Content Warning! Упоминание наркотиков. Автор порицает употребление и распространение наркотических веществ
Основная проблема тех, кто употребляет - жизнь становится бесцветной без дозы. Как крылья мертвой бабочки под солнцем - такие же хрупкие, сохранившие линии рисунка, но потерявшие яркость и краски.
Жизнь кажется пресной. Нет, даже хуже - полностью теряет вкус. Ничего невозможно испытать настолько остро, как было раньше. Ему и не надо остро. Ему хоть что-то бы почувствовать как прежде.
Нет чувств. Они приходят только вместе с ним. С его золотыми волосами, глазами - холодными как его имя и неизменной ухмылкой на губах. Казутора чует каждый его приход. Внутренности оживляются, начинают суетиться и чесаться ещё сильнее, подпрыгивать в нетерпении, как маленькие дети в ожидании подарков. На месте не усидеть.
***
Прошлым летом.
- Ммм, Казу, ты узкий - пиздец! Тебе хорошо? - рука подныривает под живот, ловит член, и Казутора тонко стонет, ему кажется, что все чувства превращаются в бомбу, и он уже слышит её тиканье, хочет, чтобы Чифую перерезал красный провод, а тот двигает ладонью в его поисках, надавливает на головку, сжимает - и всё взрывается. Взрыв раскатывается по телу большой волной, заставляя белых мушек заплясать перед глазами, от него подгибаются колени, он превращает все мышцы в бесформенную массу, перемалывает всё до косточки, да что там - до клеточки, и хочется больше никогда не существовать. Но этот же взрыв Казутору возрождает, собирает заново, и вот он снова в своей кровати, а внутри всё так же движется его Чифую - неутомимый, взмокший настолько, что срывающиеся с кончиков челки капли щекочут казуторью кожу, стекая вниз юрко и быстро. Чифую его переворачивает на спину, укладывает ноги на поясницу, прижимая пятки к своей заднице и Казутора давит на ягодицы, понимая, что Чифую уже очень близко к краю.
- Блять, давай, да, давай, Казу, сожми меня крепче.
Казутора повинуясь, стискивает сильнее колени и чуть не плачет от радости, услышав как Чифую взрыкивает и толчок за толчком наполняет его своей спермой. Он чувствует, какая она горячая, как растекается внутри, как первые её капли появляются снаружи и щекочут бёдра.
- Охуеть ты красивый сейчас, Казу, можно сниму себе на память?
Он смущается, но кивает. Лежит - раскрасневшийся, потный, с растрёпанными волосами, раскинутыми по подушке, расставленными ногами и вытекающими из задницы струйками. Чифую делает снимки, а затем укладывается рядом, нежно целуя.
***
Сейчас
Чифую не спрашивает, как у него дела, Чифую похуй. Он вытаскивает парочку пакетиков.
- Чифууу...ю... Добавь, а?
- Хватит, Казутора-кун, передознёшься.
- Чииифую, я отработаю, Чифую.
- Как в прошлый раз? Когда ты мой хуй заблевал? Обойдусь.
- Чифую, я уже гораздо лучше сосу.
Чифую морщится брезгливо, зная где Казутора улучшал свои навыки. И не то, чтобы ему было жаль парнишку, нет - он сам его туда привёл. Он просто считает ниже своего достоинства трахаться с теми, кто там работает. Проверяет деньги, убирает их незаметно в специальный кармашек, вшитый в трусы.
- Чифую, сделаешь мне...
- Сам же можешь.
- Я хочу тебя почувствовать, Чифую. Когда ты это делаешь, мне кажется, приход раз в пять круче.
- Не придумывай. Ладно, так и быть уж.
Матсуно быстро приготовляет всё необходимое, затягивает жгут на руке Казуторы, и...
Вот оно. Момент, когда игла проникает под кожу - самый сладкий. Лишение девственности, хрустящая на зубах корочка хлеба, первые капли дождя, разбивающие песок после засухи. И даже то, что последует за ним - не всегда может сравниться. Иногда Казутора думает, что этого было бы достаточно. Он мог бы просто протыкать кожу, поддевать вену острым кончиком и не нажимать поршень. Но останавливаться на полпути - не для него. Теплое забытье разливается по всему телу. Всё, что окружает его - отходит на второй план. Даже Чифую. Но он пока всё ещё касается его и это - единственная связь с миром, приемник и передатчик его сигналов. Чифую сидит на его бёдрах, давит так прекрасно, жмётся к груди, сдавливая рёбра всё сильнее и сильнее - и вдруг воздух резко покидает лёгкие. Вместо них - вакуум, пустота. Казуторе хочется, чтобы и в сознании было также, но там - страх, паника, обрывки мыслей, они крутятся всё быстрее, и он хочет оттолкнуть Чифую и бежать, бежать, убегать от этого затягивающего и душащего водоворота, но руки и ноги непослушные, словно во сне, тяжёлым, плотным одеялом сковывающим движения, и Казутора вдруг понимает, что Чифую нет: он ушёл сразу же как скинул с его руки жгут - захлопнул дверь, Казутора помнит этот хлопок и как он показался ему далёким и призрачным, комната делает кувырок и он валится на пол, на колени, чтобы исторгнуть из себя то, что осталось в желудке после нехитрого обеда.
Чифую ушёл. Вот так просто. Ещё несколько месяцев назад он говорил, что ему хорошо с Казуторой и не возражал в ответ на просьбу попробовать товар. А теперь - кривится, когда он пытается дотронуться до него, отдёргивает руку, словно Казутора испачкан чем-то мерзким, липким, а Чифую хочет остаться чистым.
