Вечность в твоих глазах

Глава 6. Боль и шалость.

События понеслись со скоростью экспресса, наворачиваясь в снежный ком, который грозился обрушиться на меня в любой момент. Информации было очень много и все это нужно было знать. Гоблины достали для меня умострильное зелье, которое облегчало процесс обучения, но принимать его можно было по схеме: сутки через двое. Именно на эти дни я планировал самые сложные для меня вещи. Медленно со скрипом, но процесс шел.

Много времени отнимало курирование «Благотворительного фонда помощи детям-сиротам имени Вернона и Петунии Дурсль». Эта семья стала моей трагедией, запустившей новый виток болезни. Они погибли в самом конце войны, просто потому, что много лет давали мне убежище. Их убили только за факт нашего родства, и ни один маг со «светлой» стороны не собирался защищать этих людей. Я узнал это во время своего обучения уже здесь, в Германии, когда попросил найти остатки своей семьи. Через пару дней, старый гоблин поведал мне их судьбу и выдал дневники тети Петунии, найденные в тайнике под чердаком, в доме на Тисовой улице. Это единственное, что они оставили специально для меня.

Известие отдалось болью в самое сердце. Они не любили меня, часто наказывали, поселили в чулан под лестницей и давали только старые вещи, но все же. Они оба заботились обо мне как могли, ежедневно преодолевая свои страхи и не давая мне убить кого-то другого или самого себя. Меня не должно было быть в маггловском мире, потому что обычные люди не в состоянии справиться со стихийными выбросами и их последствиями, особенно у заведомо более сильного, чем маглорожденные, потомственного мага. Тетя сделала для меня все что смогла. Нагружая меня максимумом работы при минимуме еды, она предотвращала катастрофу, которая могла случиться в любой момент. Вся моя магия уходила на поддержку организма и внутренних органов, не давая умереть, и не могла выплеснуться наружу, уничтожая все на своем пути.

Вечером я сидел на крохотном балкончике в новом городе, заказав в номер чай с ромашкой, и читал историю жизни этой удивительной по-своему женщины. Она писала редко, только по очень значимым поводам. Я прошел по ее следам, наблюдая, как магия разрушила сплоченную семью Эванс и, в конце концов, погубила их всех. Как младшая сестра постепенно совсем отдалилась от родных, начиная презирать за отсутствие силы. Как в смерти отца и матери от рук магов, совсем молодая Петуния осталась совсем одна, а их вторая дочь даже не приехала на похороны. Мое сердце обливалось кровью, когда эти сухие строки становились расплывчатыми от пролитых слез. Как немногим позже мой отец и его друзья испортили их с Верноном бракосочетание, именно тогда магия и все ее составляющие и стали запретной темой. Она писала, как они с Верноном всеми правдами и неправдами выбирались из нищеты, откладывая каждый фунт на долгожданного ребенка.