Гувернер

Глава 42.

Надо сказать, что как бы сильно желание осуществить задуманное не занимало бы мысли Скорпиуса, здравый смысл взял верх и старательно удерживал его от безумной идеи продолжить расхищение могилы сразу же после того, как он с друзьями покинул полицейский участок.

Время тикало, прошла неделя, за ней и другая, вот уже на календаре красовалось тридцать первое октября. И именно в этот день, а вернее в эту ночь, друзья, вооружившись странным арсеналом (лопатами и философским камнем), вернулись на Хайгейтское кладбище к могиле Доминик Марион Уизли.

— Порядок? — спросил Ал, наконец воткнув лопату в землю после нескольких часов поиска могилы и копания.

— Ну как тебе сказать, я стою у раздербашеного гроба моей сестры и смотрю на то, что от нее осталось. — Кажется, Луи был близок к нервному срыву.

Ал перевел осторожный взгляд на Скорпиуса, который за этот вечер почти все время молчал.

Гувернер своей бледностью и выражением лица мало чем отличался от каменного ангела, скорбящего на могиле Доминик.

— Может, накатим? — вдруг сказал Скорпиус.

— Да, это очень кстати, — закивал Луи.

Скорпиус достал флягу, полагаясь на то, что его излюбленное «винишко» придаст им сил и смелости и, сделав глоток, передал ее собратьям по плану.

Оттягивать дальше нельзя было по той простой причине, что ближе к полуночи на Хайгейтское кладбище, прослывшее во всей Англии средоточием мистики, подтягивались в эту хэллоуинскую ночь подростки, переодетые в типичные костюмы «сексуальных ведьмочек-вампиров с нарисованными алой гуашью кровью у губ». Скорпиус, достав из рюкзака тяжелый артефакт, размотал полотенце, в которое тот был завернут и спустился в разрытую могилу.

Крышку гроба Луи разломал лопатой, однако не в щепки, поэтому за ней, чуть сдвинутой, не был виден скелет, лишь виднелся грязный край платья из некогда белого шифона.

Скорпиус выставил руку с философским камнем вперед и замер.

— Ал, что я там говорил, чтоб Луи ожил? — прошептал Скорпиус, когда пятая минута такой позы не принесла никаких результатов.

Альбус задумался и, почесав затылок, протянул:

— Кажись «Пикачу, я выбираю тебя!».