Грейс в отчаянии наблюдала, как обваливаются остатки её не сказать, конечно, что счастливой, но всё же лучшей, чем у многих других, жизни. Не самого плохого для жрицы любви будущего, пока ещё смутноватых, но более или менее понятных и предсказуемых перспектив. И вместо всего этого ждала её каторга за участие в торговле людьми. А виноват во всём был он — этот тысячу раз проклятый Джейми!
Как же угораздило её так вляпаться, Господи-Боже? Какая дьявольская сила принесла этого дурака в тот злополучный вечер в бордель? И почему глупая Грейс, не почуяв нутром неладное, не сказалась, к примеру, больной? Ведь были ж у неё такие снадобья, что вызывали недолгое, но сильное недомогание: расстройство желудка, сыпь по всему телу, видимость лихорадки — мать, помирая, научила её обманывать даже свою бесспорно неглупую и очень подозрительную сестрицу, чтоб Грейс жилось на этом свете хоть чуточку легче. Однажды, рассказывала матушка, попался ей клиент-аптекарь, сжалился и научил отлынивать от работы, когда совсем невмоготу. Мать сумела убедить и сестру, и товарок, и охрану, что страдает некоторыми болезнями, которые время от времени дают о себе знать. А Грейс ничего не стоило сделать так, чтоб поверили и ей: ну, перешли от родительницы недуги — что ж поделать-то? Не от этих ли снадобий в конечном итоге мать и умерла, дочь её не знала, но старалась использовать сию уловку нечасто.
Вот оттого, должно быть, и не вспомнила она о своих заветных спасительных порошках вечером третьего дня. Позволила-таки злой судьбе жестоко над собой надсмеяться.
«Чтоб тебе пусто было, Джеймс Хоулетт! До скончания твоих никчёмных дней! И братцу твоему полоумному! Животные! Мерзкие, грязные животные — вот вы кто! Оба!»
Грейс была зла, невыразимо и невыносимо зла на них!
А ведь так понравился её этот милый лохматый мальчик! Таким казался безобидным, таким замечательным! Честный, благородный, красивый! Святая простота!
Девка, разъярённая как гарпия не только от досады на чудных молодых людей, но и на весь мир, казалось, ополчившийся против неё, припомнила одного зануду-умника в своей постели. Тот, оплатив гораздо больше, чем то, на что, собственно, был способен, весь остаток времени насиловал уши Грейс какой-то чепухой из истории бесконечно далёких и потому совершенно не занятных для неё заморских земель. Одно это — про «святую простоту» — и запомнилось. Вроде бы как сжигали на костре какого-то еретика, а одна старуха, плача о нём, в то же время подкидывала ветки в его костёр. Вот и Джейми, видать, такой же: в глазах сострадание и забота, а в руках — беды одна хуже другой; взором своим пламенным жалеет и хочет добра, а выходит так, что лишь добавляет мытарств.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
В лесном краю
Fanfiction"Ты мой брат, Джейми, а братья должны защищать друг друга, - выпалил Виктор, схватив Джеймса за плечи. - Бежать сможешь?" Джейми кивнул, и вот они уже вместе мчатся от погони во тьму мрачного канадского леса, в неизвестность, манящую и пугающую, но...
