Чонгук не кусается, не переходит границ — лишь продолжает расслаблять омегу в своих руках, следить за реакцией на простые касания, изучать тело, сплошь покрытое еще не испарившейся после душа влагой.
Тэхен горячий, от него почти испарина исходит, и Чонгук, кажется, видит клубы пара, когда он томно выдыхает и совсем неслышно стонет от кончиков прохладных пальцев, дерзко цепляющих бусины сосков.
Тэхен начинает метаться и импульсивно задирать ноги на край кровати от непрекращающихся поглаживаний, траекторию которых он не может предугадать из-за закрытых глаз, и Чонгуку все больше хочется его связать.
Чтоб неповадно было.
Он нехотя отстраняется от парня и, вставая с матраца, быстро проходит к комоду.
Из самого нижнего ящика он достает длинную хлопковую веревку, из среднего — увлажняющий крем (на случай, если в процессе веревка натрет омеге нежную кожу) и бутылку смазки.
Тэхен, слыша звуки выдвигающихся ящиков, вновь собирается и, наугад ориентируясь в пространстве, забирается на середину кровати.
Он глупо смотрит куда-то вперед, туда, где видит размытый образ полуобнаженного тела, и обращается в тьму:
— Как мне лечь?
— На живот.
Откинь подушку в сторону и размести голову как можно ближе к основанию изголовья.
— Хорошо.
Тэхен коротко кивает и послушно сдвигает маленькую подушку к краю, укладываясь после на живот.
Его возбужденный член мгновенно прижимается к месту под пупком, и Тэхен впервые понимает, что уже течет — на его горячей коже остаются робкие разводы пары капель выделившегося предэякулята.
