Драбблы по Наруто

Шикаку/Шикамару

Взято с ФИКБУКА!
Автор: Maria20092
Ссылка на оригинал: https://ficbook.net/readfic/4431613/11459279#part_content
(Взято из сборника драбблов по Наруто так как это единственный фанфик (который я покрайней мере нашла) по этому шипу.

— Поплачь, легче станет!
      — А станет ли?
      — Отомсти!
      — Отомстил! И дальше что?
Прошлого не вернуть. Что бы ты не делал.

      Колючий ветер стучал ветками деревьев по черепичной крыше, гнал прочь от деревни оторванные зеленые листья. Гулко завывал на чердаке. Бросал в низкие окна травинки и мелкий мусор. Гнал по хмурому небу острые облака. То и дело начинал накрапывать мелкий дождик.
Почти прозрачный дым от тлеющей сигареты вертикально поднимался к потолку. Чуть искривлялся, терял очертания и бесследно таял на легком сквозняке. Шикамару равнодушно провожал его затуманенным взглядом. Он иногда выдыхал невесомое облачко пара, и зажатая в зубах сигарета роняла рыхлые столбики пепла на щеки и губы. Пепел тихо скатывался по лицу на подушку и терялся в смятых складках. Из уголков глаз, по вискам медленно и тяжело скатывались прозрачные капельки слез. Нет, он не плакал, просто горький сигаретный дым едко щипал глаза. Стадию, когда бушующие эмоции не дают дышать, он уже давно прошел.
      Уронив последние крохи пепла, сигарета превратила гибкий столбик дыма в тоненькую сизую копоть и погасла, остывая.       Порывистый ветер очередной раз шибанул веткой дерева о черепицу. Шикамару медленно выдохнул сквозь зубы. Клубящееся облачко так и не появилось. Сигарета потухла.
      Лениво похлопав рукой по постели, он нащупал полупустую пачку. Окурок отправился на пол к нескольким десяткам точно таких же потухших окурков и пустых смятых пачек. Холодный металл зажигалки в онемевших пальцах. Зеркальная металлическая поверхность отразила лицо юного шиноби и тут же исказила картинку, показав совсем другое, более взрослое. Короткие черные волосы, небольшая бородка, глубокие карие глаза и неизменная сигарета в зубах.
      В тишине раздался стук в дверь. Шикамару вздрогнул от неожиданности. Видение исчезло.
      — Шикамару, пожалуйста, не кури в доме! — женский голос из-за двери.
      Шикамару покосился на дверь. К счастью, та не открылась. Он зажал в зубах новую сигарету и чиркнул колесиком зажигалки. Ровный столбик сизого дыма снова устремился к потолку.
      Приятно было лежать не шевелясь, чувствуя, как постепенно от неподвижности немеет тело. Просто лежать и ни о чем не думать. Остановить течение мыслей. Чувствовать движение Чакры внутри.
      В абсолютной неподвижности казалась, что это не Чакра остро пульсирует глубоко под кожей, а тупая тянущая боль. Она наполняла каждый нерв, в каждую клеточку, и казалось, что болит все тело. Даже веки и волосы. Неотвязно и неотступно следовала за каждым вдохом, каждым непроизвольным движением пальцев. Она, подобно сигаретному дыму, окутывала тело, растворяла в тянущей вечности.
Упавший пепел обжег губы. Как поцелуй. Как последний поцелуй, которого не было. И никогда уже не будет. Он никогда не позволял целовать себя. Почему, теперь уже не узнать ответа. Интересно, а какой он был бы на вкус?! Сейчас он пах жженой бумагой и пеплом. Таков он — поцелуй покойника.
      Горячий пепел скатился по щеке. Так ощущалась чуть колючая щетина на его щеках, когда он пресыщенный и удовлетворенный падал в распахнутые объятия. Тогда остро пахло потом и спермой. Сейчас только горький дым. И неотвязная е-же-ми-нут-на-я, е-же-се-кун-дна-я тупая боль. Слоги щелкают в мозгах, отсчитывая удары сердца. В неподвижности медленно, словно свечка, оплывает реальность. Подергивается дымкой, искажается, исчезает как дым.
      Серая дневная хмарь за окном медленно превращалась в ночную. Спать снова не хотелось. Уже черт знает какие сутки подряд. Если хорошо подумать, то еще ни разу со дня его смерти. Вообще ничего не хотелось. Вместо желаний — пустота.
      За дверью шаги отца. Перегородка с тихим шорохом отъехала в сторону. Часть уличного ветра ворвалась в тихую комнату, кружа оборванные листья. Окурки на полу и смятые пачки покатились гонимые к противоположной стене. Свежий влажный воздух почти полностью вытеснил плотную завесу сигаретного дыма.
      — Хватит, Шикамару, — взрослый мужчина с старыми шрамами на лице уверено пересек комнату и раскрыл окно. — Хватит уже себя жалеть. В конце концов, это не достойно шиноби.
      Нижние края штор тут же вылетели в окно. Мокрый холодный сквозняк в один момент выстудил душную комнату. Резкий порыв ветра сдул весь пепел с постели и тут же отправил в угол к окуркам и пустым пачкам.
      Шикамару устало закрыл глаза. Его закостенелый покой был нарушен. И кому он мешал? Лежал тут, никого не трогал. Ну ладно, скурил пару сигарет. Вон, сенсей Асума тоже курил. Ну и кому какое дело?
      — Я разговаривал с Куренай. Она передала мне твои слова, — Шикаку стоял напротив окна. Ветер безжалостно трепал жесткий высокий хвост на макушке.
      Шикамару тут же сел на постели.
      — Это не твое дело, — выпалил он и резко отбросил давно погасший окурок к остальным.
Шикаку согласно склонил голову.
      — Ты уже отомстил и сделал все, что мог. Чего тебе еще нужно? — глава клана закрыл окно. Порывистый сквозняк тут же прекратился.
      — Мне ничего не нужно, — Шикамару встал с кровати. — Просто оставь меня в покое, — он сунул в карман зажигалку и не глядя на отца пошел прочь из ставшей неуютной комнаты.
      — А с Асумой Сарутоби ты так же разговаривал? — он спокойно удержал сына за руку.
      Шикамару остановился, будто налетел на стену. Резко развернулся к отцу. Тяжелая волна неконтролируемой ярости взорвалась ослепительной вспышкой, накрыла собой разум.
      Шикаку перехватил занесенный для удара кулак. Заломил локоть сыну за спину и толкнул к ближайшей стене. Пришлось прижать, что бы он прекратил вырываться.
      Глухая ярость медленно отползала. Шикамару обнаружил себя прижатым лицом к стене. Остро пахло сигаретами. Шею и плечо до боли знакомо покалывала чужая отросшая щетина. Сбитое дыхание шевелило волосы на затылке. Так делал только его учитель, только он знал их тайну. Шикамару замотал головой не в силах поверить. Должно быть он просто заснул. Ну и пусть! Пускай он никогда не проснется и навечно останется здесь, с ним. Шикамару доверчиво откинул голову на чужое плечо и настойчиво потерся задницей, напрашиваясь на ласку.
      — Он так делал? — голосом отца спросил Асума.
      Шикамару было глубоко плевать на голос, который подкинуло подсознание. Он чувствовал, как знакомо колет плечо небольшая бородка сенсея, ягодицами чувствовал ответную реакцию. Почему-то было больно руку, но это не имело не малейшего значения.
      — Сенсей Асума, — тихонько выдохнул он, все сильнее прогибаясь.
— И как часто он так делал? — страшным голосом отца спросил Асума за спиной, сильно его встряхнув.
      Шикамару открыл глаза.
      Отец плотно прижимал его к стене, держа за вывернутый локоть. Никакой это не сон. Это не Асума крепко держит его. От глупой, несправедливой, детской обиды на этот неправильный мир из глаз полились неуправляемые слезы. Он попытался вывернуться. Но не получилось.
      Шикаку плотнее прижал сына к стене и сжал свободной рукой его член, проверяя свою догадку.
      — Не отвечай, вижу, что часто, — зло прошипел он ему в самое ухо.
      Шикамару вздрогнул от неожиданности, чуть слышно застонал и закрыл глаза.
      Сладкая реальность вернулась обратно. Его прижимал к стене его учитель, друг, любовник. Это был их последний раз, и Шикамару не собирался упускать ни секунды. Он толкнулся крепнущим членом в жесткую руку и сам потянулся за спину, расстегивая плотно прижатую к его заднице ширинку. Горячий член идеально лег в руку. Знакомый резкий вздох сверху.
      Сильные руки сенсея расправились с пряжкой его штанов, сдернули их вниз. Дыханья перестало хватать. Шикамару прижался грудью к стене и сильнее прогнулся.
      — А так он тоже делал? — снова голосом отца спросил Асума.
      В задницу резко протиснулись совершенно сухие пальцы. Шикамару закусил губу, сдерживая стон. Обычно его учитель был нежнее. Но сейчас все это было не важно. Мир перевернулся с ног на голову, чтобы одному несчастному шиноби вернуть его учителя. Хоть на минуточку. Хоть на секундочку! Сейчас не было времени на нежность. Был только он, возвращенный каким-то неведомым чудом для него.
      Шикамару все быстрее насаживался на жесткие пальцы, на каждом вдохе все плотнее прижимался затылком к родному плечу, терялся в несуществующей реальности.
      — Может быть, он еще и так делал? — злой хриплый вопрос, заданный голосом отца.
Раздвигая упругое кольцо мышц, в задницу начал проталкиваться член. Боль достигла затуманенного сознания, заставила широко распахнуть глаза.
      Неяркий свет резанул по глазам. Любимый учитель исчез. Остался только отец, безжалостно разрывающий своим членом. От болезненного спазма насильно растянутых мышц, перехватило горло, лишило возможности говорить. Шикамару мог только упираться ладонями в стену и бессильно мотать головой в попытке остановить, прекратить это безумие.
      — Пожалуйста, не на… — чуть слышно попытался попросить Шикамару, но сухой горячий член прорвал сопротивление и до упора вошел внутрь.
      В темноте перед зажмуренными веками все снова встало на свои места.
      — Что? — требовательно спросил Асума не своим голосом.
      — Пожалуйста, еще! — Шикамару потянулся к учителю, до предела выгибая поясницу, обнял за шею и уткнулся лбом в колючую щетину.
      Сенсей медленно двигался, боясь причинить боль. Шикамару не хотел терять ни секунды. Не обращая внимания на ноющие мышцы, он сам все быстрее проталкивал в себя твердый член. Жадно слушал тяжелое дыхание, вдыхал знакомый дымно-сигаретный запах.
      Незнакомо и тяжело Асума выдохнул сквозь зубы. Шикамару удивленно взглянул в его лицо.
      Шрамы на гладкой коже. Горящие невероятной злостью глаза отца. И это он все быстрее врывается его задницу. Это он доставляет острое удушающее удовольствие. И этого не может быть!
      Лица отца и Асумы перемешались, но Шикамару уже было все равно. Что-то огромное застряло в груди. Мешало дышать. Только огненная волна нестерпимого кайфа с невероятной скоростью неслась по телу.
      — Значит, все же он так делал, — сбивая, мешая кивнул отец.
      — Нет, не так! — Шикамару яростно прижался губами к губам учителя. Буквально воруя, их первый и последний поцелуй.
      Горячая влага выплеснулась глубоко внутри. Шикамару хватал ртом вязкий воздух и по-детски боялся открыть глаза. Осторожно снялся с помягчевшего члена и бессильно сполз по стене на пол.
      Вжикнула молния. Тяжелые удаляющиеся шаги.
      — Ты еще не готов ходить на задания, — Шикаку остановился в дверях и пристально смотрел на сына. — Но завтра ты приступаешь к тренировкам. Ясно?
      — Ясно, — Шикамару полез в карман за сигаретами.
      — И еще, Шикамару, мать тебя просила не курить в доме, — отчеканил глава клана и захлопнул дверь.
      Шикамару дрожащими руками прикурил последнюю оставшуюся сигарету и выдохнул сероватое облачко густого дыма. Горький дым оцарапал горло. Шикамару закашлялся, выронил сигарету на пол, и уткнулся лицом в колени. Нет, он не плакал. Просто он ненавидел сигареты. От них всегда слезятся глаза, и слишком больно царапают душу воспоминания.