Они оба - огненные. Макушки видны издалека - ярко-рыжая копна и задорный красный хохолок. И оба - стихийные бедствия. Пожар с первой искры. Цунами, накрывающий всё и сразу. Землетрясение, не щадящее ни одного, попавшего под их безумную смесь стёба, пранков и прочих выходок.
Ничего не меняется, когда они наедине. Зубы едва не крошатся от столкновения - так не терпится вцепиться в поцелуй. Пальцы Нахои дрожат, не скрывая нетерпения, соскальзывают с пряжки ремня. Рот Аккуна считает, что оставить эту шею без засосов - грех.
Кажется, что ни один не желает уступать, но на деле - договариваются они легко и быстро, кто сегодня ведёт. Пальцы Нахои знакомыми движениями растирают смазку и сменяют язык у входа. Тот, впрочем, не скучает - ведь и повыше манящей дырочки есть чем заняться. Аккун чуть морщится от бесцеремонного вторжения. Но сразу же сладко напрягается - жадные облизывания не заставляют себя ждать.
Нахоя трётся щекой, поддевая ею нежную ткань яичек. Носом щекочет ствол, вдыхая запах любимого тела. Смешивает свои кудри с теми, что у Аккуна внизу. Останавливается пару раз отцепить рыжие пружинки.
- Ну, ты скоро? - царапает Аккун его плечи.
- Куда-то торопишься?
- Тебя внутри почувствовать.
- Не смею задерживать, - поддевает партнёр и проталкивается сразу глубоко, словно прозвучала команда "Затрахай Ацуши так, чтобы он не мог разговаривать".
Нахоя впрочем сам себе командир сегодня. И себе, и красноголовому парню. Вертит его как хочет, вталкивает глубже в кровать, заставляет скрючивать пальцы, высовывать язык, закатывать глаза. Самозабвенно двигается, стонет удовлетворённо, ощущая влагу на пальцах. Разряжается сам и кусает край рёбер.
- Уххх, пожалуй, в следующий раз ты за актива.
