Проделки судьбы

глава 24.

Антон проснулся уже только утром. Тело приятно ломило, а кожа всё ещё ощущала приятный сатин. Парень снова почувствовал, что ему хочется замурчать, как довольный кот, наевшийся сметаны. Сначала Шастуну показалась, что всё это просто сон, и если он сейчас откроет глаза, то снова увидит, тот чёртов козырёк, дождь и собственную кровь. От этих воспоминаний по всему телу парня пробежали мурашки, а затем его будто передёрнуло. Лёжа на спине, Антон всё ещё ощущал дискомфорт, однако боль в спине утихла, и парню больше не хотелось выть, когда он нагибался или просто задевал её. Тёплое одеяло юноша всю ночь крепко обнимал и не выпускал из рук, будто боясь, что оно куда-то исчезнет. Антону явно кого-то хотелось обнять, хотя он знал кого, но парень понимал, что это невозможно, и от этого становилось только больнее. После такого признания самому себе, сидя голым в ванне, находиться в квартире Арсения Сергеевича трудно. Везде его вещи, везде его запах, здесь всё принадлежит ему. Вся эта квартира — это одно большое напоминание об учителе. Да ещё бы! Это же его квартира.
Так и должно быть.
«Арсений Сергеевич, вы меня убиваете, вы в курсе?» — подумал Антон и посмотрел в потолок, как бы ожидая ответа, которого, естественно, не последовало.
В квартире было очень тихо. Тишину нарушали тиканье часов и какой-то шум с улицы. Шастун приподнялся на локтях, прислушиваясь. Либо Арсений Сергеевич очень тихий, либо он…
— Блять! — в сердцах крикнул Антон, смотря на часы, которые показывали 9:58.
Шастун резко вскочил с кровати, и тут же пошатнулся и упал на пол, задевая спиной кровать, отчего взвизгнул от резкой боли, что аж в уголках глаз заблестели слёзы. Перед глазами вдруг на несколько секунд всё потемнело, отчего Антон прижался сильнее к кровати, но боль в спине уже пронзила всё тело. Шастун прикусил нижнюю губу, чтобы не закричать от адской боли.
«Надо что-то делать. К врачу, например. А может само пройдёт?» — пронеслось в голове парня, а затем он открыл глаза.
Понадобилось некоторое время чтобы отдышаться, спина всё ещё ныла, но боль уже не была такой сильной. Антон предпринял ещё одну попытку встать, и она увенчалась успехом, правда, Шастун снова пошатнулся и задел мизинцем ножку кровати, отчего чертыхнулся и поморщился, но обошлось на этот раз без серьезных травм. Парня всё ещё качало, словно маятник, из стороны в сторону. Добравшись до окна, Антон приоткрыл форточку и тут же почувствовал, как приятный прохладный воздух освежил лицо. Юноша упёрся головой в стекло, рассматривая двор, где никого не было, кроме какого-то дедушки, гуляющего со своей овчаркой. Двор как двор, ничего необычного. Однако коечто привлекло внимание Шастуна, и его взгляд начал жадно рассматривать это. Во дворе стояли качели, которые были красиво разрисованы различными витиеватыми узорами. Цвета были яркими: красный, оранжевый, жёлтый, зелёный. Где-то узоры были резкими, где-то прерывались. Качели настолько заинтересовали Антона, что он буквально прилип к стеклу.
«Они похожи на дракона, » — подумал Шастун, разглядывая качели.
— Ебучие драконы, — прошипел Антон и резко оторвался от окна, вспоминая вчерашний рисунок, который мирно покоился на тумбочке.
«Я его туда не клал», — пронеслось в голове парня, и он нахмурил лоб.
Шастун медленно дошёл до тумбочки и взял открытую тетрадь в руки. На первой странице всё так же был нарисован дракон, которого юноша планировал закончить. В голове сразу же всплыли слова того продавца из ларька: «Драконы для мечтателей».
Антон застыл, и уже в следующую секунду с остервенением бросил тетрадь на кровать.
Антон прошёл босыми ногами на кухню, где, как он и предполагал, никого не было, а вот на столе лежал небольшой листок бумаги, на котором каллиграфическим почерком было выведено «Антон». Шастун уселся на стул, взял в руки листок и, закусив губу, пробежался по нему глазами.
«Антон, я ушёл на работу. Прости, что оставил тебя одного, но я вчера и так ушёл с занятий. Еда в холодильнике вся в твоём распоряжении. Делай с ней, что хочешь. Я надеюсь, ты готовишь лучше. Я приду в 6, т.к. у меня ещё будут доп. занятия и 2 смена. Не скучай))»
Что-то неприятное кольнуло в груди юноши. Появилось чувство, будто его бросили. Снова. В глазах защипало, и Шастун грубо вытер их рукой. Возможно, это было слишком по-детски, но в конце концов Антон всё ещё ребёнок. Этакий двухметровый ребёнок.
Антон тяжело вздохнул и отбросил листок на стол. Арсения Сергеевича не будет до шести часов вечера, а значит — нужно чем-то себя занять. Не лежать же целый день овощем и смотреть в потолок?..
Хотя в какой-то степени Шастун немного рад, что учителя целый день не будет. Ведь парень просто не в состоянии смотреть в такие притягательные синие глаза, заставляющие сделать всё, ради их обладателя. Воспоминание о мужчине заставило Антона почувствовать что-то тёплое в груди, и парень невольно улыбнулся, вспоминая, с какой заботой Арсений Сергеевич ухаживал за ним и как терпел все его глупые, типичные для подростка выходки.
Жутко захотелось курить, так, что даже руки чесаться начали. Единственная и последняя сигарета, которую ему дал какой-то мужчина в подъезде, была выкурена вчера вместе с… Арсением Сергеевичем. Антон нервно сглотнул, когда перед его глазами появилась вчерашняя картина: розовые и такие идеальные губы обхватили тонкую сигарету, а затем мужчина с таким блядским выражением лица выдохнул дым, приковывая взгляд Антона, не давая тому отвернуться. Шастун потёр лоб и осмотрелся по сторонам. Искать сигареты бессмысленно, ведь учитель не курит, а вчерашнее было просто исключением. Тем более не будет же парень обыскивать квартиру Арсения Сергеевича в поисках одной сигаретки? Хотя желание курить усиливалось с каждой секундой.
— Нужно пососать, — вдруг произнёс Антон, после чего его глаза расширились.
— Блять, конфетку.
Ударив себя по лбу, парень засмеялся от глупости только что сказанной фразы. Если бы это услышал Арсений Сергеевич, то Шастуна бы пришлось откачивать. Хотя юноша не против, чтобы ему отсосали. Последний раз, когда он занимался сексом, был очень давно. Так давно, что парень уже сомневается было ли это на самом деле. Это была его одноклассница Ангелина. Единственный человек, возможно, по которому Антон скучал. Они встречались, и парню даже казалось, что он её любил. Все его «друзья» предсказывали им невероятное совместное будущее с детьми, похожими на них. Шастун верил в это будущее с ней. Он считал себя счастливым, пока его родители не сказали, что они все переезжают в холодный Санкт-Петербург. А когда по телефону Антон сказал, как он думал, любимой девушке об этом, то девушка заплакала, Шастун слышал, как она шмыгает носом, но молчал. А после Ангелина тихо сказала, что им лучше расстаться, напоследок добавив «не отказывайся только от своей мечты». Антон тогда зажмурился и со злостью бросил телефон на кровать. Так и закончилась их история.
Шастун разочаровался в отношениях и, кажется, даже в людях.
Антон потряс головой, чтобы выкинуть из головы нахлынувшие ненужные воспоминания. В такие моменты юноша всегда тянулся в карман за пачкой сигарет и выкуривал штуки три, однако сделать этого не получится. Шастуну придётся искать другой способ успокоить свои шальные нервы.
Юноша присел на стул и, взяв записку учителя, покрутил её в руках, внимательно рассматривая, словно надеясь там увидеть какое-то скрытое послание от математика типа «я тебя хочу» или «к моему приходу разденься, раздвинь ноги и жди меня», но ничего подобного, к своему разочарованию, Шастун не увидел. В какой-то момент ему стало жутко стыдно и одновременно жарко, от своих мыслей об Арсении Сергеевиче и о своих раздвинутых перед ним ногах. Когда Антон стал в открытую думать об учителе в сексуальном плане?
«С первой встречи», — ехидно ответил голос в голове.
Как бы Шастуну не хотелось перестать думать об Арсении Сергеевиче, парень понимал, что это просто невозможно. Только не здесь. Не в этой квартире, которая просто одурманивает разум Антона. Везде какие-то фотографии с мужчиной, его одежда, его запах одеколона, от его одного парню хочется вешаться на шею учителя.
— Шастун, успокойся, — вслух произнёс юноша и выдохнул.
«Дыши», — вспомнилось парню, и он послушался.
«Как собачка», — всё ещё ехидно твердил голос в голове, заставляя Шастуна морщиться.
Антон решил, что на сегодня ему достаточно самокопания и воспоминаний о, кажется, уже совсем далёком прошлом, поэтому парень решил чем-то себя занять. Живот громко заурчал на всю квартиру, оповещая хозяина о том, что неплохо было бы и поесть. Шастун проспал почти сутки, и ему необходим заряд энергии. К тому же готовка еды (если это в конечном итоге вообще можно назвать едой) поможет отвлечь парня от неистового желания курить.
Открыв холодильник, Шастун покачал головой и присвистнул, понимая, что ему придётся очень постараться, чтобы приготовить что-нибудь съедобное и способное усмирить голод. По набору продуктов в холодильнике можно сразу сказать, что в квартире живёт холостяк, и это не могло не радовать Антона. Улыбнувшись своей мысли, парень достал яйца, сосиску и парочку огурцов. Вчера Шастун еле сдерживал улыбку, наблюдая за беспорядком на кухне, устроенный Арсением Сергеевичем в процессе готовки элементарной яичницы. Антон был уверен, что он справится с этой задачей намного лучше своего учителя, и с лучезарной улыбкой на лице юноша захлопнул холодильник и направился к плите.
***
Антон уже около часа пытался проветрить кухню, избавиться от удушающего запаха гари. Сковорода со сгоревшей яичницей отмокала в раковине, пока Шастун размахивал влажным полотенцем. На полу были капли от масла, соль, огурцы, вода и даже кетчуп, который, как думал парень, он не открывал. На часах двенадцать, и нормальные люди уже обедают в это время, но только не Антон, который так и не смог позавтракать.
— Ебучая яичница. Чё ты выёбываешься? Чё, неужели так сложно пожариться самой?!
— кричал парень в пустоту, как будто ему ответят.
Однако уже через час, юноша смог вылизать кухню до блеска, не оставляя следов утренней неудачи. Голод одолел Антона так сильно, что уже кружилась голова, темнело в глазах и жутко болел живот, срочно требуя еды. В холодильнике из более или менее сытного ничего не осталось, и Шастун открыл морозильник.
— Пельмени! Господи, пельмешки! Родненькие мои! — вскрикнул Антон, вытащив пачку пельменей и прижав её к груди. — Мои хорошие, я вас так люблю!
Пельмени юноша сварил без происшествий, он даже не пересолил воду, не пролил её на пол, и вообще пельмени получились съедобными, что не могло не радовать адски голодного мальчишку. Кухня осталась в чистоте и порядке. Юноша ничего не спалил, и сам остался целым и невредимым.
Антон, прихватив пульт от телевизора, сел за стол, где стояла тарелка средних размеров с пельменями, от которых шёл пар. Юноша включил какой-то музыкальный канал, где играла, судя по всему, популярная песня*, которую раньше парень не слышал, однако она ему тут же запала в душу. Ароматный запах пельменей просто опьянял изголодавшегося юношу, и тот с неприкрытым наслаждением принялся уплетать пельмешки за обе щеки, причмокивая губами и облизывая свои длинные прямые пальцы.
Приятное тёплое чувство окутало парня. Голод исчез, и на его место пришло приятное ощущение во всём теле. Антон прилёг на диван, прихватив тетрадь, которую ему дал
Арсений Сергеевич и которую он с таким остервенением отбросил утром. Шастун уставился в потолок. До прихода учителя ещё куча времени, и нужно было что-то делать. Идею сходить на улицу парень сразу отбросил, так как еле-еле может ходить, постоянно шипя от боли в спине, поэтому нужно было развлечь себя в пределах стен квартиры Арсения Сергеевича. Антон открыл тетрадь, и на него уставился нарисованный им дракон, будто в чём-то упрекая того. Шастун нахмурился и провёл подушечкой указательного пальца по хвосту дракона, а затем резко закрыл тетрадь и положил её на край дивана.
Антон встал и начал ходить взад-впёред, при этом разглядывая зал. На самом деле Шастун даже и не обращал раньше внимания на интерьер, его больше интересовал сам хозяин квартиры. Арсений Сергеевич не дома, и ничто не отвлекало, а значит Антон мог спокойно изучить и рассмотреть всю квартиру. В зале всё было сделано в спокойных тонах: обои были нежного кофейного оттенка, шкаф из тёмно-коричневого дерева, стеклянный прямоугольный столик, тумбочка, большой светло-коричневый диван с небольшими кругами. На подоконнике стояли два горшка с какими-то растениями. Шастун уже было понадеялся, что учитель незаконно выращивает марихуану, однако каково его было разочарование, когда парень обнаружил там обычные цветы. Идея, что Арсений Сергеевич — наркодилер, позабавила юношу, и тот прыснул со смеху. Самым прекрасным, по мнению Антона, был балкон, а точнее вид, открывающийся с него. Балкон был старый и даже не застеклённый, но, смотря на него, Шастуну сразу вспомнились все романтические фильмы, которые он только смотрел, где герой в своём халате после хорошего секса попивает чашечку кофе, устремляя свой взгляд на восход солнца. Это было тайной мечтой Антона. Вообще в душе парень романтик. О чём тут говорить, если Шастун прослезился, когда смотрел какой-то детский мультик.
Продолжая свою мини-экскурсию по квартире учителя, Антон зашёл на кухню, которую он тоже так и не успел толком разглядеть, то ему мешал его адский голод, то дымовуха.
А на самом деле кухня была в светло-голубых, а местами синих тонах.
«Как его глаза», — вдруг пронеслось в голове.
Более ничего примечательного для себя на кухне Антон не увидел, а потому поспешил уйти оттуда, чтобы не уронить чего-нибудь и не убираться ещё несколько часов. Следующим пунктом в импровизированной экскурсии была ванная. В ней Шастуну тоже уже «посчастливилось» побывать, однако её он тоже не разглядел. Да и разглядишь её, особенного после того, что произошло вчера. Только перешагнув через порог ванной комнаты, Антон тут же почувствовал, как воспоминания начали сменяться перед его глазами, словно какое-то слайд-шоу. Парень будто заново пережил тот момент, снова почувствовал прикосновения нежных рук. Сердцебиение резко участилось, так же резко перестало хватать кислорода.
«В принципе ничего необычного. Ванная как ванная. У всех такая», — подумал Антон и выскочил из ванной комнаты, резко захлопывая за собой дверь и прижимаясь к стене, закрывая глаза.
— Ёбаный пиздец, — прошептал Шастун, тяжело дыша.
Если раньше парень думал, что сможет выдержать до шести вечера, то теперь его настигли сомнения. Видимо, в туалет юноша ходить не будет сегодня.
Последней комнатой оставалась самая страшная — спальня Арсения Сергеевича. В парне боролись противоречивые чувства: с одной стороны Антон жутко боялся потерять там голову от переизбытка учителя, а с другой — любопытство — черта Шастуна, которая до невозможности его бесила, но он ничего не мог с ней поделать. Парень остановился прямо перед дверью, просчитывая все «за» и «против». Минут десять Антон так и простоял, уставившись в одну точку и даже не моргая. Перед ним была большая из чёрного дерева дверь с тонкими прямоугольными стеклянными вставками. Шастун, словно загипнотизированный, сделал шаг вперёд и, дёрнув за ручку, толкнул дверь вперёд. Спальня была небольшой, но было много различных деталей, за которые зацеплялся взгляд. Антон начал жадно разглядывать каждый угол. Парню казалось, что он делал что-то неправильное и запрещённое. Он нарушал частное пространство Арсения
Сергеевича. Но как тут удержаться, когда можно узнать все секреты учителя, в которого окончательно и бесповоротно влюбился. Юноша подошёл к кровати, а затем, хитро улыбнувшись, упал на неё, устроившись в позе звезды. Кровать была такой мягкой, нежной и приятной, что хотелось провести на ней весь день. Антон присел, а затем, немного подумав, начал прыгать на кровати. Это была не грязная раковина в старом туалете дешёвого клуба. Антон застыл и резко спрыгнул с кровати.
«Не думай об этом, идиот, блять», — пронеслось в голове, и Шастун зажмурился, пытаясь прогнать навязчивые мысли.
Юноша обратил внимание на огромный шкаф с таким же огромным зеркалом.
«Чёртов нарцисс», — подумал юноша и усмехнулся.
Сначала Шастун не хотел открывать шкаф, ссылаясь на то, что это уже совсем нарушит личное пространство Арсения Сергеевича, однако детское любопытство победило в парне, и он распахнул дверцы шкафа. Ничего шокирующего и компрометирующего Антон там не увидел. Несколько костюмов, джинсы, штаны, кофты, футболки — всё как у людей, правда, одежды в шкафу было много, и Шастун сразу вспомнил свой скромный шкафчик. Взгляд зелёныx глаз остановился на самой нижней полке, где в самом углу, будто спрятаны, лежали какие-то вещи. Когда Антон увидел, что это, то его брови взлетели вверх. В руках парня оказались кожаные узкие штаны с серебряной цепью сбоку. Кажется, юноша забыл, как дышать, а во рту резко пересохло, когда Шастун представил учителя в этих штанах. Парню вспомнились свои собственные штаны, которые он так ненавидит, но он понимал, что он тощая доска, в отличие от учителя, фигуре которого можно было только позавидовать. Пришлось приложить усилие, чтобы оторваться от созерцания прекрасных штанов. Второе, что держал в руках Антон, — красная клетчатая рубашка. Вот такое Шастун обожал, и он искренне не понимал, почему математик не носил её. Больное воображение парня не на шутку разыгралось. Юноша представил, как Арсений Сергеевич, одетый в эти штаны, облегающие его прекрасные ноги и зад, и в красную клетчатую рубашку. Представил, как учитель вальяжно располагается на своём стуле, разглядывая всех будто свысока, а на его губах усмешка.
Антон уже почувствовал, как ему становится невыносимо жарко, как ладони вспотели, и
Шастун почувствовал себя семиклассником во время первого просмотра порно. Да
Арсений Сергеевич — это чисто ходячая порнография.
Антон хотел было убежать из спальни, чувствуя дикий стыд, смущение, неправильность его нахождения в спальне учителя, как вдруг он заметил письменный стол из светлокоричневого дерева, на котором, помимо различных папок и бумаг, стояло несколько рамок с фотографиями. Юноша подошёл к столу и уселся на стул. В руках парня оказалась первая рамка с фото, на котором были Арсений Сергеевич и, видимо, его родители, так крепко обнимающие мужчину. Мать уткнулась подбородком в плечо сына, а отец обнял его за плечи сзади. Что-то больно кольнуло в груди, и Антон почувствовал, как предательски защипали глаза. Парень посмотрел на мать учителя. У неё были такие же синие глаза, только немного светлее, такая же добрая улыбка. Арсений Сергеевич здесь моложе, чем сейчас. На фото у него волосы до плеч, что несомненно удивило Шастуна, но ему эта причёска учителя понравилась. Юноша громко шмыгнул носом, в глазах уже скопилось достаточное количество влаги. Крупная слеза упала на фото, и Антон поспешил её вытереть. Дрожащими руками парень поставил рамку на место, где она стояла. Бегло просмотрев через пелену слёз другие фото, на которых были Арсений и его друзья, Шастун закрыл глаза ладонями и вслух зарыдал, не стесняясь, что его услышат. Ведь он один в этой в квартире. Слёзы капали на одежду, на пол; ладони уже совсем стали сырыми, а губы стали соленоватыми на вкус. Всё тело затрясло, и Антон зарыдал в голос. Парень начал задыхаться, слёзы текли по щекам нескончаемыми потоками.
— Мам… — шептал Антон, чувствуя, что воздуха начало не хватать.
Юноша попытался подняться, и получилось далеко не сразу. Ноги никак не хотели слушаться, а голова кружилась так, что парень перестал чётко различать предметы. Руки дрожали, отчего парень не с первого раза смог открыть дверь. Хотелось поскорее покинуть эту чёртову спальню, квартиру, да весь грёбаный мир. Антон был на грани. Снова. Он перестал это контролировать. А рядом не было того, кто всегда успокаивал, кто всегда держал его руку и крепко прижимал во время его истерик. Он всегда был рядом, когда было так необходимо, но не сейчас.
Антон, опираясь о стену, медленно дошёл до кухни. Парень уже пожалел, что выкурил ту сигарету. Курить хотелось неистово. Если Арсений Сергеевич ему не поможет, то хотя бы сигарета. Но у такого правильного учителя вряд ли найдётся заначка с сигареткой.
— Сука! — зло крикнул в пустоту Антон и ударил кулаком по стене, после чего застонал и завыл от острой боли.
Парень облокотился о стол, пытаясь отдышаться, но слёзы никак не останавливались. Антон начал ходить по кухне, открывать и закрывать шкафы, пытаясь что-то найти, и когда юноша открыл очередной шкафчик, то обнаружил там несколько бутылок с коричневой жидкостью.
— Коньяк, — вслух прочитал надпись на одной из бутылок и, недолго думая, схватил её, едва не уронив из-за дрожи в руках.
***
На часах уже 19:54, а Арсений только покидает здание школы, на выходе чуть ли не разругавшись с охранником, который, видимо, просто хотел что-то спросить, на что учитель огрызнулся, вызывая недоумение со стороны охранника, думавшего, что Арсений Сергеевич — всегда милый, добрый человек, не умеющий злиться. Ещё и чёртов 7 Б, который вывел учителя из себя, после урока с ними мужчине даже захотелось сходить за сигаретами. Почему-то именно в этот день, когда Арсению нужно как можно быстрее покинуть школу. Все будто сговорились, и им всем вдруг понадобилась помощь математика.
Попов бежал к своей машине, даже не обращая внимания, что снова льёт дождь. По пути Арсений уже сотый раз набирал номер Шастуна, но тот не брал трубку. Ещё бы, его телефон был разбит, и вряд ли уже включится, но мужчину не покидала надежда. Какоето мерзкое, неприятное чувство засело в груди. Арсений даже не предупредил мальчишку, что задержится.
— Чёртовы учительницы, — зло прошептал математик, садясь в машину.
Арсений гнал по дорогам Питера, даже не страшась аварий, ведь скорость, с которой он ехал, была далеко не маленькая, но это не мешало Попову снова и снова нажимать на педаль газа, увеличивая скорость. Арсению казалось, что он едет слишком медленно, он боялся, что не успеет. Но не успеет куда?.. Мужчина нутром чувствовал, что что-то явно не так. Он бросил мальчишку одного. Он снова его подставил. Всё испортил.
Учитель с силой сжал руль, отгоняя мрачные мысли и надеясь, что всё это просто его фантазии, но неприятное сосущее чувство оставалось, не давая мужчине расслабиться.
«Он один. В твоей квартире. Где очень много острых предметов».
— Блять! — крикнул Арсений и ударил рукой по рулю, увидев красный цвет на светофоре.
Если с Антоном что-то случится, Попов себе никогда не простит. Мужчина это знает. От мысли, что он не сможет увидеть мальчишку, сердце болезненно сжалось, а к горлу подступил ком.
— Всё будет хорошо, — шептал Арсений, крепче сжимая руль.
«В твоей жизни никогда не было хэппи-эндов».
Учитель даже толком не припарковал машину, он выскочил из неё, чуть не забыв даже закрыть дверь. Да это было и не так важно. Важен был только чёртов Шастун с его вечными проблемами. Когда мир Попова стал вращаться только вокруг этого парня? Арсений чувствовал себя прекрасным принцем на белом коне, который вечно пытается спасти свою принцессу, но никак у него это не получается.
Арсений по-быстрому поднялся на свой этаж, а затем он обнаружил то, отчего колени задрожали, а страх вмиг одолел всем телом. Дверь его квартиры была открыта нараспашку. Стало вдруг резко холодно. Мужчину будто окатили ведром холодной воды.
Попов боялся сделать шаг вперёд.
В квартире было тихо. Пугающе тихо. Тикали только чёртовы часы. Арсений сделал несколько шагов и остановился, прислушиваясь. Тишина, так сильно давящая на уши. Попов почувствовал запах перегара, резко ударившего мужчине в нос. Сердцебиение ускорило свой ритм, но мужчина всё же надеялся, что это проделки его фантазии. В квартире было пусто, Шастуна нигде нет. Мужчина прошёл на кухню и охнул, увидев, как его импровизированный бар с алкоголем открыт, а несколько бутылок стояло на столе, две из которых были открыты. Всё ещё стоял запах перегара, значит Антон ушёл совсем недавно.
Ему снова придётся искать Шастуна. Он чувствует себя мальчиком на побегушках, но ничего с собой не может поделать. Арсений перестал понимать, что им двигает: его вечная вина или же что-то другое, новое для мужчины, что он пытается так сильно заглушить в себе.
Сжав кулаки, Попов ударил ногой по стулу, сметая его с пути. Телефон Шастуна выключен, Питер всё ещё огромный город, а у Арсения снова чувство дежавю.
— Чёртов Шастун, — прошипел мужчина и выбежал из квартиры, с силой захлопнув дверь.
На улице дождь плавно перетёк в ливень, причём очень сильный, и Арсений ещё раз проклял Шастуна, пообещав себе, что когда он найдёт мальчишку, наказания тому не избежать. А мужчина умеет наказывать. Он же учитель.
Перед глазами ничего не было видно из-за водной стены. Вещи промокли буквально за несколько секунд. С волос капала вода, попадая в глаза, отчего мужчина уже шёл до своей машины вслепую. Арсений, наконец, прочувствовал, что такое настоящая безысходность. Мужчине хотелось упасть на колени и закричать. Шастун ушёл, а он снова его потерял. Это уже всё смахивало на какую-то дешёвую комедию, от которой Попову было совсем не смешно. Сколько раз уже учитель искал своего ученика? Почему судьба так не любит Арсения?..
Когда надежда совсем исчезла, Арсений прислонился к капоту своей машины.
«И что мне делать? В полицию звонить? Отцу его? Куда?» — задумался Арсений и накрыл лицо руками.
— О-о-о!!! Арсений Серге-е-еич!!! А я ва-а-ас ви-и-ижу-у-у!!! — закричал до боли знакомый голос.
Арсений выпрямился и поднял голову вверх, откуда исходил голос. Сквозь стену дождя Попов всё-таки сумел разглядеть силуэт, очень высокий силуэт, который махал ему руками.
Антон стоял на крыше. На самом краю.
— Шастун? Блять! Шастун! — крикнул Арсений, чувствуя, как всё тело сковал дикий
страх, не давая мужчине даже сдвинуться с места.
Парень стоял прямо на краю. Ещё шаг, и Шастун полетит вниз.
— Шастун! Уходи оттуда! Быстро! Шастун! Сука! — зло кричал Попов и уже хотел было побежать в подъезд.
— Я сейчас уйду-у-у! Свобода-а-а-а!!! — выкрикнул мальчишка и, как показалось Арсению, подошёл к краю крыши так, что если дунет сильный ветер, Антон не удержится и сорвётся вниз.
— Блять, блять, блять, — повторял Арсений, забегая в подъезд.
Лифт ехал чертовски медленно, и за это время Попов кажется словил ряд миниинфарктов. Руки тряслись и совсем не слушались. Мужчина выбежал из лифта и буквально рванул на крышу, молясь, что чёртов Шастун ещё не спрыгнул. Математик уже не соображал, ноги сами бежали вперёд. Одежда была настолько мокрой, что мешала Арсению бежать достаточно быстро.
Попов с грохотом открыл дверь, ведущую на крышу. Ливень даже и не думал заканчиваться. Арсений не видел ничего дальше двух метров.
Шаг.
Ещё шаг.
Кажется, мужчина заметил знакомую двухметровую фигуру, и, даже не думая, побежал к ней.
— А-а-арсений Серге-е-еич! — пьяно протянул Антон, дико улыбаясь.
Только Арсений Сергеевич хотел высказать всё, что о нём думает, как вдруг нога Шастуна соскользнула вперёд, отчего парень пошатнулся и упал бы, если бы не крепкая хватка учителя, вовремя подбежавшего к ученику. Юноша только рассмеялся и обнял мужчину за шею. Арсений Сергеевич снял парня с бортика и крепко прижал того, одной рукой держа за талию, второй — за спину.
— Ох, вы так вкусно пахнете, — промурлыкал Антон куда-то в шею мужчине. — Так и хочется вас поцеловать.
— Что? Шастун! Блять, ты в своём уме? — удивлённо подняв брови, спросил учитель.
— Та-а-а-а!
— Шастун! — Арсений Сергеевич снял с себя парня, который, словно липучка, обнял его и прижался всем телом.
Учитель поставил Антона перед собой, держа того за плечи, чтобы он не упал, так как уж очень сильно шатался.
— Шастун! — Математик пощёлкал пальцами перед лицом мальчишки. — Если ты думаешь, что завтра, когда ты проспишься, всё будет хорошо, и ничего тебе за твои выходки не будет, то очень сильно ошибаешься!
Арсений Сергеевич еле сдерживал злость, его лицо всё покраснело, а руки сильно сжали плечи Шастуна, отчего он пискнул. Антон хотел было что-то сказать, но взгляд синих глаз, в которых метали молнии, заставили парня закрыть рот.
— Почему ты такой эгоист, Шастун?! Почему ты думаешь только о себе?! Ну и что бы было, если бы ты спрыгнул?! А?! Что бы было?! Твой отец бы страдал! Друзья страдали бы! Сука, Шастун, я бы страдал из-за тебя! Почему ты такой, а?! — кричал Антону в лицо математик, а закончив свою тираду, замахнулся на парня, но его рука застыла, а затем дрогнула и опустилась.
— Простите, — тихо прошептал Антон и посмотрел на учителя своими большими чистозелёными глазами.
— Простите?! Серьёзно, Шастун?! Это всё, что ты скажешь в своё оправдание?!
— Ну так накажите меня, Арсений Сергеевич, — устало выдохнул Антон, вызвав удивлённый взгляд со стороны учителя.
— Что ты несёшь, Шастун? — Мужчина всплеснул руками.
— Ну же, накажите меня! — уже громче и увереннее сказал парень. — Жёстко. Да прямо здесь можно! Ну, чего вы мнётесь? Давайте, трахните меня уже! В клубе вас ничего не остановило! Я же так же был бухой и…
Юношу прервал Арсений Сергеевич, который замахнулся и ударил того по щеке, отчего раздался громкий шлепок. Синие глаза сверкали от злости. Антон потёр раскрасневшуюся щёку и с непониманием уставился на учителя, а затем в зелёныx глазах появилась влага.
— Лучше не провоцируй, Шастун, иначе я тебя так выебу, что ты потом месяц нормально ходить не сможешь, и никакой врач тебе не поможет, — зло прошипел Арсений Сергеевич, схватив парня за воротник и притянув к себе. — А завтра, я тебе обещаю, солнышко моё, ты пожалеешь, что напился и вышел на эту чёртову крышу.