EDEN | 18+

Глава 45. Назад к истокам.

«— Что значит быть на самом дне? Ты этого боишься? —
В лицо смеялась она мне.
— Я — нет. Упав, теперь живу в огне». - Сильвия Плат, «Вяз» (пер. kama155)




Реверсия (сущ.) — возврат в первоначальное состояние.


________________________________________

Что ж, хотя бы не придется больше жить в этой комнате.

Равнодушно осматриваю ее, разглядывая каждую трещинку на полу и в стенах, деревянную дверь, мерцающие свечи.

Нет, я не буду скучать. Ни по комнате, ни по воспоминаниям, которые она хранит, словно ящик Пандоры.

Воспоминания... Голова полна ими, и только они не дали мне окончательно сойти с ума.

И за последние несколько часов к ним добавилась еще парочка; их-то я и прокручиваю в голове снова и снова...

* * *


— Уверена, что больше ничего не помнишь?



— Я же сказала –нет.



— Совсем ничего? Выражение его лица, или... может, он еще что-то сказал...



— Я бы не стала такое утаивать?



— Бога ради, Гермиона!



— Слушай, я стараюсь изо всех сил, но, клянусь богом, ничего больше не могу вспомнить!



— Итак, давай проясним: ты помнишь, как он стер тебе память, так?



— Да. Но было что-то еще, я уверена... только вот картинка постоянно ускользает!



— Хорошо, успокойся. Я тебе верю. Как он выглядел? Что было в его глазах?..



— Ты же знаешь, какой он.



— Знаю, черт его подери. Полностью закрыт ото всех, невозможно понять, о чем он думает...



— Ну да, именно так окружающие вас воспринимают.



* * *

Он сказал: «Через несколько часов». Несколько часов. Уже прошло гораздо больше...

По спине пробегает холодок — знакомое ощущение, — уже давно я не чувствовала подобного. Жуткое предчувствие, что случится что-то непоправимое...

Во время своего заточения я отлично выучила, что значит страх. Те, кто не живет с этим чувством изо дня в день, никогда не сможет по достоинству оценить хотя бы один день без него. Они воспринимают отсутствие страха как данность. Они привыкли, что их не трясет как в лихорадке, что тело не ломит от постоянного напряжения и ожидания, а их разум не замутнен всевозможными ужасами. Для них кошмары — это нечто, выбивающееся из привычной им картинки идеального мира, что-то неправильное, то, что редко с ними происходит. Им не приходилось просыпаться каждую ночь от звука собственных рыданий и стонов.

Страх — мощнейшее оружие из всех. Уважение, ненависть, любовь — ничто в сравнении с ним. Только страх способен по-настоящему держать людей в узде...

Да, Эйвери не единственный, кого я боюсь.

Но этот страх особенный — чистейший, первосортный ужас. Ситуация обостряется еще и тем, что я точно знаю, чего ожидать. Но я должна пройти через это. Иначе будущего у нас нет...

* * *


— Все будет хорошо, правда? По-другому ведь не может быть?



— Ты действительно в это веришь?



— А что мне еще остается?



— Господи, помоги нам... А если он уже знает? Мы должны узнать, что он с тобой сделал, и только тогда сможем разобраться, как действовать дальше.



— Слушай... там, в саду, ты сказал, что хочешь пойти со мной.



— Да.



— Ну, тогда... почему бы нам просто не... сбежать? Сегодня. Мы будем уже на другом конце страны к тому времени, как они узнают, что мы сделали...



— Нас мгновенно выследят. Если сбежим вместе, они сразу поймут, почему, и не успокоятся, пока не найдут нас.



— Но они все равно будут нас искать, если ты будешь со мной.



— Не обязательно. Я должен обдумать... Так, слушай меня: я не хочу решать, как действовать дальше, пока не узнаю, что произошло.



— Но мы же теряем время, ожидая непонятно чего!



— Это не «непонятно что»! Я не могу разрабатывать план, пока не узнаю всех влияющих факторов. Иначе я рискую подвергнуть нас ненужной опасности, а без веской на то причины я этого делать не стану.



— Отлично, ну и как ты собираешься выяснить, из-за чего он стер мне память?



— Не знаю... не могу сосредоточиться...


* * *

Он здесь.

Напряженно смотрит на меня, в лице — ни тени эмоций. Так нужно.

Но... о боже, его глаза. Первая ступень на пути к его душе... Глядя в них снова и снова, я осознала, насколько выразительны они могут быть, и поняла, что под маской Пожирателя Смерти может скрываться обыкновенный человек.

Сейчас они блестят и переливаются, словно ртуть на ярком свету. Два крохотных озерца расплавленной ртути на белом мраморе лица.

Глубоко вдыхаю теплый, спертый воздух. Все хорошо. Это нужно сделать. Я смогу. Я должна...

— Принес? — бросаю коротко.

Мускул на его щеке подергивается.

Он достает из кармана мантии флакончик с темно-зеленой жидкостью и протягивает мне.

Выступаю вперед, протягивая руку и напряженно глядя на Люциуса.

— Сработает? — шепотом спрашиваю я.

— Я не стал бы тебе лгать, — поспешно бормочет он.

Поднимаю голову, чтобы посмотреть на него, но взгляд цепляется за палочку в его руке. Пока что безобидную...

Сглатываю и все же поднимаю на него глаза: глубокая складка залегла между его бровями.

Он уловил скрытый смысл моих слов, и ему, возможно, даже больнее, чем мне.

— Не сердись на меня за осторожность, — тихо произношу я. — В конце концов, ты мог бы соврать о зелье, и фактически получить мое согласие на то, чтобы избавиться от реб...

— Если бы я собирался так поступить, — железным тоном прерывает меня он, — я бы сделал это сразу, как только ты только сообщила о своей беременности, и не стал ждать «подходящего» случая.

— Тогда почему...

Съеживаюсь под его взглядом, не в силах продолжать, потому что эти глаза буквально кричат: «Не заставляй меня произносить это вслух...»

Неожиданно меня осеняет: возможно, какая-то часть его хочет этого ребенка так же сильно, как и я.

Он ждет.

Открываю флакон, вознося короткую молитву несуществующему Богу, и одним махом выпиваю все зелье. У него такой мерзкий вкус, что меня передергивает, и я роняю склянку на пол.

Люциус подается вперед, вытягивая руку, будто хочет коснуться меня, но на полпути опускает ее вниз.

Прочищаю горло, пытаясь избавиться от противного привкуса.

Люциус заметно нервничает.

— Ты уверен, что сработает? — вновь интересуюсь я.

Он кивает.

— Оно защитит ребенка, — шепчет он, — но не... Оно не защитит тебя.

Хмурюсь в ответ на его слова.

— Если бы оно защищало меня, я не стала бы его пить, — улыбаюсь одними губами. — Иначе не было бы смысла в том, что мы делаем.

Он не отвечает на мою улыбку — и вряд ли мог, если бы даже и постарался.

Глубоко вздыхаю. Пора кончать с этим, у него есть мое разрешение, чего еще ему надо?

— Ну, чего же ты ждешь? — отрывисто бросаю я. — Давай.

Он дергается, словно я дала ему пощечину.

Желудок сжимается в предчувствии, но я должна пройти через это. Должна.

Он прочищает горло и качает головой.

— Это так необходимо? — спрашивает он.

— Ты сам говорил, что не станешь ничего предпринимать, пока не узнаешь всю правду, — вспыхиваю я, больше всего на свете желая поскорее покончить с этим. — Это единственный способ узнать. Ты сам говорил, что неведение может поставить наши жизни под угрозу.

Он плотно сжимает губы.

— От этого не легче.

Сцепляю и расцепляю руки.

— Раньше тебе это нравилось, — игнорирую недобрый блеск в его глазах. — Что же изменилось, Люциус?

Он прищуривается.

— Черт побери, ты знаешь, что изменилось, — шипит он. — Как ты можешь просить меня о таком, ты же знаешь...

— По сравнению с тем, о чем просил ты, это детский лепет, — в моем голосе боль. — Ты и представить не можешь, каково это — спать с убийцей своих родителей!

Он судорожно вздыхает.

— Я не хотел убивать их! — шипит он. — Я бы все отдал, лишь бы не быть тем, кто причинил тебе такую боль...

— И все еще причиняешь, Люциус! — бросаю я. — Ты мучил меня, лишь бы только меня у тебя не забрали. Сейчас ты должен сделать то же самое — не дать им разлучить нас. Или так, или мы можем рискнуть жизнью. Выбор за тобой, Люциус. Я, как всегда, в твоей власти.

Он поднимает глаза к потолку, глубоко вдыхая, и вновь смотрит на меня.

— Ты этого хочешь? — натянуто спрашивает он.

Киваю.

— Я простила тебе прошлое, — шепчу я, — прощу и это. Давай. У нас нет выбора.

Он открывает было рот, чтобы ответить, но вместо этого отворачивается. Прямая линия плеч и негнущаяся спина — он чертовски напряжен. Мне начинает казаться, что он уже никогда больше не повернется ко мне. И будь я проклята... Господи, в глубине души я надеюсь, что он так и поступит...

Но он внезапно поворачивается: на лице бесстрастная маска, направленная на меня палочка уже не дрожит в его руке.

— Круцио!

* * *


— Мы можем кое-что попробовать...



— У тебя есть идея?



— Типа того.



— Выкладывай!



— Есть один способ снять чары без помощи того, кто их наложил. Ты уже, наверное, понял... это бывало и раньше, совершенно случайно, и если мы знаем, что именно нужно искать...