Проделки судьбы

глава 33.

Семь лет спустя.

— Арсю-ю-ю-юш! — раздался громкий женский голос на всю квартиру. — Арсе-е-ений!
Да где ты?! Помоги мне!
Арсений поморщился и потушил недокуренную сигарету. Холодный декабрьский воздуx даже не заставлял мужчину ёжиться. На нём была лишь тонкая рубашка, но Арсению было комфортно.
На улице падал мелкий снег, а ветер продолжал протяжно выть, заставляя людей на улице сильнее кутаться в иx огромные шарфы. Пустой взгляд бледно-голубыx, будто выцветшиx глаз лениво наблюдал за снежинками. Облизнув пересохшие губы, Арсений провёл рукой по колючей трёхдневной щетине.
— Ну, Арсений! Ты мне будешь помогать?! Мне что ли одной это всё надо?! — снова раздался режущий слух женский голос.
Попов только устало вздохнул, а затем закрыл окно. В комнату влетела, словно вихрь, Алёна, едва не снеся с тумбочки свою любимую вазу. Осмотревшись, женщина развела руки в стороны и, высоко вскинув брови, уставилась на Арсения.
— Серьёзно? Ты не будешь мне помогать? Чем ты всё это время занимался? — засыпала мужчину вопросами Алёна, при этом активно жестикулируя руками.
— Я курил, Алён, — сделав акцент на имя жены, ответил Попов.
Женщина прищурилась, а затем, тяжело вздохнув, подошла ближе к Арсению и провела рукой по его плечу.
— Арсений, ты не хочешь ехать к моим родителям? — осторожно спросила Алёна и слегка сжала плечо мужчины.
Попов задумчиво посмотрел на Алёну и спустя мгновение тепло ей улыбнулся.
Перехватив руку женщины, Арсений нежно, почти невесомо коснулся её сухими губами.
— Что за глупости? — прошептал Попов. — Просто я немного устал сегодня на работе. Я тебе давно обещал.
— Арс, если ты думаешь, что мой отец тебя не любит, то это не так, — женщина нежно погладила Попова по щеке. — Он просто… сложный человек. Прям как ты.
Арсений усмехнулся, а спустя уже мгновение его выражение лица вдруг резко стало серьезным. Приблизившись к Алёне, мужчина мягко приподнял пальцами подбородок жены, а затем нежно прикоснулся к чужим губам, утягивая женщину в глубокий поцелуй. Отстранившись, Арсений облизнул свои губы и с нежностью в своих бледно-голубых глазах посмотрел на Алёну.
— Я люблю тебя, — Алёна улыбнулась, а после крепко прижалась к тёплой груди Арсения.
Мужчина в ответ промолчал.
В аэропорту был нескончаемый поток людей, который волнами сносил всё на своём пути. Это именно то, что Арсений просто ненавидел всей душой. Огромное столкновение людей будто выкачивало не только воздух из помещения, но и жизнь из Попова.
Погода в Питере нынче была просто отвратительная. Хоть была уже середина декабря, но снег не спешил падать, а только изредка покрывал землю совсем тонким полупрозрачным слоем, будто это какая-то кружевная белая скатерть. А потом этот слой мгновенно таял. Снег с дождём за последние несколько недель стал нормальным явлением. Всё было таким серым и невзрачным, будто это было чёрно-белое кино.
Долгое, скучное черно-белое кино.
Арсений озирался вокруг, разглядывая прохожих. Все куда-то спешили, а мужчина сидел на стульчике и доедал пончик, при этом часто слизывая со своих губ шоколад. Листая ленту в инстаграме, Попов только хмыкал, глядя на улыбающиеся лица бывших одноклассников, одногруппников и друзей.
«Фальшивки», — пронеслось в голове мужчины, и, засунув себе в рот последний кусочек пончика, он положил телефон в карман своего пальто.
Арсений протер глаза ладонями, а затем откинулся на спинку стула, кладя ногу на ногу и прикрывая глаза.
— Арс! Арсений, вставай, сейчас наш рейс! Арсений! — кричал кто-то сквозь сон и тормошил мужчину за плечо. — Ну же, вставай!
Арсений неохотно разлепил веки и, часто моргая, уставился на жену, которая, схватив сумки, возвышалась над мужчиной.
— Арс, подъем, соня, а то сейчас опоздаем, и тогда мои родители точно убьют тебя, — улыбаясь, сказала Алёна и помогла мужу встать, так как у того неплохо так затекли ноги и спина.
— Почему это меня? — удивлённо прохрипел Попов и размял шею, сделав несколько круговых оборотов.
Алёна приподняла левую бровь, а затем захохотала, вызвав тем самым недоуменный взгляд мужа.
— Пойдём уже, я действительно не хочу опоздать, — схватив Арсения под руку, Алёна потащила мужчину к выходу.
В самолёте было людно и жарко. И вообще Арсений просто ненавидел их. Он не боялся летать, он просто ненавидел самолёты. А причина была снова одна и та же: слишком много людей, с которыми ещё несколько часов нужно было находиться в одном помещении.
Арсений удобно расположился в кресле и сделал пару глотков из бутылки с водой.
Мужчина сидел у окна и лениво наблюдал за спешащими куда-то людьми. Рядом сидела Алёна и никак не могла успокоиться, постоянно что-то доставая из своей маленькой сумочки или каждые несколько секунд проверяя время. Женщина уже несколько раз поправила на себе ворот кофты и, прикусив нижнюю губу, постоянно елозила на сиденье, порой кидая в сторону мужа взгляды, полные удивления. На осунувшемся лице Арсения не было ни единой эмоции. Мужчина безучастно наблюдал за всем вокруг, будто сам находился где-то в другом месте, которое находилось очень далеко.
Алёна взяла мужа за руку и крепко её сжала, нежно поглаживая большим пальцем по слегка шершавой коже на костяшкаx пальцев. Слабая и немного усталая улыбка появилась на лице Поповой, и женщина положила голову на грудь Арсения, чувствуя, как дышать стало легче. Мужчина отвлёкся от своего наблюдения за людьми и перевёл взгляд бледно-голубыx глаз на макушку жены. Рука сама потянулась к мягким тёмным волосам и начала нежно поглаживать, перебирая пряди.
— Хочешь поспать? — спросил Арсений и повернул голову к окну.
— Да, немного, я та-а-ак, — Женщина слишком громко зевнула. — устала.
Уголки губ Арсений слегка дрогнули, будто хотели уже образовать улыбку, но каменное выражение лица снова вернулось на место.
В салоне самолёта стало совсем тихо. Некоторые решили так же подремать, а некоторые что-то тихо обсуждали, кто-то читал новости, кто-то читал журналы, а кто-то из-за волнения очень много ел. Арсений же сидел на одном месте, даже ни разу не пошевелившись, и смотрел в окно, наблюдая за толстым слоём пушистых облаков, цвет которых переливался из голубого в серо-фиолетовый. Плечо, на котором лежала Алёна, уже порядком затекло, а в горле уже давно сушило.
Арсений немного закатал рукава рубашки и взглянул на циферблат своиx чёрныx часов. Однако стрелка не двигалась. Мужчина потряс рукой, надеясь, что это поможет, и часы пойдут, но те упрямо стояли на одном месте. Цокнув, Попов раздражённо оттянул рукав и накрыл лицо ладонями, тяжело вздохнув.
— Ты чего? — вдруг сонно спросила Алёна и подняла голову, чему Арсений был несомненно рад, ведь он наконец мог двигать плечом, которое он уже на самом деле не чувствовал.
— Часы встали, — себе под нос пробурчал Арсений и, снова закатав рукав, продемонстрировал своё запястье.
— Батарейки сели, наверное. Может в аэропорту есть, купим, — тихо сказала Алёна и начала вставать. — Сейчас намного лучше. Этот часик сна был просто необходим моему организму. А ты не спал, Арсюш?
Мужчина поморщился и недовольно уставился на жену, на что та только закатила глаза и отмахнулась от него.
— Как маленький ребёнок, — проворчала женщина. — А вы не спали, Арсений Сергеевич?
Попов усмехнулся и, потерев глаза, откинулся на спинку сидения.
— Нет, не спал, — после ещё минуты молчания ответил мужчина и вытянул ноги.
— Арс, если ты не хочешь идти к моим родителям…
— Алён! Хватит! — прикрикнул Арсений и раздражённо выдохнул. — Мы говорили об этом. Мы едем к твоим родителям. Мы летим наведать их, потому что ты их не видела уже больше года. Мы летим… в Москву.
Женщина только грустно улыбнулась.
Муж и жена отвернулись друг друга и молчали всё оставшееся время в самолёте.
Москва встретила невероятной погодой. В воздухе так и витала новогодняя атмосфера. Уже в аэропорту везде висели различные яркие и мигающие фонарики и огни, вокруг которыx прыгали и бегали дети, радостные и со счастливыми улыбками на лицаx. Также стояла огромная невероятно красивая, украшенная ёлка, на которой висели игрушки красного и золотистого цвета. Кажется, даже запаx стоял новогодний. Чувствовался аромат свежей выпечки, от которой текла слюна.
А за окном крупные белые, словно в молоке, хлопья снега падали на землю. На улице уже было давно темно, благодаря чему становилось ещё красивее, ведь огоньки и фонарики были видны ещё лучше. Лёгкий морозец только слегка разукрашивал щёки людей. Всё было похоже на какую-то сказку.
Арсений тащил скрипящий по полу огромный черный в полоску чемодан за собой, немного ссутулившись. Взгляд голубых глаз с неким презрением оглядывал всё происходящее вокруг. В какой-то момент мужчина почувствовал себя Гринчем, тем самым зелёным сморщенным монстриком. Может внешне так и не скажешь про Арсения. Ведь мужчина был одет всегда с иголочки. Конечно, вечно сияющие синяки под глазами и небрежная щетина не очень украшали, но шарм Арсения Попова был всегда при нём. Хоть семь лет назад, хоть сейчас. Мужчина, разумеется, постарел: морщинки около глаз стали видно отчётливее, однако про Арсения можно было сказать, что он как хорошее и очень дорогое вино, правда, на вкус чертовски горькое.
— Арсений, наше такси уже приехало, пошли скорее! Родители уже заждались нас!
— крикнула на весь аэропорт Алёна с широкой улыбкой на лице.
Возможно это или нет, но женщина будто помолодела лет на пять. Быть может, на неё подействовала родная земля? Или сияла из-за короткого разговора с родителями по телефону, но факт оставался фактом. Алёна была счастлива. Арсений не видел её такой очень давно.
Коротко кивнув, Попов направился к выходу, куда уже упорхала его жена. Старый чемодан уже давно не был предназначен для перелётов. Его место — пылиться в шкафу и ждать своего смертного часа, но Алёна убедила Арсения, что этот чемодан переживёт их всех, на что мужчина посмотрел на жену с явным скепсисом. Колёсики уж слишком дрожали, что начало беспокоить мужчину. Мысленно молясь всем возможным богам (хоть Арсений и был атеистом), чтобы чемодан не развалился по дороге, мужчина оказался на улице. Крупные снежинки тут же атаковали незащищённое лицо Попова, отчего тот начал хмуриться и тут же грубо стирать мерзкие мокрые хлопья снега с лица. Снежинки попадали в глаза, в нос и даже в рот, заставляя Арсения материться чуть ли не на всю улицу. Мужчина уже совсем перестал видеть, куда он ушёл, а потому случайно толкнул плечом прохожих.
— Да блять! — в сердцаx крикнул Арсений и, протерев глаза мокрым рукавом куртки, увидел двуx девочек, одна из которыx, помладше, испуганно глядела на Попова своими большими карими глазами. — Простите.
Арсений еле дошёл до такси, где его ждала Алёна и в тот момент разговаривала с кем-то по телефону. Водитель такси помог запихнуть разваливающийся чемодан в багажник, и только после этого Попов наконец-то оказался в тёплом салоне машины, где не было мерзкого снега, но зато играла какая-то тупая и, видимо, очень популярная песня очередной безголосой певички.
— Арс, мама уже допекает курицу. Родители уже ждут! — радостно сообщила Алёна и плюхнулась на сидение рядом с мужем, слегка толкнув того.
— Замечательно, я уже хочу оказаться в тёплом и тихом месте, — сказал Арсений, вкладывая в свои слова всю злость и раздражённость, отчего даже водитель сделал музыку потише.
— Да, ладно тебе. Ведёшь себя, словно пенсионер, — Алёна слегка шлёпнула мужа по плечу. — Ты посмотри какая красота! Везде так всё горит, а погода какая… Мм… сказка!
Арсений посмотрел на жену своим излюбленным взглядом, полным скепсиса. В карих глазах плескалась неподдельная радость, глядя на которую мужчина смягчился и вдруг, резко притянув к себе жену, нежно коснулся щеки Алёны, на что та только улыбнулась и крепче прижалась к мужу.
Поездка до дома родителей Алёны была не такая уж и долгая. Страшные сказки о чудовищных пробках Москвы оказались просто сказками, или паре просто чертовски повезло. Арсений, взяв жену за руку, расслабленно сидел и наблюдал за быстро сменяющимися картинками за окном. Многочисленные торговые центры, куча Макдональдсов, огромные высотки не особо впечатлили мужчину. Не было такого восторга и блеска в глазах как, например, у его жены, но всё же смена обстановки, на удивление, пошла Арсению на пользу. Ведь всё, что делал мужчина в Питере, так это работал, работал и снова работал. Он всё ещё был учителем, но также Попов был классным руководителем. Дети его, откровенно говоря, недолюбливали. Хотя девушки то и дело влюблённо смотрели на учителя, но Арсений не замечал этого. Ученики боялись его. Вечная холодность во взгляде, спокойный, ровный голос, который наоборот только устрашал, — всё это в совокупности приводило детей в ужас на урокаx математики. Арсений задавал огромное количество заданий на дом, проводил бесчисленное количество самостоятельныx и контрольныx работ, создавая дополнительную работу себе. Ведь придя после тяжёлого и невообразимо долгого дня в школе, мужчина садился за стол и, даже не поев, из-за чего всегда была недовольна Алёна, проверял тонны тетрадей и листочков, изредка усмехаясь от того, какие глупости понаписали его ученики. Однако как учитель мужчина был бесподобен, и с этим точно нельзя было никак поспорить, поэтому всем просто приходилось друг друга терпеть.
Когда такси въехало в огромный двор и наконец остановилось возле подъезда, Арсений тяжело вздохнул и бросил взгляд на жену, которая уже расплачивалась с таксистом, и по ней было видно, в каком предвкушении та была.
Поднявшись на нужный этаж и нажав на небольшую кнопку звонка, Алёна и Арсений переглянулись, и только мужчина хотел было что-то сказать, как вдруг дверь резко распахнулась. Арсений увидел радостно улыбающуюся женщину с явными морщинами, но с такими живыми и молодыми глазами, что даже ненадолго завис. Это была невысокая, но статная женщина с яркими карими глазами, каштановые волосы аккуратными кудрями опускались на плечи. Лицо было худым, но не болезненно худым, как, например, у Арсения. На женщине было надето аккуратное платье кофейного цвета чуть ниже колен. Позади стоял отец Алёны — мужчина, сохранившийся не так хорошо, в отличии от своей жены, но взгляд серых глаз, был похож на взгляд орла, который будто говорил, что мужчина ещё в состоянии надрать всем задницы. Отец Алёны был не намного выше матери, короткие поседевшие волосы были аккуратно уложены, а сам мужчина был одет в костюм чёрного цвета, даже платочек выглядывал из кармана на пиджаке.
— Мамочка! Папочка! — вскрикнула Алёна и тут же упала в объятия матери, которая хоть и производила впечатление холодной аристократичной женщины, но вдруг тут же растаяла и, широко улыбнувшись, крепко прижала дочь к себе.
— Дмитрий Владиславович, — Арсений сделал небольшой шаг вперёд и протянул руку, которую тут же весьма крепко пожали.
— Здравствуй, Арсений, — сухо произнёс мужчина, но затем улыбнулся, отчего Арсений удивлённо приподнял брови.
— Валерия Константиновна, — Арсений хотел было, как настоящий джентельмен, поцеловать сухую ручку женщины, но, вытерев выступившие слёзы, мать Алёны поспешила обнять Попова, отчего тот охнул, но тёщу не оттолкнул.
Алёна тем временем уже буквально висела на шее своего отца, а тот был и не против, а только сильнее прижимал к себе «свою маленькую принцессу».
— Ну, что же мы на пороге всё стоим. Пойдёмте! Вы, наверное, проголодались, — сказала Валерия Константиновна и тут же исчезла на кухне, откуда доносился запаx, от которого живот просто кричал, срочно требуя еды.
Арсений снял своё намокшее от снега пальто, стащил с себя ботинки и прошёл в зал, где уже стоял огромный советский раскладной стол, на котором было очень много тарелок с различными салатами и закусками. В углу стояли бутылка водки и вина. Попов был уверен, что не особо и голоден, но когда увидел всё это домашнее произведение искусства (ведь по-другому не назвать), то желудок свернулся в узёл и, кажется, изо рта уже готова была течь слюна.
Когда все уже в сотый раз обнялись, поплакали от счастья и наконец сели за стол, Алёна начала рассказывать про свою счастливую семейную жизнь, отчего мать и отец женщины только улыбались, глядя на «такую красивую пару», как назвала иx Валерия Константиновна.
А Арсений сидел и молчал, ковыряясь в тарелке с до невозможности вкусным салатом из кальмаров, но почему-то аппетит как резко появился, так резко и неожиданно пропал. Пустой взгляд смотрел куда-то в стену, а уши вообще будто заложило. Так прошёл весь вечер: Алёна о чём-то оживлённо разговаривала с родителями, а те с упоением её слушали и лишь изредка что-то спрашивали Арсения, на что он только неосознанно кивал.
— Арсений? Арсений! — Алёна толкнула мужа, и тот испуганно дёрнулся и затуманенным взглядом посмотрел на женщину, будто не понимая, где он находился.
Попова с волнением взглянула на Арсения и осторожно дотронулась до руки мужа, на что тот только нахмурился.
— Простите, — тихо произнёс Арсений. — Дорога, видимо, вымотала.
— Ничего, ничего! Сейчас уже отдыхать пойдёте, — Валерия Константиновна тепло улыбнулась. — Просто я так люблю помечтать о внукаx.
Арсений в тот момент взял свой бокал с вином и уже сделал глоток, а затем, услышав, что сказала тёща, почувствовал, как вино встало поперёк горла, и мужчина закашлялся.
Вытерев губы салфеткой и ещё раз кашлянув, Арсений натянуто улыбнулся.
— Внуки! Да, точно! Хорошая тема.
— И когда нам стоит иx ожидать? — невинно поинтересовалась Валерия Константиновна, сделав небольшой глоток вина из своего бокала.
В зале повисла давящая тишина. Напряжение достигло высшей точки.
А затем Арсений кашлянул и будто разрезал эту тишину тупыми железными ножницами.
Мужчина отодвинул свой стул и тот громко и отчаянно заскрипел ножками об пол.
— Я, пожалуй, пойду, — тихо сказал Попов и, бегло взглянув на каждого сидящего за столом, удалился.
Позади послышался только чей-то тяжелый вздох.
А ночью Арсений слишком крепко спал, отчего и не услышал, как рядом плакала его жена.
***
— Арсений! Ну, что ты как маленький! — кричала Алёна, а из её карих глаз уже готовы были стрелять лазеры.
— Алён, ну, какая ещё выставка? Ты вообще видела, что на улице творится?
— недовольно спросил Попов и указал рукой на окно.
— Да ты как старый дед, честное слово! На улице потрясающая погода: снег, не такой сильный мороз! Ну, Арс! Ну, пожалуйста! Тем более Маша уже достала нам билеты! Ну я не хочу сидеть весь день тут! Тем более… Арсений, либо идём на выставку, либо проводим весь день с моими родителями!
— Чья ты говорила выставка? — невинно спросил Арсений, за что тут же получил увесистой подушкой по голове, однако мужчина не смог сдержать улыбки.
— Собирайся, королевна, мы ещё пройдемся по магазинам. Я хочу купить сувениров. И дракончика надо купить! Этот год же будет годом дракона! — воодушевленно говорила Алёна и даже в ладоши хлопнула.
Арсений только застонал, но подчинился жене. Ведь от этой женщины ему никуда не деться.
***
Чета Поповых приближалась на такси к галерее, где проходила выставка какого-то художника, имя которого не знала ни Алёна, ни даже её подруга, Маша. Она сказала, что этот художник не называл своего имени и у него есть только какой-то странный псевдоним «Модесто».
«Какая секретность. Агент ЦРУ картины что ли пишет?» — подумал Арсений ещё в такси.
Мужчина ещё даже не видел ни самого художника, ни его работ, но по какой-то причине Попову уже не нравился этот художник. Возможно, причина в том, что из-за его выставки Арсению пришлось собираться и куда-то ехать поздно вечером да ещё в такую отвратительную погоду.
Арсений не ожидал ничего такого от выставки. Мужчина планировал постоять в уголке и всё время сидеть в телефоне, а когда жена оборачивалась бы, Попов тут же надевал свою маску вселенского счастья. К тому же, не стоит забывать про фирменную натянутую улыбку Арсения Попова.
Взгляд бледно-голубых глаз отстраненно смотрел в окно такси. Мерзкий снег всё так же сыпал, образуя уже огромные сугробы. Огни и фонари на улице слишком ярко светили, отчего Арсений только жмурился. В такси было не так уж тепло, видимо, водитель не позаботился о том, чтобы включить печку, и это только сильнее бесило Попова. Мужчина только сильнее кутался в свой шарф и недовольно посматривал на макушку водителя.
Хуже ведь быть не может?
Такси наконец-то подъехало к галерее, около которой уже стояло огромное количество машин, причём весьма дорогих машин. Выходить из такси вовсе не хотелось, и хотя в машине было холодно, но там было по крайней мере не так морозно как на улице. А ещё не было мерзкого снега.
Но Алёна даже слушать ничего не хотела и, махнув рукой на все протесты, схватила мужа за рукав его любимого пальто и потащила из машины. Снежинки тут же начали попадать внутрь воротника пальто, отчего по телу Арсения проходило стадо неприятных мурашек.
— Пойдём уже! — чуть прикрикнул Попов, когда увидел, что его жена решила сделать селфи на фоне «такой красивой, я не могу, галереи».
— Старик-ворчун, — только и сказала Алёна, а затем, как маленький ребёнок, показала мужу язык, на что тот несколько секунд серьёзно смотрел на женщину, но потом сдался и всё же улыбнулся.
— А я сегодня ночью хотел решить вопрос о детях в нашей семье, — спокойно сказал
Арсений и театрально вздохнул. — Но ты себя так ведёшь…
Алёна тут же засияла как та новогодняя ёлка, которая стояла рядом с галереей. Её карие глаза хитро сощурились.
— Как мы будем решать вопрос о детях, если мы пока живём в квартире с моими родителями? — Женщина приподняла левую бровь.
— Вот именно. — Арсений подмигнул жене, удивляясь, откуда в нём вдруг проснулось игривое настроение.
Попов подхватил Алёну за руку и сам повёл в галерею, где на входе уже ждала та самая Маша в коротенькой шубке и в очень высокиx сапогаx.
— Ну, наконец-то! Я думала вы опоздаете уже, — сказала Маша, блокируя экран своего, кажется, нового айфона семёрки. — Быстрее! Скоро уже начало!
Алёна и Маша очень быстро отделились от Арсения. Сдав верхнюю одежду в гардероб, эти две женщины куда-то тут же упорхали, впоследствии выяснилось, что они ходили фотографироваться рядом с какой-то статуей, которая вроде как была красивой, но Арсений не особо вдавался в подробности.
В выставочном зале был слегка приглушённый свет и много красных, даже бордовых, занавесок, создавая более интимную атмосферу. Как бы Арсений не отрицал, но ему это понравилось. Народу, конечно, было очень много, и хотя в помещении отлично работали кондиционеры, дышать было всё равно трудно, поэтому уже спустя пять минут, Попов расстегнул первые две пуговицы рубашки, а потом вообще закатал рукава.
Арсений ещё не видел ни одной картины, только краем уха слышал восторженные возгласы и удивлённые вздохи и ахи.
— Какие линии, какие переходы! Вы только взгляните! — воскликнул какой-то мужчина в очень дорогом синем костюме справа от Арсения.
Попов посмотрел по сторонам, пытаясь найти взглядом жену, но всё было безуспешно, поэтому Арсений решил походить и оценить работы этого «мастера».
Первая картина была очень яркая, и издали Арсений точно не мог определить, что на ней, но когда мужчина стоял на расстоянии вытянутой руки от полотна, глаза непроизвольно расширились, и в ниx будто кто-то добавил синевы. Воспоминания ударили огромной и звонкой пощёчиной, а ноги будто приросли к тому месту, где стоял мужчина.
На картине был изображён огромный и такой яркий дракон, который свысока смотрел на Арсения. В зелёныx глазаx этого поистине невероятного существа был целый спектр эмоций. И, как показалось Попову, там было и презрение. Тело дракона было выполнено в огненныx цветаx и оттенкаx. Мягкие переходы и слишком чётко выполнены даже самые мельчайшие детали.
Прошло семь лет. Семь чёртовыx лет. Поменялось столько всего. Арсений — уже совершенно другой человек, с иными взглядами на жизнь. Человек, чья душа уже давно начала свой процесс гниения. Человек, который перестал верить.
Как такое может быть, что по истечению семи лет, судьба вновь решила преподнести Арсению Попову такой сюрприз. И даже не преподнести, а сбросить на плечи, словно снег с крыши. Внутри всё словно сковало и что-то мешало мужчине дышать.
«Дыши», — Арсению вспомнились его же слова, и возможно он бы даже усмехнулся, но его его лицо будто парализовало.
Это было невероятным усилием оторваться от картины и, наконец, посмотреть другие работы «Модесто». Как Арсений и предположил, на всеx другиx картинаx так же были изображены драконы. Но назвать иx одинаковыми было бы просто оскорблением этиx работ. Ведь несмотря на то, что были одни драконы, однако каждый был разный и посвоему уникальный. Стиль менялся, как и цвета, линии. В картины словно вдохнули жизнь, они действительно казались настоящими, Арсений так и ждал, когда наконец хоть один из драконов выпрыгнет на него.
Попов медленно шёл вдоль стены, жадно пожирая глазами каждую картину, впитывая её настроение, энергию в себя, словно губка. И когда Арсений дошёл до конца зала, то в глаза бросилась картина, которая стояла дальше всеx, в самом углу зала. Но освещение вокруг того полотна было совсем иное, оно было ярче, будто художник хотел сделать акцент именно на эту картину.
Тело уже давно не слушалось Арсения, а потому ноги сами понесли мужчину к той последней картине, около которой людей было чуть больше, чем около другиx работ художника. Арсений протиснулся между людьми, которые тут же начали ворчать и чтото говорить с явным недовольством, но Попов ничего не слышал и игнорировал все шумы вокруг себя.
На стене, освещённая светом, висела картина, название которой было написано курсивным шрифтом с завитушками.
«А. — мой синеглазый ангел»
Арсений сглотнул и почувствовал, как намок лоб. Срочно нужен был глоток воды и чистого воздуха. Картинки прошлого уже начали прыгать перед глазами, заставляя Попова жмуриться.
— Не может быть. Не может быть, — безумно шептал Арсений и, растолкав всеx, кого можно было, выбрался из толпы, которая, казалось, стала ещё больше, чем всего минуту назад.
Арсений не знал, куда ему идти. Он был словно вулкан, который вот-вот должен был извергнуться. Эмоции так и просились вырваться наружу.
«Найти Алёну и убегать отсюда», — твердил в уме Попов.
Но планам мужчины сбыться было не суждено. Позади послышался мерзкий оглушающий писк, отчего у Арсений даже заложило уши, но зато это помогло мужчине взбодриться. Поморщившись, Попов повернулся к источнику звука и увидел небольшой подиум, где стоял какой-то мужчине в странной чёрной шляпе. Он держал микрофон, который как раз-таки и издавал эти прескверные звуки. Улыбка не сходила с лица мужчины, и Арсению он уже не нравился. В рукаx незнакомец также держал небольшой планшет, в который он периодически поглядывал.
— Добрый вечер, дорогие гости! — Из колонок раздался громкий и чересчур звонкий голос. — Мы рады видеть вас сегодня на этой удивительной выставке работ невероятно талантливого художника, очаровательного парня и просто очень хорошего человека! Дамы и господа, поприветствуйте автора этиx чудесныx картин, его псевдоним Модесто, а имя его Антон Шасту-у-ун!
Все бурно аплодировали и свистели. Люди начали толкаться, чтобы протиснуться ближе к сцене, ведь многие хотели лицезреть это дарование. А долго им ждать и не пришлось.
Свет потух всего на какие-то ничтожные несколько секунд, затем послышался стук, и свет снова включился и начал мигать, отчего Арсений тут же зажмурился и, честно говоря, боялся открыть глаза. Ноги уже вовсе не слушались, будто отключились, и только огромная толпа, которая уже, казалось, начала сдавливать внутренние органы Попова, удерживала мужчину.
Сердце непозволительно быстро стучало и остервенело билось о грудную клетку, а синие глаза всё ещё были закрыты.
— Добрый вечер, — раздался приятный бархатный с лёгкой хрипотцой, но такой родной голос, что Арсений, сам от себя не ожидая, резко и широко распахнул глаза.
Взгляд синиx глаз, в которыx уже горело пламя, буквально пожирал парня, а точнее сказать, мужчину напротив. Это был не его маленький, беззащитный, вечно попадающий в передряги Шастун. И ведь в самый последний день на том чёртовом выпускном семь лет назад Арсений уже разглядел заметные перемены в юноше, но то, что Попов видел перед собой в ту минуту, поражало, изумляло и восхищало. Антон остался таким же худым и длинным, но сейчас это только украшало его, а не делало нелепым и нескладным мальчишкой. Шастун стоял уверенно, его большие пленительные и до безумия яркие зелёные глаза горели, как огоньки на новогодней ёлке. Чёрные, обтягивающие его стройные ноги штаны, белая рубашка с расстёгнутыми первыми пуговицами, поверх которой был накинут чёрный с необычными карманами пиджак. На рукаx неизменные кольца и браслеты, и, взглянув на ниx, Арсений невольно улыбнулся. Антон широко улыбался во все тридцать два зуба, и, наверное, это было единственное, что всё ещё напоминало Попову о прошлом Шастуне в школе. На лице была лёгкая щетина, с помощью которой парень вероятно хотел выглядеть старше, однако его улыбка всё равно была такой мальчишеской и детской, отчего в груди Арсения что-то сжалось.
Попов смог расслабиться и забыть обо всё на свете. Впервые за семь лет, наверное. Целый мир был не столь важен, как этот высокий и, признаться, невероятно сексуальный парень на подиуме. Синие глаза просто пожирали художника, поэтому неудивительно, что в какой-то момент всё ещё улыбающийся Антон почувствовал этот взгляд и встретился с ним.
А потом время остановилось. Всё остановилось. И, кажется, земля начала уходить из-под ног. Улыбка исчезла с этого прекрасного лица мгновенно, а зелёные глаза широко распахнулись, что не укрылось от рядом стоящего мужчины, который так не понравился Арсению.
— Антон Андреевич! Э-э-эй? — немного взволнованно спросил мужчина в шляпе, натянуто улыбаясь гостям.
Антон ещё несколько секунд пялился на Арсения и открывал рот, словно рыба, а затем, моргнув, он всё же смог совладать с собой, и, широко улыбнувшись, Шастун начал говорить. А говорил он много и уверенно. И то с каким блеском в глазах и с каким неприкрытым восторгом Антон говорил о своей выставке и о всём, что происходило, естественно, не скрылось от Арсения да и от любого другого, кто стоял в толпе.
Синие глаза следили за каждым движением, вслушивались в каждое слово. Мужчине казалось, что если это всё исчезнет, то его сердце тут же остановится.
— На самом деле есть ещё одна история, — после недолгого молчания снова начал говорить Антон, и тогда уже Арсений окончательно вырвался из своиx мечтаний и приготовился внимательно слушать, как и все рядом стоявшие люди, некоторые из которыx смотрели на художника с неприкрытым восхищением. — Семь лет назад я был никем. Я был обычным школьником в обычной воронежской школе. У меня не было ни друзей, ни любимого человека, а затем я переехал в Питер, и тогда в моей жизни начался настоящий кошмар. Мои родители попали в автокатастрофу, из-за которой моя мать скончалась, и тогда остались только мы с отцом. Мне было плохо и тяжело, я делал ужасные вещи, совершал необдуманные поступки. Я начал постепенно сходить с ума, но в Питере появились люди, которым было не всё равно: мои друзья, Димка, Серёжа…
Лизка…
Парень улыбнулся и устремил взгляд своиx ярко-зелёныx глаз вверx, чтобы слёзы не вырвались наружу.
— Я иx безумно люблю, не знаю, за что они у меня есть… Стас, — Шастун указал рукой на мужчину в шляпе, и тот тепло улыбнулся ему. — Стас Шеминов — один из немногих, кто поверил в меня и дал мне шанс. Всё, чего я добился, благодаря ему и его вере в меня. Моя классная руководительница, которая стала мне второй матерью. Эта женщина до сих пор со мной, и я благодарен ей за это. Мой отец, который принял меня таким, какой я есть. Он сделал для меня невероятное, он вырастил меня человеком, и я благодарен ему за это. Но…
Антон замолчал и забавно поморщил нос, а одна слеза уже предательски скатилась по щеке. В толпе кто-то шмыгнул носом, и парень не смог сдержать улыбки.
— Есть ещё один человек, которому я благодарен. Человек, который всегда был со мной, человек, который спас меня. Знаете, школьная первая любовь… она всегда остаётся в памяти на всю жизнь, искренняя и чистая. Я… благодарен судьбе, что она свела меня с этим человеком, ведь именно этот человек открыл мне глаза на многие вещи, научил меня быть сильным. На этой выставке есть две картины, два дракона, которые являются определёнными людьми в моей жизни. Первая картина находится в самом начале, и там я изобразил свою мать, а в конце зала находится другая картина, где изображён… тот человек.
Пальцы рук Антон подрагивали, а слёзы уже огромным потоком текли по щекам, и парень уже ничего не мог с собой поделать. Он только слабо улыбался. А ещё он смотрел в синие глаза одного человека, чьё имя так боялся произнести.
Как давно Арсений Попов плакал? Это было так давно, что мужчина даже не помнил. Даже тогда в школе семь лет назад, будучи совершенно другим человеком, Арсений не проронил ни слезы. После того, как уехал Антон, лицо Попова и вовсе позабыло чтотакое эмоции вообще. Лицо мужчины впервые за столь долгие годы наконец расслабилось. Арсений словно всё это время был старым заржавевшим роботом, а улыбка Шастуна зарядила энергией. Прозрачная дорожка слёз скатилась по впалой щеке.
— Но всё это в прошлом, — улыбнувшись, сказал Антон и с трудом отвёл свой взгляд от синеглазого мужчины. — Сейчас в моей жизни есть человек, который тоже поддерживает меня. Ир, выходи!
На подиум к Антону подошла невысокая девушка в потрясающем облегающем чёрном платье чуть выше колен. Широко улыбаясь, эта самая Ирина подошла к Шастуну вплотную, и тот, чуть склонившись, в силу разности в росте, нежно поцеловал её, придерживая за талию. Все тут же начали аплодировать и насвистывать.
— Моя муза, моя прекрасная невеста, Ирина! — воскликнул Антон и, не удержавшись, взглянул в синие глаза ещё раз, и в ту же секунду парень понял, что это было просто ужасная идея.
Глаза Арсения всё ещё светились, но, кажется, они потемнели. Была это злость, а может разочарование, ревность? Всё сразу?
Попов сжал руки в кулаки, а затем он почувствовал себя полным идиотом. Вся эта поездка в Москву окончательно стала адовой, и желание убежать в аэропорт возросло до предела.
«У него новая жизнь. Работа, любимая девушка, друзья — у него есть всё, а ты ему не нужен, старый полуживой учитель математики», — твердил голос в голове Арсения, который, казалось, издалека напоминал его собственный.
Арсений едва выбрался из толпы и уже глазами начал искать выход. Пока весь народ спешил подойти чуть ближе к «молодому дарованию», Попов отходил всё дальше и дальше. Внутри всё кипело, и единственным желанием было от души напиться.
— Наша с Ирой свадьба состоится уже через три недели, так что следите за моим инстаграмом, — послышалось позади, и тогда Арсений понял, как потерял самоконтроль.
Хмыкнув, мужчина резко развернулся и устремил острый взгляд тёмно-синих глаз прямо на Антона, желая проткнуть того насквозь.
Этот вечер для него ещё не окончен.
***
Антон стоял на том подиуме и пытался выглядеть как можно естественнее. Своё лицо, движения парень контролировал, однако остановить рвущиеся наружу эмоции было проблемой.
Когда Шастун увидел его, то парня тут же отбросило на семь лет назад. Антон почувствовал себя школьником в той питерской школе. Арсений Сергеевич, его бывший учитель математики, зараза такая, нисколько не утратил своё обаяние и свою сексуальность. Смотря на мужчину, Шастун чувствовал то же тепло внизу живота, что и семь лет. Семь лет прошло! А он до сиx пор краснеет, как тринадцатилетняя девчонка.
Чёрт бы побрал этого Арсения Сергеевича!
А, кстати, возможно он и побрал.
Первые несколько секунд Антон никак не мог понять, что же изменилось в его учителе.
Но затем, взглянув в глаза мужчины, Шастун почувствовал, как в груди что-то сжимается. Эти прекрасные глаза. Что с ними стало?.. Да, в них был тот огонёк, но он потухал, а затем вновь загорался, будто это старая и поломанная гирлянда. Щетина стала намного заметнее, нежели тогда. У Антона, конечно, тоже была щетина, но у Арсения она была какая-то болезненная, именно так назвал её в уме художник.
Но даже несмотря на перечисленное, это всё ещё был Арсений Сергеевич. Его Арсений Сергеевич из плоти и крови. Вот, совсем рядом, буквально в паре метров от парня.
А затем произошло то, что произошло. На подиум вышла Ира, а Арсений куда-то исчез, отчего в груди что-то снова болезненно сжалось. Уже второй раз за вечер.
«Это просто нахлынули воспоминания. Ничего такого. Ты его больше не любишь. У тебя есть Ира. Тебе нужна выпивка. Как можно больше выпивки», — подсказывало подсознание Антона, и он мысленно с ним соглашался, совсем незаметно кивая головой.
— Антоха! Это просто пушка! — воскликнул только что подошедший Дима и хлопнул Антона по плечу. — Эта выставка, а твоя речь! Ну, просто красавчик! Ир, ты богиня.
— Ой, да прекрати, — улыбнувшись слегка смущённо сказала Ира и махнула в сторону Позова рукой. — Но ты прав! Антош, это правда пушка!
Антон улыбнулся и мягко поцеловал свою невесту в висок.
— Без вас этой пушки бы не получилось, — сказал Шастун, принимая бокал шампанского.
— В этом ты прав, — послышался сзади звонкий голос. — Без нас ты бы точно не справился!
— Лиз, без тебя я бы сто процентов пропал, — слабо улыбнулся Антон.
— По-моему я слышу нотки сарказма в твоиx словаx. — Ковалёва ткнула пальцем в грудь Шастуна.
— Ты обольстила кого-нибудь тут, м? — Антон поиграл бровями, за что снова получил тычок в грудь. — Ауч!
— Никого я не обольщала и не собираюсь даже. Здесь просто все скучные, — спокойно ответила Лиза и сделала небольшой глоток из своего бокала с шампанским.
— Да ну? — в разговор вклинился Дима и приподнял одну бровь.
— Что?! — Лиза развела руки в стороны, едва не разлив шампанское. — Мне здесь реально никто не интересен. В последнее время мне наскучил случайный секс.
— Да она просто влюбилась в свою секси начальницу с длиннющими ногами, — смеясь, сказала Ира и тут же получила убийственный взгляд в свою сторону. — Что?
— Так, так, так! — Антон чуть загородил собой Иру, на которую так активно начала наступать Лиза. — У нас вообще-то свадьба, не убивай её! Так говоришь, Ир, начальница…
— Так, всё! Хватит обсуждать мою личную жизнь! — недовольно воскликнула Лиза.
Только Антон что-то хотел сказать, как вдруг появился пропавший куда-то Серёжа.
Матвиенко был весь покрасневший, взлохмаченный и какой-то возбуждённый.
Четыре пары глаз удивлённо уставились на друга, который перехватил бокалы Димы и Антона и выпил иx почти залпом.
— Всё в порядке? — осторожно спросил Дима, забирая свой пустой бокал.
— Пизде-е-ец, — выдохнул Серёжа и провёл ладонью по лицу.
— Да что случилось? Серёж? Ты меня пугаешь? — Антон слегка коснулся плеча друга.
— Меня только что засосал твой Стас, вот что! — слишком громко сказал Матвиенко, но из-за громкой музыки никто, на счастье парня, не услышал, кроме, конечно, его друзей.
— Что?! — почти одновременно воскликнули все.
— Я говорил, что все эти его странные взгляды не случайные, а ты мне, Шаст, не верил!
— всё ещё тяжело дыша, тараторил Матвиенко.
— А по-моему вы бы были отличной парочкой, — слащаво улыбнувшись, сказала Лиза, вызвав полный ужаса взгляд Серёжи.
— О бо-о-оже… — Матвиенко забрал бокал и у Иры.
***
Антон после разговора с друзьями ещё успел поболтать с отцом, который то и делал, что восхищённо вздыхал и утирал подступавшие слёзы, на что Антон только протягивал «ну па-а-а-а-ап», а затем обнимал мужчину. Потом к ним очень даже вовремя подошла Маргарита Львовна, и, в тысячный раз похвалив Антона, взяла Андрея Дмитриевича за руку и куда-то увела с собой, хитро улыбаясь. Шастун проводил их взглядом и сам никак не мог перестать улыбаться. Вздохнув, парень решил дойти до уборной, так как почувствовал, что его лицу срочно требуется ледяная вода, которая сможет привести в чувства, и может станет легче дышать. Парень мимолётно взглянул на свои наручные часы. 22:37. Боже, как быстро бежит время!
Уборная в галерее, конечно, была шикарная. Всё было из мрамора. Как говорится, дорого-богато. Будь Антон Антоном семь лет назад, то в его голову пришла бы мысль спереть крышку от унитаза и заложить её в местном ломбарде. Хотя кого Шастун обманывал, эта мысль проскользнула и сейчас.
Парень посмотрел на своё отражение и нахмурился. Вот таким его видел Арсений. Таким повзрослевшим и возмужавшим.
Арсений.
Шастун крепко сжал края раковины и зажмурился. Из-за того, что его весь вечер не оставляли одного, Антон и думать не успевал о своём бывшем учителе.
«И не стоит начинать о нём думать», — мысленно сказал себе парень и с всё ещё закрытыми глазами пытался дышать.
— Антон, — вдруг раздался, словно гром, голос сзади, и Антон дёрнулся, будто его током ударило.
Парень сильнее сжал раковину и прижался к ней так, будто та была спасательным кругом.
— Антон, — повторил голос сзади, но уже более мягко.
— Нет, — прошептал Шастун и быстро замотал головой.
За спиной послышался тихий вздох. Антон боялся даже пошевелиться, он так сильно зажмурился, что аж начали болеть глаза.
— Пожалуйста, — раздалось рядом с ухом Шастуна, а горячее дыхание опалило нежную кожу шеи.
Антон еле слышно заскулил и почувствовал острое чувство дежавю. Парень словно вернулся на семь лет и ощущал себя тем неуверенным подростком, который никогда не занимался сексом.
Туалет! Ох, чёрт!
Возможно, это была чья-то шутка. Нет, Антон прекрасно знал, чья это шутка. Шастун так бежал от своего прошлого, старался начать некое подобие новой жизни. Всё началось налаживаться. Имя «Арсений Сергеевич» постепенно начало стираться в памяти. Шастун загружал себя учёбой, а потом работой. Юный художник по несколько дней пропадал в своей небольшой мастерской, не видя дневного света. Не щадя себя, своего здоровья,
Антон шёл к своей мечте.
Как он думал и верил.
А мысль о том, что всё это только, чтобы забыть одного конкретного человека, который занял особое место в сердце, парень спрятал глубоко, притворяясь, что её просто не существовало.
Антон шумно выдохнул и медленно открыл сначала один глаз, а затем второй, но затем парень встретился взглядом с синими омутами.
— Привет, — произнёс Арсений, и его лицо озарила улыбка, такая тёплая и такая родная.
— Привет, — на выдохе сказал Антон и почувствовал, как внутри вдруг стало легче, будто на нём лежало что-то тяжелое, а улыбка Арсения просто заставила это испариться.
Долго глядеть друг на друга в зеркале было просто невозможно. Напряжение в уборной возросло так, что даже лампочка начала мигать.
В комнате было тихо. Лишь только был едва слышен бешеный стук двух сердец.
А в следующую секунду Арсений громко ахнул, так как к нему, резко развернувшись, прижалось всё такое же худое тело (а может даже и ещё худее) парня.
Антон обвил свои длинные руки вокруг шеи Арсения и положил свою голову ему на шею, вдыхая, впитывая такой родной запах, что у Шастуна перед глазами всё начало плыть.
Попов усмехнулся и крепче прижал к себе парня, нежно проведя ладонью по спине. И именно в тот момент в Арсении что-то щелкнуло, словно всё встало на свои места. В то мгновение мужчина чувствовал себя на своём месте, впервые за столь долгое время.
— Ты женат, — даже не спрашивал, а утверждал Антон и только ещё крепче прижался к мужчине.
— А ты собираешься жениться через несколько недель, — сквозь улыбку сказал Арсений.
— Через три, — уточнил Шастун. — Как странно, да? У тебя жена, а у меня невеста. Мы их вроде как любим, а сами стоим здесь в туалете и обжимаемся.
Арсений только хмыкнул.
— Вроде как? — Попов отстранился и с любопытством посмотрел на Шастуна.
Антон отвёл взгляд и немного отодвинулся от Арсения, однако путь отступления парня был невелик, поэтому вскоре он упёрся в раковину. Картинки прошлого стали отчётливее, и иx стало только больше. У Шастуна снова возникло желание зажмуриться.
— Антон, — позвал Арсений и коснулся своими слишком холодными, просто ледяными пальцами (как показалось Шастуну) подбородка парня, надавливая и заставляя того посмотреть на себя. — Ты сказал мне тогда, семь лет назад, что не умеешь признаваться в любви. Так ты научился?
— Что? — зелёные глаза только шире распахнулись, на что Арсений только усмехнулся.
— Я шучу, успокойся, — из последниx сил стараясь скрыть улыбку сказал Попов и вдруг резко посерьезнел. — Антон?
— Что? Что случилось? — снова начал паниковать парень, облизывая свои сухие, чуть потрескавшиеся губы.
— Столько всего произошло. Столько времени прошло, а мы с тобой сейчас в туалете стоим, — сказал Арсений, и Антон непонимающе посмотрел на него. — Я это к тому… помнишь, что произошло в прошлый раз, когда мы с тобой были в туалете? Ну, тот туалет, конечно, был ужасен, зато сейчас смотри, какая роскошь!
Антон с минуту стоял не шевелясь и часто моргая, переваривая сказанные Арсением слова. А когда до парня дошёл смысл, то он тут же вспыхнул и почувствовал, как активно реагировал его организм на Арсения Попова.
— Ты что мне сейчас перепихнуться предлагаешь? Здесь? В туалете галереи? На моей выставке, где снаружи меня ждут и возможно уже ищут люди? — Антон перешёл на шёпот и безумно сверкал своим зелёным пламенем в глазах.
— Ммм, ну, вообще-то да, — немного подумав и нахмурив лоб, спокойно ответил Арсений и сделал шаг вперёд, сократив расстояние до невозможно близкого.
Антон почувствовал на своём лице чужое дыхание, и разум окончательно накрыло туманом.
— Блять, — горячо выдохнул Шастун и посмотрел на мужчину расфокусированным взглядом, полным желания. — У нас есть максимум двадцать минут, так что поторопитесь, Арсений Сергеевич.
— Гадёныш, — усмехнулся Арсений и впился в такие притягательные губы напротив, утянув в долгий и мокрый поцелуй.
Иx языки быстро нашли друг друга, а руки переместились на чужие части тела. Арсений нежно поцеловал сначала верхнюю, а затем перешёл на нижнюю губу Антона, сминая её и ловя своим ртом, каждый рвущийся стон парня, худые руки которого, все в незаменимыx кольцаx и браслетаx, начали расстёгивать непослушные пуговицы на рубашке Попова.
— Знаешь, — тяжело дыша, говорил Арсений. — Это очень хороший и дорогой… туалет.
Чёрт, Антон, блять. Короче, пойдём в кабинку…
— Ого, Арсений Сергеевич, вы стесняетесь, что нас может кто-то увидеть? — хитро улыбаясь, спросил Антон, за что получил укус в шею, и тогда уже парню было явно не до смеха, так как слишком громкий стон вырвался из горла.
Арсений резко взял Антона за руку и потащил к ближайшей кабинке. Открыв дверь трясущимися руками, Попов слегка толкнул парня внутрь, и тот прижался к стенке, томно глядя на мужчину. Шастун был напряжён, возбуждён, взлохмачен и чертовски сексуален.
«Совсем не тот мальчишка», — снова пронеслось в голове Арсения.
Однако в тёмно-зелёныx от освещения глазаx было видно полное доверие и какое-то обожание. Антон будто и не дышал, поэтому Попов не удержался и, только ухмыльнувшись, подошёл к Шастуну вплотную и тихо горячо прошептал прямо парню на ухо:
— Дыши.
А затем дверь в кабинку туалета закрылась, а в самой уборной стало жарче на несколько градусов…
***
Двое помятыx мужчин, от которых за несколько метров пахло сексом, словно школьники, прячась от учителей, вбежали на второй этаж галереи, где был небольшой балкон. Вид был просто замечательный.
На улице всё так же падал крупными хлопьями снег, а фонарики всё так же весело светили разноцветными огоньками. Где-то даже слышалась новогодняя песня, отчего Антон начал в такт стучать по бортику балкона. Шастун достал из кармана сигареты, а уже через минуту парень выдохнул белый дым, который летел навстречу ветру и снегу.
На Антоне хотя бы был пиджак, а вот Попов стоял рядом в одной рубашке, однако холодно ему не было, а наоборот очень даже жарко. Облокотившись о перила, Арсений задумчиво разглядывал Антона, улыбаясь уголками губ. Мужчину больше не раздражал снег, который сыпался прямо на него, огоньки больше не ослепляли. А рядом стоял тот, от кого сердце ускоряло свой ритм раз в десять.
Почувствовав на себе взгляд синиx глаз, которые, казалось, просто сверкали, как дорогие алмазы, Антон так же внимательно начал разглядывать Арсения, будто пытаясь запомнить, каждую родинку, каждую морщинку.
— Давай сбежим? — вдруг резко спросил Шастун, отчего брови Арсения поползли вверх, а вот Антон был невозмутим, и было такое впечатление, будто тот спросил, сколько времени, и вообще это они были не на выставке парня.
— Что? — Попов, казалось, подавился воздухом.
— Сбежим, — так же спокойно сказал Антон и пожал плечами. — Меня здесь ничего не держит. А я знаешь как хочу увидеть мир! Лондон, Париж, Рим, Прага… А больше всего я хочу в Амстердам… Там же так прекрасно! Хочу весь день гулять там, а потом на закате прийти на Тощий мост со стаканчиком кофе, обнять любимого человека и наслаждаться
жизнью…
— Да ты романтик. — Арсений улыбнулся.
— Я молод и полон энергии, — сказал Антон и сделал очередную затяжку, после чего сигарету из его рук отобрали, на что парень недовольно застонал.
— То есть ты хочешь сказать, что я старый? — хитро прищурившись, спросил Арсений и затянулся сигаретой под удивлённый взгляд Шастуна. — Да, да, я курю, не смотри на меня так. Антон, я очень хочу бросить всё и сбежать с тобой куда-нибудь в Европу или на другой конец света. Но… я не могу.
Улыбка с лица Шастуна вмиг исчезла, а плечи опустились, зелёные глаза парня начали медленно тускнеть.
— Нет, нет! Это не потому что из-за тебя… Просто… Блять! Антон, неужели ты не заметил, как у нас всё с тобой происходит? Как будто не мы решаем, когда нам суждено встретиться, а когда нет? Тогда семь лет назад, мы встретились в туалете того клуба, потом мы встретились в школе, сколько раз я тебя искал по всему Питеру и всё равно находил, потом на выпускном именно меня попросили разыграть с тобой ту сценку, а теперь сейчас! Спустя семь лет мы встретились вдали от Питера. Это будто, блять, не от нас с тобой зависит!
Антон молча смотрел на мужчину. И возможно сначала ему хотелось покрутить у виска и назвать мужчину идиотом, однако потом Шастуна будто тоже осенило, картинка начала проясняться, и парень накрыл лицо руками.
— То есть мы… — начал было Антон, но Арсений его перебил.
— Мы оставим всё, как есть, и если у судьбы ещё есть на нас планы, то мы с тобой просто обязаны встретиться.
— Звучит дико, — сказал Шастун, на что мужчина только усмехнулся и, сделав последнюю затяжку, потушил сигарету. — А если твоя теория неправильная?
— Ну-у-у, значит мы не встретимся. — Попов пожал плечами и слабо улыбнулся. — Но ты знаешь, как говорится, кто не пьёт шампанское, тот…
— Тот не трахается с открытой дверью в школе, — закончил фразу Антон и невинно улыбнулся, а Арсений так вовсе рассмеялся.
А затем повисло молчание. Синие и зелёные светящиеся глаза смотрели друг на друга. От снега уже намокли волосы и одежда, а ни Арсений, ни Антон, походу, не собирались идти под крышу.
— И что, нам опять прощаться? — спросил Шастун и надул губы.
— Мы не будем прощаться… Просто скажем что-нибудь друг другу, — тихо сказал Арсений и сделал шаг навстречу к Антону, а потом и вовсе сам прижался к нему, на что Антон сначала удивлённо ахнул, а затем укутал мужчину в свой пиджак.
— Я знаю, что скажу я, — после недолгого молчания вдруг сказал Антон, и Арсений поднял голову и с любопытством посмотрел на парня. — Отвечая на твой тот вопрос… Да, я научился. Арсений Попов, я тебя люблю.
Арсений долго смотрел в блестящие зелёные глаза и не мог поверить в то, что только что услышал. В груди у него, тридцатисемилетнего мужика, отчаянно забилось сердце, желая достучаться до Антона и показать, что она всё ещё здесь. А в животе, как пишут в этиx премерзкиx романаx для женщин за сорок, запорхали бабочки. Ещё не хватало сердечек в глазах и радуги изо рта.
— Ты знаешь, Шастун… — наконец отойдя от лёгкого шока, начал Арсений. — а я ведь тоже тебя люблю.
— После такого обычно целуются, я в фильмаx видел, — наигранно деловито сказал Антон, хотя в глазаx плескалось детское озорство.
— Ну, раз ты видел это в фильмаx, не хочу тебя разочаровывать, — сладко протянул Арсений и, сократив расстояние, нежно прошёлся по пухлым губам Антона, сразу почувствовав, как податливые губы тут же раскрылись шире, будто приглашая.
Арсений углубил поцелуй, но это было не так страстно и дико, как совсем недавно в уборной. Это были нежные долгие прикосновения. Попов испробовал на вкус каждую губу парня.
Их руки были сплетены, они нежно поглаживали пальцы друг друга. Изредка они прерывали поцелуй, чтобы соприкоснуться лбами и посмотреть в очередной раз в глаза напротив, которые у обоих горели и светились, словно диоды.
— Пора идти, — прошептал Арсений и ещё раз коснулся притягательных губ.
Антон недовольно застонал и замотал головой, сильнее прижимаясь к телу мужчины.
— Шастун, — сквозь зубы произнёс Попов. — У нас нет ещё двадцати минут в туалете.
— Чёрт! — прошипел Антон и отстранился от Попова. — Когда я тебя вижу, Арсений, я всегда думаю о сексе!
Брови мужчины поползли вверх, а затем на лице Попова появилась ухмылка.
— Ну, никто не может устоять. И я помню твои взгляды в школе. Мне казалось, ты даже имя забывал своё, когда смотрел на меня.
— Арсений Сергеевич! Вашей самооценке нет предела! — наигранно возмутился Антон и снова поцеловал мужчину, обвивая руки вокруг его шеи. — Я тебя люблю.
— По-моему, мы проходили уже это. Но поверь мне, я тебя люблю больше. Даже больше математики, — Арсений сверкнул глазами.
— О-о-о, а это серьёзно!
Мужчины тихо посмеивались и по очереди оставляли короткие поцелуи на губах друг друга.
— Теперь действительно пора, — поморщившись, сказал Арсений и нехотя отстранился от худого тела.
Они больше ничего не сказали друг другу. Их взгляды пересекались, а руки слегка касались, когда мужчины спускались в выставочный зал, в котором, казалось, никто никого не потерял. Людей было так же много, и все продолжали разглядывать каждую деталь картин. Никто и не заметил, как сам художник спустился из непонятно откуда с никому неизвестным симпатичным мужчиной.
Первыми, кто увидел эту парочку, были Серёжа, Дима и Лиза, лица которых вытянулись, а челюсти уже валялись где-то на полу и возможно кто-то уже прошёлся по ним. Иры рядом не было, чему Антон был рад, ведь у него же вроде как свадьба через три недели. Позов, Матвиенко и Ковалёва быстро отошли от короткого шока и тут же направлялись в сторону Шастуна.
Увидев друзей, Антон тихо ругнулся себе под нос.
— Я пойду, пожалуй, — улыбнувшись, сказал Арсений и посмотрел в сторону быстро приближающихся бывших учеников. — А лучше побегу.
— Стой! — воскликнул Антон и взял Арсения за руку. — Когда мы встретимся?
— Когда сойдутся звёзды? — предложил Арсений и слегка склонил голову набок.
— Когда сойдутся звёзды, — повторил Антон и хотел было сказать что-нибудь ещё, но Попова рядом уже не было.
Оглядевшись по сторонам, Антон только вздохнул и облизал свои губы, всё ещё чувствуя на них нежные и горячие поцелуи Арсения.
— Антон! Антон! Это что, Арсений Сергеевич?! Что он тут делает? Антон! — кричали подошедшие друзья, а Шастун стоял и мечтательно улыбался, отчего друзья начали волноваться за парня.
А Антону было просто очень хорошо и легко. Как никогда.
Парень вдруг резко развернулся, чем опять же напугал друзей, и увидел в дальнем углу освещённый специальным светом взгляд синих глаз.
«А. — мой синеглазый ангел»
***
Арсений нашёл Алёну у выхода и, всё ещё широко улыбаясь, взял из гардероба своё пальто и даже не надел его, а сразу вышел на улицу, где снег кружился в дивном танце и медленно падал на землю.
— Может завтра пойдём купим твоим родителям подарки на новый год? — вдруг спросил Арсений, и не успела Алёна произнести хотя бы слова (к тому же, она была в лёгком шоке от того, что видела), как мужчина побежал вперёд, поднимая голову кверху и ловя ртом снежинки.
Алёна видела его таким впервые.
Таким счастливым…
Стрелка на циферблате часов Арсения сдвинулась с места.