3. Ивон

17 4 15
                                    

Канада, провинция Манитоба.1850 г.

Ивон знала, знала, что ничем хорошим для неё служба на новом подворье не кончится. Вот как чуяла, но выбора у одинокой сироты не было всё равно. Старый наниматель разорился, распустил всех своих батраков и прочую прислугу, а кого смог — пристроил к соседям. Добрый был старичок, только не всегда лучшие побуждения приносят пользу. Раньше девушка этого не знала, но теперь пришлось широко раскрыть глаза, чтоб пустить внутрь себя довольно горькую — да что там: страшную и откровенно гадкую — правду.

Она неслась по жутковатому вечернему лесу, не разбирая дороги, путалась в собственном длинном подоле, порой успевала отпрянуть от очередного древесного ствола, но чаще натыкалась, ведь те как будто плясали перед ней, нарочно дразня и издеваясь.

В глазах от бега и волнения всё кружилось, в висках стучало, а дышать становилось всё больнее, однако чудовищно мерзкий, будто намертво прилипший и волочащийся за ней хвостом голос подгонял и подгонял, не давая и самой короткой передышки.

— Стой, не убегай, моя красотка! Ишь, какая прыткая! Чего боишься? Не бойся — французы знают толк в любви!

Ивон вскрикнула (вернее, проскрипела пересохшим и перехваченным горлом) и, в очередной раз споткнувшись, свалилась под большое, обхвата в два, дерево.

— Иди к чёрту! — простонала она, не в силах больше встать и продолжить своё бегство. Под руки попалась коряга, довольно тяжёлая, но на подворье девка и не такое ворочала. Сдаваться она не собиралась — слишком омерзительно и слишком страшно. Надо встать! Как-то найти в себе силы и замахнуться.

— О, не ругайся так, детка, это тебя не красит. Да и я могу разозлиться.

Голос человека был пугающе уверен в своей полной власти над Ивон, а чужеродная картавость резала слух, лишь усиливая неприятное чувство.

К управителю той сыроварни, на которой Ивон теперь батрачила, приехал хозяйский отпрыск, а так как не всё на ферме было гладко (приказчик подворовывал), то сын владельца — противный на вид и скользкий внутри — потребовал загладить вину… развлечением. Сыровар, конечно, опешил: ну не было у него тут ни хороших вин, ни псарни для охоты. Так чем же тогда развлекаться-то? На что самоуверенный городской повеса ответил: «Красивой девицей. Вон той, хотя бы, что вёдра с молоком таскает».

В лесном краюМесто, где живут истории. Откройте их для себя