Война Империи/Война Империи

Глава 17. Осознание.

В общей сложности Каллист проспал больше суток. Его измученному ослабевшему организму был жизненно необходим отдых и здоровый сон. Когда он открыл глаза на улице была глубокая ночь. Непроглядная тьма окутывала пространство своим покрывалом не пропуская свет луны через густые тяжелые тучи. Шум дождя, барабаня по камням и листьям, ласкал слух и успокаивал. Каллисту всегда нравился дождь, он мог часами смотреть на стекающие по стеклу дождевые капли, которые соревнуясь между собой, соединялись друг с другом и стремительно скатывались вниз, оставляя влажный след. Дождь смывал следы прошедших дней, как реставратор смывает слои налета и грязи, открывая яркие краски, написанные творцом.

Наслаждаясь теплом толстого одеяла, Каллист обнаружил, что он полностью обнажен и он в кровати не один. Горячая сильная рука обхватывала тонкую талию. Каллист улыбнулся. Наверно, это сын слуги снова пробрался к нему в покои и они занимались непотребствами до потери сознания.

«И как же ему удалось пройти через защиту, выстроенную Хрисанфом?» — Хмыкнул в темноту Каллист.

С того времени, когда мальчик превращается в мужчину, когда кровь вскипает так легко, а голос становится всё ниже, Каллист обнаружил тягу к красивым мужским телам. Запах мужского пота после тренировки или в жаркий день особенно возбуждал его и будоражил воображение. Он тогда и стал ходить в общественные купальни, хотя до этого наотрез отказывался, чтобы понаблюдать за статными, с упругими сильными мышцами, мужчинами. Исподтишка пожирая глазами он представлял оказаться в их власти, мечтал, чтобы сильные руки сжимали его талию, ягодицы, а большой член яростно, со всей страстью, вдалбливался в его тело. Одна лишь мысль об этом приводила его в восторг.

Но его приемный отец — Хрисанф, был очень строг. Он возлагал на Каллиста большие надежды. В одной из поездок по окраинам Полярной Империи Хрисанф посетил храм. Уладив все дела, немного усталый, он возвращался к экипажу, как вдруг увидел играющего среди детей бледного серебристоволосого мальчугана. Его аметистовые глаза отсвечивали золотом. Поначалу Хрисанф подумал, что глаза отражают свет закатного солнца, но потом, активировав духовное зрение, увидел в груди у мальчишки распустившийся пятилепестковый духовный лотос. Удивлению его не было предела. Нахмурившись, он обернулся на провожающего его священнослужителя и хотел было задать вопрос, почему же Хрисанфу не сообщили об этом мальчике, как тут же проглотил эти слова. Священнослужитель был обычным человеком. В его груди распустилось всего лишь два лепестка. Он был в меру добр и в меру строг. И, разумеется, он не знал ни о лотосе, ни об особенности этого беленького мальчика. Глубоко вздохнув, успокоив свое волнение, Хрисанф спросил: