— От тебя пахнет слишком сильно, — бормочет Тэхен. — Ты выпил что-то?
— У меня гон, — Чонгук опирается на край кровати коленом и оголодавшим хищником ползет ближе к омеге.
Тэхен робко, совсем немного оборачивается назад, безуспешно стараясь разглядеть лицо альфы сквозь повязку боковым зрением, но опускает голову, когда его плечи опаляет горячее дыхание, копотью оседающее на распаренной в душе коже.
Чонгук не касается парня — изучающе скользит взглядом по острым лопаткам, стройной талии, жилистой шее и почти незаметному контуру острой линии подбородка и не спеша прикидывает в голове запланированный на сегодняшнюю ночь сценарий действий.
— Ты гибкий? — тихо спрашивает он, впервые дотрагиваясь кончиками пальцев до пары родинок, расположенных где-то на левых ребрах.
— Я собираюсь повязать тебя.
— Думаю, да.
— Отлично.
Тэхён чувствует крупные ладони на боках и хмурится.
К его спине плотно приближается широкая, крепкая грудь, сквозь которую отчетливо ощущается бешеное биение чужого сердца, отчего он облизывается и, вздыхая, мутно смотрит куда-то вниз.
Чонгук продолжает гладить живот омеги нежно и расслабляюще, буквально забирая совершенно лишние сейчас напряжение и зажатость себе, и кладет подбородок на его плечо.
— Насколько далеко я могу зайти? — жарко шепчет он Тэхену в шею.
От трепещущей жилки вблизи исходит легкий, ненавязчивый аромат, но он полностью перекрывается альфьим мускусом и становится неуловимым для рецепторов.
— Настолько, насколько захочешь, — Тэхен вздрагивает — Чонгук уверенно сжимает его бедра руками. — Мне все равно. Я не собираюсь тебя останавливать.
— Так самонадеянно. Ты не знаешь, на что подписываешься. — Я знаю, на что подписываюсь. Думаешь, я просто так отмечал грубый секс и обездвиживание? Я похож на идиота?
— Трахну так, что имя родное забудешь.
Чонгук вплотную двигается к парню и вминается пахом в плотные ягодицы.
Он тянет Тэхена на себя и, отклоняя его голову в сторону, оставляет первый мокрый поцелуй за ухом.
Тэхен вмиг теряется.
Сторонний запах, усиливающийся с каждой минутой все стремительнее, сбивает его мысли с толку, отчего он безвольно разваливается в надежных объятиях и подставляется под голодные поцелуи, оставляемые на влажной шее.
