Пятый зверь (китайско-кельтский BL-ориджинал)

Глава 50

Немало времени прошло, прежде чем киринчи решились побеспокоить вождя в шатре, где он проводил время с побежденным сидом. Солнце уже встало, когда они обнаружили, что в шатре нет ни вождя, ни побежденного сида, ни богатого выкупа. Все пропало бесследно, будто унесенное колдовством — точнее, именно колдовством сидов.

Совсем немного времени прошло, прежде чем они убедились, что вождя нет нигде в лагере, и взоры их обратились на бруг Сенешаля Севера. Сотни три конников подъехали ко рву и к подъемному мосту с сорванными цепями, и почти одновременно у всех вырвался потрясенный вздох или возглас.

Князь Молний Ниалл Мак Нехтан стоял на мостике над воротами, одетый в расшитую золотом парчу. Тот, кто знал его хорошо, мог бы заметить, что он смертельно бледен, только на щеках горит лихорадочный нервный румянец, вовсе ему несвойственный. И коса его, белая коса Князя Молний, была заплетена несколько небрежно, как будто он впервые за долгие годы, десятилетия даже, заплетал ее сам.

Рядом с ним стоял юйчжень киринчей, абсолютно голый, если не считать ошейника, цепь от которого Ниалл держал в руке. Фаолан Три Меча был непохож на себя: никогда его войско и дружина не видели его с таким выражением лица, с устремленным в никуда взглядом, с легкой тенью улыбки на губах. Все раны, полученные юйчженем в битве за бруг Слиаб Мис, исчезли без следа — и разбитая губа, и синяк под глазом, и порез поперек груди, и все прочее. Фаолан Три Меча был похож на неживую куклу, на человека под ужасным, мрачным проклятием, и даже в сердцах самых храбрых воинов Севера зародился страх.

Ниалл дернул к себе Фаолана, и тот послушно опустился на колени, все с тем же неживым взглядом. Ниалл погладил его по груди собственническим жестом, надеясь, что киринчи правильно истолкуют, почему Фао обнажен, почему он в ошейнике, почему так послушен своему пленителю. Распухшие от поцелуев губы и засосы на плечах и шее дополнили бы картину, но все они пропали вместе с ранами Фао; к тому же, сложно было бы разглядеть их с той стороны рва.

Судя по ужасу и отвращению на лицах воинов, они не усомнились, что это не их юйчжень поимел побежденного сида, а вовсе даже наоборот.

— Я поклялся до рассвета не применять чары против киринчей, но солнце уже высоко, — сказал Ниалл холодно и надменно на мэнгъю. Он не кричал, даже не повышал голос, но в нем слышались раскаты далекого грома, и земля под копытами коней подрагивала в такт его словам.