набок, наблюдая за Антоном.
— Считаю.
— Значит, мне придётся доложить твоему отцу об этом. — Учитель пожал плечами.
— Ну, вам, Арсений Сергеевич, не привыкать. — У парня вырвалась усмешка, и он, сам не осознавая этого, сделал шаг вперёд навстречу учителю.
— Что?.. — В синих глазах застыло недоумение.
— Ничего! — слишком резко и громко крикнул Антон, делая ещё шаг вперёд.
— Что происходит? — нахмурив лоб, тихо, чтобы слышал только Шастун, спросил Арсений Сергеевич.
— А вы очень хороший актёр, — прошипел Антон, сокращая расстояние между ним и учителем.
— Я не понимаю. Антон, о чём ты? Что-то случилось? — всё так же тихо говорил учитель, а в его глазах читалось явное беспокойство.
— О-о-о, да вы просто талантище! — язвительно прошептал Антон, подходя ещё ближе.
— Антон! — прошипел Арсений Сергеевич, чувствуя собственную подступающую злость.
— Какого чёрта?
Учитель и ученик стояли слишком близко. Расстояние между ними сократилось до минимального. Они вообще забыли, что в классе кто-то есть, кроме них. Математик, не моргая, смотрел в глаза Шастуна, будто пытаясь там найти подсказку к странному поведению парня, но кроме злости и даже презрения, учитель ничего не видел. Хотя странный блеск, на мгновение появившийся в зелёных глазах, заинтересовал мужчину, отчего он ненадолго застыл на месте.
В классе образовалась полнейшая тишина, которая нарушилась чьим-то кашлем, который был предназначен, чтобы немного сгладить атмосферу. Оба, учитель и ученик, вздрогнули и резко отстранились друг от друга, отходя на безопасное расстояние. Одноклассники, раскрыв рты, наблюдали за всей этой ситуацией, боясь вмешаться, ибо никто не хотел обернуть гнев учителя на себя. Все просто молча наблюдали и мысленно сочувствовали Шастуну.
Арсений Сергеевич прочистил горло и отвёл взгляд от парня.
— Садись на место.
— Наконец-то, — огрызнулся Антон и приземлился на стул за своей первой партой.
— Не думай, что окажешься безнаказанным. — Учитель недобро сверкнул синими глазами. — После урока останешься.
— Конечно, конечно. — Антон фальшиво улыбнулся и себе под нос добавил: — Ублюдок.
Шастун думал, что последнее сказанное им слово никто не услышал. Да, никто и не услышал, кроме обладателя синих глаз, который, стиснув зубы, продолжил вести урок.
Антон понял, что Арсений Сергеевич всё слышал, когда опасно сверкающие синие глаза которые, кажется, потемнели, заставили напомнить парню, что мужчина может быть жёстким. Шастун принял своё самое нахальное выражение лица, однако внутри Антон почувствовал нарастающее волнение.