В лесном краю

5. С небес на землю да в свой поток

Пожалуй, Виктор был бы рад прикончить пойманного им человечка, тем более что ничего другого тот и не заслуживал, но сдержался, даже не дождавшись привычного окрика от младшего брата. Да, от запаха страха по-прежнему свербило в ноздрях, да, когти чесались в давней охотничьей привычке проливать кровь и ощущать торжество победы, но отступление от своих правил далось Криду в этот раз как-то значительно проще, чем раньше. Не через обиду на Джейми, который вечно воротил нос, не через мучительные позывы плюнуть на всё уже, наконец, и послать его нравоучения ко всем чертям, но через какое-то поразительное спокойствие. Душевной боли и тяжести внутри стало меньше, и Виктор, вполне удовлетворённый уже только тем, что человечья мразь в ужасе и жалком бессилии барахтается под ним, скрутил поверженного и многозначительно взглянул на брата.

— Ну, что скажешь, командир? Как будем допрашивать его о сообщниках?

Офицерик, руки которого были самым жестоким образом заломлены, а в плоть сквозь прорванную ткань мундира впивались страшные звериные когти, только и сумел, что завопить от боли. Взгляд его, бегающий по сторонам в поисках хоть каких-то путей отступления, не знал, похоже, что лучше изобразить: праведный гнев, недоумение или игру в несчастную жертву обстоятельств, которая глубоко раскаялась, признала за собой вину и смиренно просит о пощаде.

Вик, можно сказать, услышал, как клокочет в груди у Джеймса непередаваемое никакими словами презрение, и так явственно ощущалось оно, что Крид, проникнувшись чувствами брата, встряхнул пойманного неудачника и смачно харкнул тому в лицо, хотя самому и не было никакого дела до чьего-то морального облика. Как, в общем-то, и до своего собственного. Вик видел здесь лишь никчёмность так легко попавшейся добычи.

Офицеришка задохнулся было от возмущения, на миг позабыв о том, что лучше бы не злить победителей, однако в подбородок его, острый и чисто выбритый, упёрлись снизу три длиннющих острых когтя, которыми Виктор, как большой знаток этого дела, в тайне всегда восхищался и даже немного завидовал. И не только длине, которая давала в бою неоспоримое преимущество, но и тому, что можно было их спрятать. Умей Вик делать так же, то вся его жизнь могла бы сложиться совсем иначе: не боль, не унижения, не отчуждение выпали бы на его долю, а любовь, такая же, какая досталась младшему брату. Ну, или во всяком случае, не получил бы он всего того, что привелось.

Крид невесело хмыкнул про себя и отогнал не к месту возникшие мысли. Пошло оно всё! У него был Джейми, который, кажется, не так уж и плохо к нему теперь относился. Во всяком случае, спустился со своих небес на грешную землю и больше не смотрел свысока.

Нынче Джейми задыхался от гнева и говорить не мог, поэтому Крид решил и эту миссию взять на себя.

— Вот сейчас пощекочем его когтями в четыре руки — он и сознается. Выбирай, заморыш, какие тебе больше по нутру: у Джейми длиннее — в глотку знатно войдут, а то и ещё куда… Зато у меня их больше. Ими кишки вынимать удобно.

Кто бы знал, как приятно это чувство, когда бледная до прозелени харя с перепуганными глазами на выкате, с дрожащими губами и с пахучими струйками пота, стекающими со лба, мечется с одного лица на другое и не знает, какое из них вселяет больше ужаса и сулит расправу страшнее: угрюмое и разъяренное или с дьявольским клыкастый оскалом. Не одобрил бы Джейми такие мысли, но так ведь он и не знает о них. Да и в конце-то концов, его была идея прищучить и расколоть падлу, кем бы тот ни оказался. Ну а как иначе это сделать? Обманом — долго и сложно, а запугиванием — самое то.

— Кто вы такие… и… о чём вообще говорите? — пройдоха в алом мундире продолжал дрожать от страха и боли, но, как видно, не до конца ещё понял всю безвыходность своего положения.

— О чём?! — Вик поклясться мог, что младший брат его выдыхает не слова, а пламя самой ярости.

Оставив скрученного подонка Виктору, Джеймс метнулся к повозке и открыл потайной короб под ней.

— О самочках горностая! — выпалил он, весь горя, полыхая негодованием и желанием расправы, которое вечно скрывал в себе, как и когти. — Говори: кто покрывает это дерьмо? Кто?!

Джейми, тот самый мелкий засранец, то угрюмый и всем недовольный, строящий из себя невесть что, то вспыльчивый, упрямый и дерзкий, теперь был как никогда твёрд, будто попал в свой родной поток, в свою стихию. Вику, который совсем недавно посмеивался над ним, резко перехотелось это делать. Мысли и чувства Крида были нечёткими, точно ускользающее от памяти сновидение, но какими-то новыми, к ним надо было как следует присмотреться, прислушаться и принюхаться.

Принюхаться…

Да, пахнет чем-то ещё, кроме того, чем должно бы пахнуть. Злость Джейми, страх офицеришки, оторопь шлюхи — это понятно. Но почему запахов вдруг стало больше, словно человек пять ещё стоит где-то за спиной?..