Виктор всё ещё трясся в ознобе, он никак не мог успокоиться. Как же он не знал-то раньше этого? Как мог не знать? Почему прозябал столько лет в обидах и унижениях? Отчего не ведал, жалкий и никчёмный, как разрешить все свои несчастья?
Всё боялся чего-то... Чего и... кого? Дерьма, обыкновенного провонявшего выпивкой куска дерьма, нуля без палочки.
А Джейми, этот маленький засранец Джейми, сегодня взял и показал Вику, ЧТО можно и нужно было сделать с этим паршивым и вонючим пьяницей Кридом уже давно. Ох, ну что же он не знал-то этого? Ведь просто же, всё так просто! Не пытаться безнадёжно заслужить хоть каплю его доброго отношения, не замирать в страхе перед ним, цепенея и леденея, а вот так просто взять и прикончить собаку!
Вик зауважал, так зауважал младшего братца, что и его недавнее презрение забылось, когда он, закашлявшись, отрывал Вика от разодранного им трупа.
Нет, Джейми, нет уж! Я теперь знаю, всё знаю. Кто косо взглянет, тот будет убит. И кто испугается — тоже! Ведь запах страха так приятно свербит в ноздрях. Чудесно, когда боишься не ты, а тебя. Тебе ведомо это, братец? Вряд ли. Когда ты там кого боялся? Некого было. Правильный ты у нас, Джейми. Человек!
Опять дохает! И спать не даёт, и страшно делает. Вон, горячий весь, как печка.
Мальчишки полулежали под какой-то корягой, все в рванье и в засохшей крови, насквозь продрогшие в сырой и холодной ночи. Тот, что постарше, лет пятнадцати, пить хотел дико, но здоров был, как последние лет шесть — не пробьёшь ничем, ни голодом, ни холодом, а теперь, как выяснилось, и смертельными ранами. Второй, поменьше, худой вихрастый парень восьми лет, ран не имел, но болел. Виктор крепче обхватил когтистыми руками братишку — тот пребывал не во сне скорее, а в болезненном забытьи, постанывал иногда, тяжело дышал и надсадно, невыносимо для слуха кашлял.
Вик вспомнил себя в девять, кажется, лет. Вспомнил, как умер впервые в жизни, и сердце его, только что колотившееся от пережитого восторга, вдруг замерло в леденящем страхе.
Мать кричала, оглушительно, визгливо и страшно, с ненавистью глядя на Вика.
— Не смей, зверёныш, не смей приближаться к моему сыну!
«Мам, я тоже твой сын», — очень хотелось сказать Виктору, но не привык он даже думать так. Давно уже перестал мальчишка мечтать и надеяться на то, что дождётся от этой женщины хоть какой-то ласки. Не питал он никаких иллюзий на сей счёт, но всё равно было обидно. Мать не скрывала своего безразличия и брезгливости, но никогда ещё честно не признавалась вот так, в открытую, что не считает Вика своим ребёнком. А в тот злополучный день сказала. Обозначила, резко и доходчиво: никто Вик здесь, не принадлежит к семье, не свой он, чужой, ненавистный. И наотмашь три раза ударила. Вик упал и забился в угол, ему было больно, до того, что едва не подкатили слёзы. К побоям он привык, и не в разбитой губе было дело — где-то внутри зашлось что-то, заныло, завыло волком.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
В лесном краю
Fanfiction"Ты мой брат, Джейми, а братья должны защищать друг друга, - выпалил Виктор, схватив Джеймса за плечи. - Бежать сможешь?" Джейми кивнул, и вот они уже вместе мчатся от погони во тьму мрачного канадского леса, в неизвестность, манящую и пугающую, но...
