Diamond tears

//9//

«Я открыл, как человек может начать презирать самого себя. Это происходит, когда он осознаёт, что поступает неправильно, но не может остановиться».      
Д.Киз

                              ***
Смотря на скомканные листы бумаги в углу стола, которых накопилось порядка семи штук, Тэхён тяжело вздыхает, а затем прикладывает скрещенные пальцы ко лбу, закрывая глаза от бессилия. Уже второй день он пытается написать письмо и выслать то к отцу, сообщив, что намерен вернуться в родительский дом в скором времени. Если его не примут обратно, то он рассчитывает получить деньги для того, чтобы уехать в другой город. Начать новую жизнь в месте, где его никто не будет знать. Где он станет безымянным даже для самого себя.

Прошла неделя с их последнего разговора. Он видел супруга только в окне, когда мужчина уезжал на работу, а он, прячась в коридоре, наблюдал за его отъездом и лишь после спускался на первый этаж. Прислуга по-прежнему приносила поднос с едой в комнату, однако сидеть в своей спальне целыми днями было невыносимо. Решив, что хуже уже не будет, он осмелился ослушаться указания мужчины, которому, если честно, уже было всё равно на его тихие перемещения по дому. На это у него не было ни сил, ни времени.

Чонгук был занят работой. По вечерам он заезжал к отцу, чтобы поинтересоваться его здоровьем. Оно не улучшалось. Возвращаясь к себе, он наливал полстакана виски, выпивал залпом, чтобы хоть как-то спалось, и ложился в кровать. Иногда сидел в кабинете, дымил сигарами и думал. О разном, в том числе и о Тэхёне. Неудивительно, что после того, как Тэхён уличил его во лжи, желание видеться резко пропало. Ему будто грудную клетку вскрыли и заглянули внутрь, увидели то, что должно быть скрыто. Не хотелось смотреть в стеклянные глаза и читать в них растущую ненависть к своей персоне, да и наведываться к нему перед сном он перестал. То уставал, то… просто не хотел. И это признание давалось с трудом.

Смириться с неприязнью по отношению к самому себе Чонгук сумел, но вот смириться с чужой не мог. От его образа, который он тщательно выстраивал в глазах, остались лишь осколки. Зеркало, показывающее идеальную картинку, разбилось после первого соприкосновения с камнем, точно летевшим в самую цель — сердце. Облик Тэхёна преследовал в течение дня. Некий затаившийся зверь, маскирующийся тенью, смотрел с особой холодностью, зарождающимся презрением, словно пытался пробудить совесть, по крайней мере, Чонгуку так казалось. Только игры разума не срабатывали, и он не поддался на провокации.