Где-то на фоне мурлычет хип-хоп джаз. За окном темно и беззвучно сыпятся пурпурные листья. Мицуя притоптывает в такт, склонившись над эскизами. Время за любимой работой пролетает незаметно - если бы не предупредительное звяканье мессенджера, он, возможно, очнулся бы лишь от звонка в дверь.
Но Ран предусмотрителен. Он вдоль и поперёк изучил Такаши. Поэтому на экране светится: "Будем через полчаса", а это значит, что есть возможность отодвинуть в сторону карандаши и бумагу, прибавить громкости в колонках, спокойно принять душ и переодеться.
***
Ран, как и Такаши, не любит спешки и суеты. Он с удовольствием бы, развалившись вальяжно на сиденье, плавными движениями выворачивал не спеша руль. Но Риндо нетерпелив. Риндо жаден. Риндо после хорошей перестрелки особенно возбуждён, а потому едва ли не устраивает дрифт на слава-будде-и-выходным ночных пустых улицах, желая добраться до того, кто умеет эту жажду амортизировать, словно подошва кроссовка удар от толчка об асфальт.
Риндо любит завалиться к Такаши пахнущим кровью и порохом - тот не гнушается острых их запахов, щекочущих нос сплёвшейся двуцветной как Рановы прежние косы смесью. Бывает, что металлический привкус разбрызганных по одежде и телу капель в том числе и его, Риндо, собственный. Тогда Мицуя, прежде, чем взяться за иглу с нитью, раздевает Риндо, неотрывно смотрит на кривые кратеры ран, гипнотизирует их, словно примеряясь - как красивее уложить шов. А потом пальцами размазывает по пропитанной потом коже алые полоски. Губы вместо помады наносят тонкий слой ярко-красной жидкости. Она сохнет быстро, если оторваться от её источника - Мицуя горячий, испаряет вместе с влагой все их заботы. Приходится Рану освежать своим ртом насыщенный, темнеющий блеск, хитро посматривая уголком глаза на взъерошенного и бесящегося брата, морщащегося от боли: дабы неповадно было больше подставляться под пули (и чтобы не мешал целоваться), Мицуя давит туда, где пальцы окрашиваются в красный. Только когда оба, насытившись друг другом, похожие на полуночных хищных существ из-за тёмных потёков вокруг рта, отрываются с влажным чмоканьем, младшему Хаитани дозволено схватить Такаши, вжаться в него и заглушить жгущиеся, пульсирующие ощущения иными - мокрыми, влажными, трущимися, оседающими на языке медным соком. А уже потом, когда чуть осоловеешь, когда губы Такаши обезболят мозг - сидеть и улыбаться, пока нить стягивает развороченную кожу.
