Война Империи/Война Империи

Глава 27 "Любящее сердце не может быть слабым."

- Нил, тебе не кажется, что ты поспешил с выводами?

- Да! Здесь что-то неладно. Надо было провести более тщательное расследование!

-...

Нил шёл по красному гравию и намеренно игнорировал вопросы своих спутников. Он и сам понимал, что обстоятельства касательно приёмного сына Первосвященника весьма занятные. Каллист, Божество с семилепестковым духовным лотосом в груди, одним взмахом руки мог предать огню с десяток низших монстров. И он провёл в темнице несколько дней? Что заставило его добровольно сидеть в тюрьме? Кто в здравом уме пойдет на такое? Нил воскрешал в памяти каждую улику. Выжженные линии-дни, старое вонючее одеяло и подстилка, служащая постелью, непонятного цвета горшок и слабый запах крови. Всё указывало, что Каллист подвергался пыткам. Но при этом крошки свежего хлеба, и то, что ушёл он отсюда без цепей и верёвок. Всё подтверждало слова Верховного.

От нескончаемого потока возмущений у Нила разболелась голова. Потерев переносицу, он рявкнул:

- Молодой жрец Каллист жив и ушёл оттуда на своих ногах. На территории тюрьмы его нет, ни живого, ни мёртвого. Если у вас нет других сведений, то нечего и болтать попусту. Лучшее, что мы сейчас можем сделать, так это вернуться к Вратам и явиться с отчётом к Первосвященнику Хрисанфу.

На ночь они остались в придорожном гостином дворе. Выкупив три комнаты, они направились отдохнуть. Номера в гостинице оставляли желать лучшего. Из мебели только кровать и стол с шатким скрипучим стулом. Ужин тоже не оправдал ожиданий. Все блюда были слишком жирными или острыми. Боясь получить несварение желудка аксеалы разбрелись по своим комнатам.

Сна не было. Цель, ради которой они спустились в Нижний мир, не была достигнута. Притом, Нил не любил это место. При возвращении он всегда чувствовал себя обмазаным дерьмом, словно прикоснулся к чему-то мерзкому. И ему приходилось долго сидеть в ванной смывая эту липкую тошнотворную грязь.

Он только начал проваливаться в дрёму, как, прорываясь сквозь сонную пелену, его ушей достигли развратные стоны. Перевернувшись на другой бок, Нил обернул подушку вокруг головы, тщетно пытаясь заглушить звуки. Промучившись так несколько минут в какой-то момент его озарило. Номер, в котором кровать ходила ходуном, яростно тараня стену, принадлежал одному из его подчиненных.