EDEN | 18+

Глава 24. Invidia.*

Берегитесь ревности, синьор. То - чудище с зелеными глазами, глумящееся над своей добычей. – У. Шекспир, Отелло (пер. Лозинского).
______________________________________

Считаю камни, которыми выложена стена передо мной. Мне просто жизненно необходимо сосчитать их все до последнего. Потому что я не могу больше думать о том, что случилось прошлой ночью.

Пятьдесят пять, пятьдесят шесть, пятьдесят семь...

Господи, неужели я действительно... как я могла сказать ему такое? Черт побери, на что я надеялась?

От одной мысли об этом у меня мурашки по телу бегут. Вспоминая его полный ненависти взгляд, я чувствую, как меня прошибает холодный пот.

Шестьдесят один, шестьдесят два, шестьдесят три...

Не хочу его больше видеть. Никогда. Да я лучше умру.

Это просто какой-то кошмар. Жуткий, страшный сон.

Может быть, я и вправду сплю?!

Боже, хотела бы я верить в это.

Восемьдесят восемь, восемьдесят девять, девяносто...

Проснувшись утром, я чувствовала себя откровенно паршиво.

Я еще не видела ни Беллатрикс, ни Драко, ни – хвала Господу! – Люциуса. Никто из них не приходил ко мне. Надеюсь, Беллатрикс была настолько пьяна, что не вспомнит о вчерашнем, а Драко... что касается него, то тут я даже и не знаю, на что надеяться. Возможно, он до такой степени труслив, что ничего не предпримет и не станет напоминать своей проклятой тетушке о событиях вчерашнего вечера.

Сто четыре, сто пять, сто шесть...

Люциус... чего же ждать от него?

Очень надеюсь, что больше никогда не увижу его, и что он будет держаться от меня подальше до конца моих дней.

От этой мысли сердце наполняется горечью, и я чувствую себя одинокой, брошенной и потерянной, и хочется кричать от безысходности.

Дверь позади меня распахивается. Сердце уходит в пятки, и я резко разворачиваюсь. Может быть, он, наконец-то, пришел...

Но это не он.

На пороге стоит Эйвери, лениво осматривая комнату, его взгляд останавливается на мне и, уверена, моя мертвенная бледность и откровенная усталость не ускользают от него, хоть он и не подает вида.

- У тебя посетитель, - сухо кидает он и поворачивается к кому-то за своей спиной. – Заходи.

В комнату входит Рон.

- Парень говорит, что вам иногда разрешают видеться, - Эйвери пристально смотрит на меня. – Правильно?

Его голос выше, чем у Люциуса, и слишком молодой для его возраста.

Он ждет от меня ответа, а я пялюсь на него с глупым выражением на лице.

Его губы растягиваются в слабой улыбке.

- Судя по твоей реакции, он солгал, - он поворачивается к побледневшему Рону. – Я не приемлю лжи, Уизли. Тебе следует быть осторожнее.

Рон подбирается, жестко глядя на Эйвери.

- Ха-ха, как смешно, – вызывающе произносит он. – Кто из нас лжец, так это вы. Каждый божий день изворачиваетесь, дабы сохранить в тайне свою личность...

Эйвери молча поднимает палочку и направляет ее на меня.

- Круцио!

Нееееееет! Боль пронзает меня. Со всех сторон словно сотни игл и ножей впиваются в тело, а внутренности разъедает кислота. И это никогда не кончится...

Он отменяет заклинание. Оказывается я уже сижу на полу в объятьях Рона и содрогаюсь от боли.

Вдох. Выдох. Все закончилось. Соберись.

У Рона дрожат руки, и он очень часто дышит.

Эйвери уже развернулся, чтобы покинуть комнату.

- Я предупреждал тебя, Уизли, что за твои проступки я буду без промедления наказывать твою подружку, - дойдя до двери, он оборачивается и смотрит на нас. – Думаю, ничего страшного не случится, если вы несколько минут побудете вместе.

Он умолкает на мгновение, обдавая нас ледяным взглядом.

- В конце концов, - он насмешливо улыбается, - что это была бы за жизнь, не будь в ней эмоций и привязанностей?

Липкий холодок страха пробегает по спине, когда Эйвери покидает комнату, закрывая за собой дверь и оставляя нас с Роном одних.

Не стану отрицать, Эйвери пугает меня. Но не так, как Люциус, перед которым я испытываю почти благоговейный страх. И все же, в обществе этого незнакомца становится как-то не по себе. Не знаю, как объяснить это, но...

Рон помогает мне подняться на ноги, поддерживая за плечи, и пристально вглядывается в меня.

- Ты как? – Обеспокоенно интересуется он.

- Нормально, - киваю ему, ободряюще улыбаясь. – Мне не впервой.

Шутка не кажется ему такой уж смешной, что и не удивительно. Смешного в этом действительно мало.

Он хмурится и, кажется, боится задать следующий вопрос.

- Что с тобой случилось прошлой ночью? – Тихо спрашивает он. – Когда я вернулся, тебя уже не было, и никто не сказал мне, где ты.

От воспоминания о вчерашнем унижении, желудок скручивает в тугой узел, но я стараюсь не показывать вида, что что-то не так.

- Ничего. Я просто... ну, мне стыдно об этом говорить, - нервно усмехаюсь, почти истерически. – В общем, я пару раз глотнула вина, - ну, того, что мы разливали, - наверное, я слегка переборщила, и...

- Да знаю я, - прерывает меня Рон. Сказать, что я удивлена, значит, ничего не сказать. – Они оживленно обсуждали это происшествие, посмеиваясь над тобой. Но меня занимает другое: что было, когда Люциус Малфой вдруг вышел из-за стола и больше не вернулся?

Судорожно пытаюсь загнать взбунтовавшийся страх поглубже. Рон не должен уловить нотки паники в моем голосе.

- Понятия не имею, - спокойно отвечаю я. – Драко отвел меня в комнату, и я моментально заснула. Если его отец и был здесь, то я его уже не видела.

Рон глубоко вздыхает. Он зол, это сильно заметно. Невозможно семь лет быть дружить, и не научиться угадывать его настроение.

- Слушай, Гермиона, - он не собирается сдаваться, - что бы там ни говорили, я не идиот.

- Я знаю, Рон.

Он кивает, сжимая губы в тонкую линию.

- Тогда прекрати обращаться со мной, как с последним дураком, - он пристально и настойчиво смотрит мне в глаза. – Что между тобой и Люциусом Малфоем?

Холод сковывает сердце, и я поспешно выдаю:

- Честно, Рон, ниче...

- Ничего?! – Возмущенно переспрашивает он. Создается впечатление, что он уже давно мечтал об этом спросить. – А это нормально, что ты все время только о нем и говоришь? Почему ты постоянно смотришь на него?

- Я не...

- Я все прекрасно видел собственными глазами! – Он не сбавляет тон. – Когда вы оказываетесь в одной комнате, ты все время смотришь на него, а, когда не смотришь, то он смотрит на тебя. Что такое? Скажи мне правду!

- Я же говорю, что ничего! – От отчаяния я тоже срываюсь на крик. – Да и вряд ли ты сможешь понять. Ты почти все время один, а я... он ни на минуту не оставляет меня, мучая и истязая. Мне страшно, Рон. И поэтому я все время наблюдаю за ним или говорю о нем, потому что я живу в страхе перед ним. Каждый день и каждую минуту я боюсь!

Он крепче сжимает мое плечо.

- Ты не должна бояться его, - неистово шепчет он. – Я здесь, Гермиона. Помнишь, как Василиск напал на тебя на втором году обучения в Хогвартсе?

- Помню ли я? – Откровенно удивлена. Конечно, помню! Первое, незабываемое влияние Люциуса Малфоя на мою жизнь.

Рон кивает, в его взгляде столько эмоций.

- Тогда я поклялся, что буду всегда защищать тебя, и не допущу, чтобы с тобой снова случилось что-то плохое.

Его глаза наполняются слезами, и он поспешно отворачивается от меня.

- Но сейчас... я чувствую, что теряю тебя, - с горечью в голосе продолжает он. – Словно он забирает тебя у меня. Он имеет над тобой власть, Гермиона, и ты не можешь отрицать это, - он глубоко вздыхает. – С каждым днем ты все дальше и дальше от меня.

Молча, смотрю на него. Высокий, с копной рыжих волос, которые сейчас уже заметно отросли и прядями ложатся на плечи. А ведь когда-то было время, когда его загривок был коротко острижен. Но не теперь.

Я понимаю, как ему одиноко. Потому что сама чувствую то же самое.

Но мы больше не должны оставаться одни.

Протягиваю руку, зарываясь пальцами в его волосы, касаясь шеи, и обхожу его, чтобы оказаться с ним лицом к лицу.

И прежде чем обдумать свои действия, я привстаю на цыпочки и целую его. Я ждала этого поцелуя пять лет.

Так волнующе и сладко, и начинает кружиться голова, когда он обнимает меня и чуть приподнимает, притягивая ближе. Он приоткрывает рот, и я тут же проникаю в него языком, исследуя и лаская. Но Рон прерывает поцелуй, и мы оба счастливо смеемся.

Это прекрасно. Так все и должно быть.

Глаза в глаза. И глупые улыбки на лицах. И кажется, словно солнце сияет только для нас, согревая нас. В этот момент вся боль уходит. И призрак Люциуса больше не нависает над нами. Есть только Рон и я, и все хорошее, что существует в мире.

Он наклоняется за вторым поцелуем. Обвиваю руками его шею и снова привстаю на цыпочки, ведомая его крепкими объятьями...

Дверь неожиданно распахивается.

Поспешно разрываю объятия и, повернувшись, вижу того, кого я меньше всего хочу видеть. Последнего человека на Земле, который должен был застать меня с Роном.

Люциус стоит на пороге комнаты, пристально глядя на меня. Выражение его лица и горящий яростный взгляд способны испепелить меня на месте. В них столько ненависти. Но сейчас он ненавидит меня не за то, кто я, а за то, что я сделала.

Прищурившись, он рассматривает нас.