Безумец в отряде. Атака титанов

Глава 26

Печальные лица, пустые глаза и спины людей — вот, что встретило нас, когда мы вернулись. И я понимаю их горе и боль, потому что они не увидели своих близких, но вы же знали, на что они идут. Почему ваша ярость обращена ко всем разведчикам?!

Только и могла я повторять эти слова раз за разом в голове, пока моему взору не предстала одна сцена: кажется, мать одного из погибших выбежала и преградила дорогу. Всем пришлось остановиться. Я была в первых рядах, рядом с Леви, поэтому мне всё было хорошо слышно и видно.

— Где он?! Где мой мальчик?! — её слова звучали очень громко, потому что все в один миг затихли, внимательно наблюдая за происходящим. Женщина не плакала, но в её голосе была дрожь. Кажется, ещё немного — и она не выдержит. Я была сейчас в почти таком же состоянии, но сил и желания кричать совсем не было. То, что я видела за стеной... Эти картины, всплывающие время от времени перед глазами, те крики, которые я слышу по ночам... Они убивают меня. Смогу ли я стать прежней?

Командор и остальные разведчики, находящиеся рядом, слезли с лошадей. Эрвин подошёл к женщине, и ему даже ничего говорить не пришлось. Она всё поняла сама, и от того слёзы бурным потом начали бежать из её глаз. Женщина опустила руки и голову, после чего Смит прижал её к себе, заключая в объятьях. Такого, видимо, не ожидал никто. Даже те, в чьих глазах совсем недавно была лишь ярость, смягчились и дали волю чувствам.

То, что сейчас происходило, не передать словами. Все люди, которые были на улице, и даже разведчики плакали. Были ли когда-нибудь ещё они так едины?

Я посмотрела на Леви, но мне было видно лишь его спину. Даже так я была уверена, что он и слезинки не проронит. Такой уж он. И дело вовсе не в его чёрствости, просто есть те, кто всё уже выплакал. Этот парень был одним из тех.

Вскоре мы смогли продолжить наш путь и уже без происшествий добраться до базы разведки.

***

Так как я была в рядах пострадавших, мне не нужно было отводить лошадей в конюшни и разгружать повозки, но кое-какая работа для меня нашлась. Я заводила в лазарет тяжелораненых, которым с трудом удавалось передвигаться.

«Эмма умная девочка и сейчас не должна показываться», — крутилось у меня в голове. И так оно и было. Девушки на рабочем месте не было, а я со спокойной душой могла действовать, не забывая отзываться на чужое имя. Вскоре я порядком подустала, а бинт на моём лице насквозь пропитался потом. Да и боль в ноге напомнила о себе весьма некстати, заставив меня пошатнуться.