В объятиях ангела

Глава 49. Падший ангел.

В следующий миг пылающий огонь словно бы утонул в своём стержне, оставив непереносимо больные ожоги на коже обоих заклинателей, и, как ни в чём не бывало, испуганно скрывшись из виду. Некогда снежно-белая чистая ткань одеяний принца теперь была прожжена во многих местах, открывая глазам почерневшие, свернувшиеся клочки сожжённой кожи. Жгучая, тянущая боль моментально растеклась по всему нежному телу, прежде нетронутому ни единым кнутом. Теперь это тело лишилось некой "непорочности", когда его безжалостно хлестнули опасным танцем пламенных языков. На Зиане было всё ровно так же ужасающе и больно. Но вот только он выл и стенал от боли, а принц лишь зажмурился и больно прикусил губу, боясь выдать свои искренние чувства безумия. Не успели эти двое несчастных страдальца и опомниться, как тут же взмыли вверх. Кольцо из золотой верви, плотно и туго связывающее их, потянулось к небу за своим хозяином, который держал этих двух как в лоссо, подобно злобному хищнику и бессильным жертвам в безвыходной ловушке.
- Зиан, что происходит?, - еле слышно прошептал прямо в ухо ничего не понимающий Бэй, стараясь сделать интонацию такой же спокойной, как и всегда, хотя получалось, откровенно говоря, неудачно, потому что жгучая боль по-прежнему сжимала и сворачивала тонкую кожу, как будто в раскалённый кулак.
Всё это время Зиан жмурился от этих мучительных резей в теле, так что, услышав вопрос Бэя, был вынужден разлепить глаза. И как только Бэй мог сохранять такое спокойствие?! Хотя, такое поведение вполне свойственно вечно принципиальному и педантичному небожителю. Он вообще не выражал ничего, кроме отчуждённости. И не умеет, наверное. Зиан ни разу не видел ни его широкой улыбки, ни горьких слёз. Отвечать, ровным счётом, не хотелось, потому что колющая боль пересиливала все остальные чувства и заполоняла разум. Но всё таки Зиан кое-как попытался понять, что творится.
Он только сейчас начал понимать, как ощутил, что ноги давно уже оторвались от земли и сейчас вяло болтаются в воздухе. Он раскрыл мокрые глаза ещё шире, и ужаснулся. Проясняющемуся взгляду открылась картина, уводящая весь дух в пятки. Зиан увидел освещённые розово-золотым светом густые кроны бесчисленных деревьев, быстро удаляющиеся от них и будто падающие вниз. Вот только на самом деле они стояли на месте - это Бэй с Зианом поднимались от них всё выше и выше, всё дальше и дальше. Да ведь он панически боится высоты!
- Бэй, м-мы летим куда-то, - дрожащим от испуга голосом выпалил он и сжался всем телом.
Бэй помнил об этой его фобии. Он всё помнил о нём и не забывал. И тогда он  приобнял его за плечи свободной рукой:
- Не бойся, я держу тебя, ты не упадёшь.
Зиан и так знал, что он не упадёт. Но он боялся всё равно упасть. А теперь его страх понемногу улетучивался. Заявление друга было таким... Трепетным, правдивым, внушающим. Зиан слегка улыбнулся, хотя этого было не видно ни для слепого принца, ни для видящих Зихао и Лея из-за его "маски" в пол-лица, но он смог выдавить несчастное:
- Хорошо, только держи крепче.
Бэй кивнул и сжал его сильнее. Зихао лишь возмущённо фыркнул. Вторая, левая рука Бэя, была зажата тугим вервием, так что высвободить её не удалось. Ещё ужасным неудобством оказалось то, что именно в этой руке Бэй плотно сжимал обнажённого Вея, который никак не мог дотянуться до этого треклятого золотого каната, чтобы перерезать.
- Эй, ты!, - крикнул Зиан заметно осмелевшим тоном, - что всё это значит? Куда ты тащишь нас?
Впрочем, это был бессмысленный вопрос, ведь следовало ожидать, что Зихао только злобно ухмыльнётся:
- В Царство небожителей, куда же ещё?
Бэй понял всю безысходность положения. Самое отвратительное ещё было то, что помощи ждать было не от кого. Совершенно. Он не знал, что натворили эти наглые безумцы там, в Небесных волнах. Где сейчас его отец? Где его мама? Где любимая старшая сестра?... Даже думать не хотелось, потому что кроме страшных картинок в голову не лезло ничего.
Но сейчас в руке он сжимает в прямом смысле свою жизнь. Такую изуродованную, такую потрёпанную. Но... С застывшей улыбкой на лице. Счастливой ли? Конечно, нет. Теперь уже вечной улыбкой. И он приложит все усилия, чтобы сделать её искренней. Он постарается.
Скукожившийся и всё ещё лихорадочно трясущийся Зиан в одной руке сжимал свою эрху, а другой нервно сжимал ткани одежды. Он даже не понял, чьих - то ли его самого, то ли Бэя. Но, судя по ощущениям, Бэя, потому что его собственные одежды были атласными, гораздо приятнее наощупь для него. Нужно было срочно что-то придумать.
По лицу холодком прошлись лёгкие, прозрачные облачка. И тут Зиан поднял голову чуть выше, и перед глазами вдали выросла громадная, тёмная, такая знакомая. Гора Тысячи грёз. Обволакиваемая такими же парящими облаками и нежащаяся под светло-золотыми лучами утреннего солнца. Из-за этой громадины уже виднелась прорезавшая малиновое небо золотая полоса рассвета. Увидев эту знакомую до боли и почти родную гору, недоумённый взгляд живо бросился к её подножию. Там, далеко-далеко от этих двоих, пестрел и жил своей жизнью большой, разноцветный город Белой орхидеи, всё ещё не погасивший яркие огни на улице с ночи. Город просыпался. Целый город, а его интересовали лишь несколько. Как там Джи? Ян? Хэй? Как там его бедные, престарелые родители?... Всё ли у них хорошо сейчас? Скучают ли они по нему так же сильно, как и он по ним?...
Эти мысли уплыли, когда вдруг в голову ударила блестящая идея, и он даже удивлённо выдохнул.
- Что такое?, - поинтересовался Бэй.
Зиан ничего не ответил, а лишь кое-как смог немного протянуть свободную связанную руку вперёд, сделать какие-то движения пальцами, и в воздухе вырисовался чистый талисман. Не придумав ничего лучше, Зиан начертил на нём какие-то неразборчивые начертания своей отёкшей рукой. Бэй сразу ощутил это, но не понимал дальнейших действий Зиана. А ещё он не уловил светлой энергии. Значит Зиан написал на талисмане не заклинание, а обычные слова?.. Но какие? Заклинатель сложил два пальца, напряг кисть и резким движением отправил талисман в полёт вниз, почти сразу скрывшийся из виду.
- Что это такое?, - Бэй не мог видеть начертания талисмана, и был явно озадачен полнейшей решимостью действий друга.
- Тш-ш-ш, - велел тот, - а то нас услышат. Этот талисман..., - он снова с теплотой, но некой просвечивающей тоской в заплаканных глазах посмотрел вниз, на уходящий всё дальше из-под ног родной город, - этот талисман... Я надеюсь, он поможет нам.
Больше он ничего не мог сказать. И Бэй почувствовал это, и сердце его болезненно сжалось. Он с удивлением, но одновременно и счастьем начал замечать, что что бы ни испытывал на себе Зиан - переполняющую сердце радость, выплёскивающуюся из тела пронзительную боль, режущую душу горькую тоску - всё это одновременно с ним испытывал и Бэй, который, к слову, вообще не был причастен ко всему этому. Так странно. Может быть... Это и есть... Тот самый, его человек? Да, он убедил себя в очередной раз, что это так. Потому что он не смог без него. Он тогда надеялся, что забудет его, когда тот умер. Его не было, но он в то же время был абсолютно везде. Куда бы ни упал поникший взор. Всё это возвращало к терзающим, прошедшим воспоминаниям. И он ясно понял, что не сможет без него, и страшно пожертвовал собой ради него, не задумываясь ни на секунду. Всё вдруг стало каким-то... Серым, когда Зиан умер. Ничего не было важно. И даже когда Бэй потерял зрячесть, мир стал не просто серым, мир стал... Совершенно беспроглядным. Но он стал таким ярким. Потому что он слышал рядом с собой его голос. Его радость. Осознание того, что он счастлив, туманило само сознание. Он не мог потерять это всё опять. Он не был готов испытать это повторно. Это было бы слишком... Слишком... Опрометчиво. Слишком больно. Слишком разрывающе. Он поклялся, что защитит его. Ценой самого себя, ценой самого дорогого, но он не даст испытать ему смерть опять. Он помнил его искажённое ужасом лицо. Его истошные вопли, друщие глотку. Его водопады из глаз. Море его крови вокруг него. И его, Бэя, омерзительная невозможность помочь. Невозможность обнять. Прижать. Он защитит его ценой даже самого дорогого. По крайней мере, он поклялся.
Они промолчали так весь путь. И каждый думал о чём-то своём. О самом ценном, что имелось у них сейчас. Но это было таким разным. Нет, это были вовсе не деньги. Не хлеб, не родной дом. Это были чувства. Чувства привязанности к самому близкому. Только вот... Их интересы в этом расходились. Бэй не принимал, да и не хотел принимать кого-то ближе к сердцу, кроме этого пресловутого, задорного мальчишки. И, возможно, он корил себя за это. Ведь... Кто он, этот обычный дворовый юноша? Почему именно он? Бэй и сам не знал ответа. Просто он, и точка. И никто больше не сможет заменить его, встать на его место. Ни ласковый Генгис, ни заботливый Джиан. Ни даже любимая Мей. Зиан... Просто нравился ему, и всё. И никто не понимал, почему. Наверное, для этого были вовсе не обязательны причины.
Зиан... У него было всё, считал он. Любимые люди. Кислород, чтобы дышать. Пища, чтобы насытить пустой желудок. Свобода, чтобы не зависеть от других. А остальное, считал он, как-то само собой разумеющееся. Проблемы - не проблемы, если они решаем. А если проблема не решаема, значит, нужно просто подождать, пока она решится. Но у него их, кажется, не было. Так думал он сам. У него был лучик света в темноте, его счастье, его жизнь - его старшая сестра Джи. Никто так не любил его. Никогда. И он с радостью позволял ей делать это, потому что если не она, то тогда никто. Думал он так. Так уверенно, но так ошибочно.
Эти мысли не давали покоя им обоим. У обоих скручивало животы и горло от этих болезненных  воспоминаний. Наверное, каждый просто жил своей жизнью.
Спустя недолгое время они погрузились в густой туман. Прохладный, лёгкий, воздушный. Но так же скоро, как они оказались здесь, так же скоро и вынырнули из него. Зиан оглянулся и убедился в собственной догадке: это были сами Небесные волны. Здесь светлое, почти белое ослепительное солнце уже расцвело во всей своей красе, а небо уже окрасилось в нежный-нежный голубоватый  свет. Светлое небо. Чистое, светлое небо. И оно полностью и целиком освещало все Небесные волны, отчётливо вырисовывая каждые силуэты тел и очертания красивых строений.
- Зиан, мы на месте?, - вопросил Бэй, и нервозно ощутил, как бешено колотится сердце от весьма нехорошего предчувствия.
- На месте, - тихо подтвердил Зиан, когда они взлетели над трёхметровой белокаменной стеной, ограждающей Царство небожителей от всего этого грязного мира. Потом их опустили на белую плитку и, наконец, освободили от этого злорадного кнута. Золотая вервь ослабила свой захват, извернулась, подобно злобной кобре, проскользила по свежим ожогам и ранам на их хрупких телах, чем вызвала больные стоны и втянулась обратно в ладонь Огненному Магистру, с лица которого никак не желало сползать гнусное удовлетворение.
И Зиан начал созерцать пейзаж, и с каждым увиденным метром этой картины душа хотела покинуть своё тело. Он бывал здесь когда-то. Сам Небесный принц приводил его сюда, а точнее, они прилетали на его ледяном мече. Тогда Зиан чуть не упал на месте - настолько здесь было незабываемо и божественно. Все эти до блеска вычищенные дорожки, белоснежная плитка, стройные сандаловые деревья, дорогие расписные дворцы... И полнейшая, полнейшая тишина, нарушаемая только отдалённым  пением птиц и журчанием ручейков и водопадов. Он и по сей день не забыл этой красоты.
И вот, он снова здесь. Но... Хотелось... Уйти отсюда. Так сейчас здесь было неуютно и ужасно  некомфортно. Он развернулся, чтобы осмотреть всё полностью. И довольно громко горестно ахнул.
- В чём дело? Что ты видишь?, - и Бэй уже пожалел, что задал этот вопрос.
Нет, Зиан не мог сказать этого. Язык словно окостенел, а в глазах всё плыло. Белоснежная плитка, на которой они сейчас стояли, была липкой и противной. Бэй не мог понять из-за чего. Всегда привычный, приятный запах голубых орхидей теперь сменился злорадной вонью, так противно терзавшей нос. Он в забытье отпустил Зиана и шагнул вперёд с недоумённым лицом. Тишина. Как всегда, здесь тишина. Он вернулся в свой родной дом, вскормивший его и взлелеявший. Но теперь эта тишина казалась ему, почему-то, не умиротворяющей, а леденящей спину.
- Что здесь случилось?, - уже чуть строже потребовал он, медленно шагая от Зиана всё дальше и дальше. Зиан полностью осознавал  тот факт, что если сейчас ему не скажет он сам, то скажет надоевший всему миру Зихао. И он хотел бы рассказать всё сам, не расписывая всё в достоверных и ярких красках. Но челюсти словно окаменели, а язык закоченел. Он беспомощно закрыл глаза руками, чтобы не видеть этой картины.
Теперь эта картина тоже навсегда тавром отпечатается в его памяти. Небесные волны... Кто не мечтает побывать здесь? Умиротворение, уединённость, полная гармония с Небом и Природой, нежной музыкой вливающаяся в сердце и сладкой патокой(1) растекающаяся по всему телу. Эйфория, сменяющаяся экстазом, и наоборот.
Незабываемые впечатления. Даже не верилось, что такая неописуемая живописность ещё существует в этом алчном и жадном мире.
Но сейчас... Это место напоминало что-то вроде кладбища. Только намного, намного ужаснее и тошнотворнее. Смрад. Смрад, вытеснивший весь тот чистый воздух и сладкий аромат голубых орхидей, так трепетно некогда нежившихся здесь под лучами утреннего солнышка. Смрад стеной стоял сейчас в воздухе. Зихао с отвращением закрыл тыльной стороной пальца нос, и Лей покорно последовал его примеру, с некоторым смущением посмотрев на Зиана. Но тот не видел его, он беззащитно закрыл глаза руками, желая скрыться из этого ужасного места. Вдруг сзади него на плитку с топотом  приземлилась бессчётная толпа грозных воинов в жёлтых одеждах и алыми солнцами на груди, прилетевших на своих ятаганах, как и их предводитель. От неожиданности Зиан опустил руки и ненавистно взглянул на них. Они смирно и стойко стояли, держа ровную осанку и ожидая приказов Огненного Магистра. Как же они все надоели ему!!! И тут взгляд Зиана упал на их пояса. В качестве застёжек были приделаны серебристые головы тигров с шипастым и ошейниками. Зиана бросило в дрожь. "... - Посередине была огромная печать - символ Царства демонов - чёрный свирепый тигр с шипастым ошейником... " Он вспомнил эти слова. Слова Бэя, когда он рассказывал печальную историю Генгиса и Фенга. Этот символ они увидели, когда вошли в зал к отцу Фенга - погибшему Тёмному императору Донгу. Символ демонической расы... Не означало ли, что Зихао - демон во плоти?!
Простояв так ещё пару мгновений, Зиан оторвал взгляд от этих пряжек и устремился к Бэю. Но только сделал он пару быстрых шагов, как замер, как вкопанный. Он увидел крайне жалостное, грустное зрелище. Бэй стоял к нему спиной, с развевающимися на ветру длинными смольными волосами, беспорядочно разбрасывающимися по воздуху. Белые, словно траурные(2), одежды шумно танцевали на ветру, который игриво полоскал их и взмывал вверх. На талии и руках чётко были виды чёрно-красные пятна - страшные ожоги от золотой верви Огненного Магистра. В левой руке Бэй слабо сжимал холодный меч. Вроде бы, это придавало ему вид грозного воина. Но нет. Сейчас его обессиленная хватка и красивые волны одеяний и волос на исхудавшей, невесомой фигурке говорили о его абсолютной беспомощности и хрупкости. Сломленности. Падший ангел, едва не разбившийся о камни. "Почему не я тогда умер вместо брата?" , - горько думал он, и слёзы ручьями стекали по нефритовым, но теперь уже бедным и чуть осунувшимся щекам. И Зиан видел это со стороны. И заплакал. Ужасающий пейзаж Небесных волн не давал прийти в себя. Вся белоснежная плитка на земле была мерзотно-липкой из-за сплошь залившей её крови. Вся территория Царства небожителей была усыпана белыми, голубыми и нежно-жёлтыми фигурами адептов, исполосованных толстыми красными ранами и с пропитавшими ткань красными разводами. С впалыми, но юными, мёртвенно-бледными, с перекосившим их страхом лицами. Беломраморные ступени, ведущие в главный дворец, были вымазаны алыми пятнами, будто кто-то вылил на них несколько вёдер красного, густого вина. Кое-где строения и лестницы были поломаны, на дверях зияли дыры, окна выломаны, колонны сплющены, а аккуратно начертанные надписи над дверями забрызганы красными кляксами. Черепица крыш кое в каких местах осыпалась и потрескалась. Сандаловые деревья сломаны. Голубые орхидеи и белые пионы вытоптаны. Птицы смолкли. Но в небе почему-то по-прежнему сияло солнце, что не давало угаснуть последнему крохотному угольку  надежды в обливавшихся кровью сердцах Бэя и Зиана.
Падший, окровавленный ангел с трясущимся мечом в руке, с подкошенными ногами и дрожащим телом. Стоит посреди пустыни. Пустыни, бесконечной, бескрайней, вымершей пустыни. Но наполненной людьми. А теперь, вернее, бездыханными трупами. И смрад. Только зловонный смрад врезался в нос. Но Бэй даже ни разу не зажмурился от этого злорадного запаха, а лишь продолжал уверенно, но слабо стоять посреди этого кошмара с медленно бьющимся сердцем и неустанно роняющимися слезами на землю, залитую кровью.
Выйдя из тисками сжимающей разум прострации Зиан вяло, почти пугливо поплёлся к застышему Бэю. Зиан боялся заглянуть ему в лицо. Но когда он приблизился, Зиану хотелось просто... Уничтожить всех, кто стоял сейчас позади них. Зихао. Беспощадная армия. Младший брат, который без сожаления сердца пошёл по кривой дорожке с этим подзаборным псом, смело и весело идущим по головам людей. Зиана накрыло желание притянуть к груди это беспомощное, оставленное всеми умирающее изнутри создание, увядающее, как иссохший цветок холодной зимой. Но только он поднял взгляд на лицо Бэя, как даже отшатнулся назад. Вместо непроницаемого, не сотрясаемого никакими бедами, бесчувственного лица великолепного небожителя перед ним возникли его горючие слёзы. Слёзы тоски, потерь, боли, переживаний. Никто не в силах был заглушить их.
Когда Зиан умирал в прошлой жизни, он видел Бэя лишь издалека, помутневшими, ничего не разбирающими глазами. Он видел лишь его силуэт, тщетно пытавшемуся пробраться к нему, но сдерживаемый Вейжем. Он не видел его лица, не говоря уже его слёз и ясных, блистающих, чистых сапфировых глаз. Он не видел, как тот рыдал. Он не знал, как тот умеет рыдать.
И сейчас он видит. Прожив две жизни, он ни разу не видел слёз своего самого близкого человека. Никогда Бэй не плакал при Зиане. Только крайне холодное и отстранённое лицо. Максимум, на что он был способен при Зиане, касающееся изменения этого выражения - лёгкая, незаметная улыбка и невесомое, редкое разочарование. Но он никогда не плакал.
А тут он плачет. Не плачет, а рыдает. Слёзы не останавливаются, а лишь прокладывают путь новым. Даже белые глаза порозовели от этих рыданий. И вдруг, не успел Зиан и подумать, как услышал громкий, оглушительный лязг в этой тишине. Вей громко бухнулся на плитку, моментально окрасившись в кроваво-красный цвет. И Бэй опустился вслед за ним. Упал на колени. Так уверенно, стремительно. Не опустился, а упал, и чистая белая ткань на ногах сразу окрасилась в тёмно-алый цвет и пропиталась засохшей кровью, размокшей под водопадом его солёных слёз. Этот вечно ледяной, ни о чём не переживающий на первый взгляд ангел, теперь сломан. Он не видел всей этой ужасающей  картины перед собой. Почему-то он её чувствовал. По этой острой тишине, по зловонному смраду гниющей плоти, по мерзостному кровавому запаху. Наверное, если бы он увидел это, он бы просто не перенёс. Сломанный, бедный, падший ангел, увядающий на глазах празднующего победу демона во плоти и дрожащего, испуганного ненаглядного друга.

Примечания:

(1) Патока - густое сладкое крахмальное вещество, по виду напоминающее жидкий прозрачный мёд.

(2) Белые, будто траурные одежды - белый - традиционный цвет, означающий траур, скорбь, грусть, печаль.