В лесном краю

4. Земля чертей

Виктор, чуя неизбежную заварушку, напрягся и выпустил когти. Ну, допустим, не собирался он ими раскраивать брюхо хлысту в красном мундире, но Вик был не Вик без своих устрашающих «украшений». Его должны бояться! Он знал, конечно, что страх не равен уважению - отца вот он, к примеру, когда-то боялся, но при этом всей душой презерал и ненавидел, а вот брата любит и уважает, так что, поди пойми, как оно там всё устроено. Джейми вон, гляди ж ты, просто так сказал, что... Да не важно. Главное, что всё же сказал. И тоже ведь уж точно не из страха. И Ивон... не от того и пуговицы расстёгивала, и под пули лезла. Не в том, видать, дело. А в чём же тогда? Вик не знал, но как-то вдруг очень захотел понять, разобраться. Не любил он, конечно, всей этой философии, самокопания - предпочитал смотреть на жизнь проще, не задумываясь о лишнем. Однако теперь даже их с Джейми приключение не могло выбить эти мысли из головы, как ни старался Виктор сосредоточиться на привычном, простом и понятном.

- А с чего вдруг такой интерес? - вскинулся Джеймс, напрягшись больше прежнего - ещё чуть-чуть и тесаки свои выпустит.

- Погоди, Джейми, - девка, до сих пор смиренно прятавшаяся за его спиной, неожиданно выступила вперёд (не слишком решительно, но точно смекнув о чём-то). - А не знает ли господин, почём нынче в Брандоне самочки горностая?

Сказала и замерла - испуг её был виден и ощутим издалека, но молодой офицер, выдержав паузу, вдруг усмехнулся.

- В цене горностай. И я прикуплю, пожалуй. Только увидать бы сперва, сколько в наличии да не подпорчена ли шкурка?

Вик прищурился, нахмурил брови. Такого не то что идеалист Джейми, но даже и он-то сам не мог предвидеть. Да и кто ж подумал бы, что одним из сутенёров в этой цепочке окажется офицер патруля? Полна земля чертями и всякой прочей дрянью. Виктор прекрасно знал, что в жизни чего только не бывает, и потому относился ко всему более чем равнодушно, однако невольно посочувствовал брату: его-то такие вещи волновали, и очень сильно. Крид даже сказал бы, что сверх всякой меры. Вик потому и берёг его все эти годы (хоть и ни за что не признался бы в том) и от излишней правды жизни, и от кровопролитий, даже если это касалось простого зверья в лесу. И теперь уберечь бы. Ведь не вынесет братец такого удара по своей высокой нравственности - убьёт падлу, даром что сам просил обойтись без смертей. А потом опять терзаться будет... Вик толком не понимал брата, но чувствовал, что тому в иные минуты бывает плохо. Нет, порой хотелось, конечно, отомстить засранцу за все обиды, жахнуть разок как следует в воспитательных целях, заставить нюхнуть жизни (злость так и кипела временами, требуя выхода), но чаще всего останавливало. То ли боязнь потерять его, то ли ещё что.

«Эх, чёрт тебя дери, святоша недоделанный, так и быть, поможет тебе старший брат и в этот раз. Всегда ж так было, а теперь и вовсе зла тебе не хочется».

Думая так, когтистый молодой человек, страшный, как лесное чудовище, вышел из своего колючего укрытия и по обыкновению неторопливо и вальяжно направился к младшему брату, его дрянной зазнобе и человечишке в красном мундире.

- Так это ты, тварь, покупатель? - просипел взлохмаченный, набычившийся Джейми, в упор и с дикой звериной злобой в глазах глядя на офицера, и, уже ничего не опасаясь, выпустил когти. Они в длину уже дюймов на восемь вымахали (Вик, правда, не измерял, но на вид там было никак не меньше). Они ещё лет десять назад не оставляли никаких надежд жертве, а теперь уж и вовсе смертоносны как никогда.

- Эй, друзья, а что это у вас тут за милая беседа, да без меня? - Виктор Крид, самодовольно хмыкнув, поднял свою когтистую то ли руку, то ли лапу, и все: брат, продажная девка и тощий прощелыга - уставились на него, кто с тревогой, кто с оторопью, а кто и в тупом, не под стать мундиру, недоумении. Знать, эффектно Вик появился.

- Какого дьявола?! - вдруг осевшим голосом проблеял патрульный и мгновенно вынул револьвер из кобуры на поясе.

- Того самого, - зверь внутри Виктора, несмотря на угрозу, удовлетворённо скалился, глядя на опешившего человечка, и кто бы знал, как трудно было держать данное Джейми слово. Но постращать, пообескураживать - тоже пойдёт как бальзам на душу. Вообще, душе Виктора сегодня что-то совсем уж сказочно фартило, и во всё это до сих пор не верилось, сном было, не иначе.

Вик улыбался и продолжал делать шаг за шагом, немного по дуге, обманывая, точно на охоте, и в то же время красноречиво давая понять всю суть своих отнюдь не добрых намерений. Он демонстративно выпускал и втягивал когти, сверкал клыками и поводил косой саженью плеч - словом, делал всё, чтоб вывести противника из равновесия. Надёжный приём, никогда не подводивший Вика.

Чуткий слух на миг взорвался от грохота, резко и противно завоняло порохом, и Крид почувствовал обжигающий удар в грудь - ничего нового, конечно, однако покачнуться и охнуть всё же пришлось. Неприятно - вот ей богу! - очень неприятно, только впечатление произвести всё равно надо, во что бы то ни стало, поэтому раненый Виктор, когда сумел преодолеть боль и вдохнуть немного воздуха, рванул на себе одежду. Какое ж это наслаждение - наблюдать, как белеет рожа при виде сего чуда: пуля выскакивает из кровавой выемки, что проделала в плоти, а рана, чуть сочась алым, неспеша, но верно затягивается прямо на глазах.

Вик усмехнулся и, не дожидаясь второго выстрела, бросился на офицеришку да повалил его к ногам брата и взвизгнувшей девки.