Оригами. Бумажная лилия

Острый край бумаги причиняет боль

Бэкхён проснулся в прекрасном расположении духа. Под одеялом было тепло и уютно, из кухни заманчиво пахло жареными тостами. Он потянулся, высунув ступни и утонув лицом под одеялом, и блаженно зевнул. В расписании стояла только репетиция к концерту, а это значит несколько часов музыки и смеха – иначе Бён работать не мог.

К тому времени, как он выполз из комнаты умытый и сияющий в предвкушении хорошего дня, остальные ребята заканчивали завтракать. Бэкхёну не нужно было пересчитывать их по головам, чтобы сразу заметить отсутствие одного человека — не хватало только Чондэ.

- Чонха вернулась, - в ответ на приподнятую бровь Бёна пояснил лидер.

- А-а, - протянул Бэкхён, старательно игнорируя мысли о собственной истинной, - любовь и прочие глупости, - фыркнул он.

«Это не испортит мой день, - подумал парень и улыбнулся своим мыслям. - Я совершенно свободен! Молод, красив, перспективен и бессовестно холост!»

- Это точно, - поддакнул Сехун. – Любовь и всё, что с ней связано, - это утомительно.

Позиция у макне не менялась с годами, а, скорее, наоборот, он всё больше убеждался в том, что серьёзные отношения мешают карьере и саморазвитию. Чунмён пытался с ним разговаривать, Чанёль – спорить, Чондэ – угрожать, но непоколебимости Сехуна можно было только позавидовать. За это Бэкхён его уважал. Это ж надо быть таким мудрым в молодые годы! Бён не такой, Бён мечтал встретить истинную и утонуть в пучине страсти, но последних дней ему хватило, чтобы понять, как мало на самом деле он знает об истинности и любви вообще. Сехун ценил своё время, семью и друзей, но самое главное – он панически боялся потерять внутреннюю гармонию и присущее ему хладнокровие. А любовь...

- Похожа на буйное помешательство, - вещал мудрейший из присутствующих Сехун. – У нас есть наглядный пример, - он обернулся к Бэкхёну, который застыл с чашкой посреди кухни. – Весёлый и жизнерадостный хён превратился в злого, раздражительного, ворчливого человека после того, как встретил истинную.

- Я бы не хотел развивать эту тему, - поморщился Бён, ощущая, как проникает в сердце необъяснимая тоска.

- И не надо, - отвернулся Сехун. – Я сам её разовью. Так вот, продолжим, - он переложил ногу на ногу и скрестил на коленях длинные пальцы. Вся его поза гласила – сейчас будет мудрость, готовьте ручки и блокноты и внемлите, глупцы.