Гувернер

Глава 4.

- Ты научишь меня играть на фортепиано? – спросила Элизабет, поправив белый бантик в волосах.

- Я же не музыкант, - улыбнулся Скорпиус. – Попроси отца нанять тебе учителя.

Элизабет снисходительно улыбнулась.

- Эти вопросы – к маме, - протянула она. – Папа не сильно любит музыку. А вот мама....

- Ну так маму попроси, не вижу проблемы.

Скорпиус, желая не попадаться на глаза лорду Тервиллигеру и призраку его странной бабушки, руководствуясь «культурно-просветительной миссией», вывел детей в сад, сам не зная зачем. Вдобавок, Тервиллигеры устраивали званый вечер, поэтому днем детям нечего было делать в поместье, ведь если Элизабет тихонько выбирала себе наряд, то Барт прохаживался по коридорам и пугал горничных своими разговорами о мести, судьбе и тьме.

- Элизабет, если тебе нечем заняться, что ты готова тратить время на музыку, ты могла бы помочь мне в моей мести, - томно протянул Бартоломью. – Хоть это и сделает тебя пешкой в моей беспощадной игре....

- БАРТ! – рявкнул Скорпиус. – Мы сейчас навестим главврача в психдиспансере!

- Я не доверяю врачам, - прошипел Барт. – Я вообще людям не доверяю.

Скорпиус и Элизабет переглянулись, а Бартоломью, радовавшийся произведенному эффекту кровавого мстителя, состроил еще более суровую физиономию.

- Скорпиус, а что ты наденешь на званый ужин? – спросила Элизабет, цепляясь за его руку.

Скорпиус чуть воздухом не подавился.

- Мне обязательно присутствовать? – недовольно спросил он.

- Естественно, - произнес Бартоломью так, словно это было чем-то очевидным. – Вдруг вечером на мою жизнь будет совершено покушение....

Скорпиус мельком подумал, что если кто и захочет убить мальчика, то этот душегуб должен встать в очередь за ним.

- Когда ты будешь учить меня фехтовать? – неожиданно спросил Барт.

- Я же пырну тебя шпагой при первой же возможности, - усмехнулся Скорпиус. – В глаз пырну. Чтоб от твоей повязки была польза.

- Ты не покалечишь мое тело, пока тебе нужна моя душа. Я прекрасно знаю эту систему.

Скорпиус и Элизабет опять переглянулись. И Бартоломью, который опять начал безжизненно вещать о смерти, долге, чести и судьбе, настолько увлекся, что не заметил, как два его единственных слушателя тихонько сбежали обратно в поместье.