Игра на желание || 18+

21

Мы снова молчим. Говорит об этом физически больно. Всю историю от начала до конца знают, пожалуй, лишь три человека: я, отец и Натали. Она была добра ко мне. Говорила деликатно и мягко. Только сейчас как ни пытаюсь, не вспомню, о чем именно мы общались. Мне не помогало. Я тонул в собственной боли, страхе и чувстве вины.

В пятнадцать я довольно неплохо водил, ведь мотоспорт – мое все. Машина не мотоцикл, но и с ней я справлялся неплохо. Да и не было толком ничего на той проклятой дороге. Обычное вечернее движение без психов и экстрима. Мама не в первый раз пустила меня за руль и ничего даже не намекало на трагедию, случившуюся так молниеносно, что я не успел ничего понять, а потом было не до того.

Думал, за руль больше не сяду. Нет. Сел. И гонки стали моим спасением. Они словно помогали умчатьчя от реальности, от себя самого. Иллюзия, конечно, но мне нравилось жить в этом. Так было легче, хотя бы иногда.

Понимая, что чертовски замёрз, расхаживая вдоль могила то задирая голову вверх и глядя в небо, то опуская ее вниз, чтобы спрятать накатывающие эмоции. Ладони по привычке шарят по карманам в поисках сигарет. Их нет, в тачке остались. Не пойду за ними. Дал себе слово. Решил меняться, значит надо перетерпеть. Алексей вот говорит, мне станет легче. Хер знает почему, но я внезапно ему верю.

– Натали приходила ко мне три-четыре раза в неделю, отец, в лучшем случае, один. Мне говорили, ему тоже больно, ведь он потерял жену. Он хоронил ее без меня. И я прощал, понимая эту боль. Хотя ждал, – горько усмехаюсь. – Нужен был кто-то свой рядом вместо врачей и малознакомого молодого психолога.

Делаю вдох, останавливаюсь напротив памятника, смотрю на маму. Ребра фантомно ломит как тогда, после аварии. Сердце сжимается от тоски по родному человеку.

– Отец приехал на выписку, – продолжаю я свою исповедь, – Забрал меня из больницы, привез в опустевший дом, пропитанный ее запахами, ее голосом, ароматами ее любимой еды. Я не мог спать, не мог есть. Не мог смотреть в глаза отцу. Мне казалось, он тоже винит меня в ее гибели. Отец не переубеждал. Мы практически перестали разговаривать. Я не ходил в школу. Спустя примерно месяц или полтора, отец сказал, что не может справиться со мной, с моими кошмарами, психолог не помогает и мы поедем в очень хорошую клинику, где точно помогут. Знаешь, я когда название увидел, у меня случился настоящий истерический смех. Я уже понял, что происходит, и категорически не желал ложиться в частную психиатрическую лечебницу, какой бы замечательной по отзывам она не была. Всем было плевать. Они так и не поняли, а может не хотели понимать, что мне не нужно было лечение, мне тупо нужен был отец. Единственный на всем этом гребаном света оставшийся у меня родной человек. Его поддержка, понимание, присутствие. Я тогда ещё готов был давать ему поддержку в ответ. Меня вышвырнули из дома, как сломанную игрушку. Первое время я сопротивлялся, но ты ведь знаешь, как там умеют успокаивать. Лежишь потом медленный, иногда ловишь интересные глюки, иногда тупо смотришь в одну точку, не понимая, чего вообще происходит. Я ненавидил это состояние, но все равно пытался сбежать, понимая, что опять накажут. Ловили. Наказывали. А по ночам приходили кошмары.