Горы и реки/ Shān hé biǎo lǐ/ 山河表里

35. Другой мир

Ваше ублюдское величество!

***

Нань Шань не хотел уходить демонстративно. Но когда он с тяжелым сердцем вышел из пещеры священного источника, то немного пришел в себя. Прежде чем уныние рассеялась, он начал привычно искать Чу Хуаня взглядом и вдруг случайно увидел его, бездельничавшего рядом с новым Хранителем врат Юань Пином. Нань Шань не мог слышать, о чем они говорили, но все выглядело так, будто они снова собирались подраться. Он уже собирался вмешаться, но понял, что они продолжают спокойно стоять рядом, выглядя умиротворенными, и cнова оживленно болтают.

Нань Шань стоял на месте, вдруг ощутив себя излишне любопытным. Пламя ревности горело в его груди, однако он понимал, что это неразумно. Когда человек впадал в ярость, не имея на то объективных причин, то это выглядело чрезвычайно отвратительно, и юноша понимал это. Испытав бессмысленную ревность, следом он почувствовал глубокий стыд. Его сердце словно разделились надвое, погружаясь то в жар, то в холод.

Новорожденные Хранители врат снова укрепили оборону вокруг горных врат и похоронили большую змею, защитившую предыдущего Патриарха, ее тело было изрешечено зияющими ранами. Здесь только что произошла великая битва, поэтому повсюду витал сильный запах крови, временно отпугивающий врагов.

Детей, запертых на горе на сутки, наконец, выпустили и разрешили спуститься вниз. Они склеили головы и ноги плоских людей вместе, сформировав круг, и заполнили середину большими камнями, превратив их в колеса, а потом по очереди катались на них или спускали с горы. У плоских людей не было выбора, на самом деле, если бы он у них был, они предпочли бы, чтобы Чу Хуань сломал им шею, чем быть до смерти замученным детьми.

Нань Шань в оцепенении пошел к горным вратам и наткнулся на Маленькую лысую башку, бегущего по тоннелю в слезах. Ребенок плакал и не смотрел, куда идет, поэтому ударился головой о ногу Патриарха и, ойкнув, упал.

— Почему ты всегда плачешь? — устало вздохнув, Нань Шань помог ему подняться.

Маленькая лысая башка схватил Нань Шаня за штанину, вытирая о нее слезы, указал на Хуа Гудо, и пожаловался:

— Она ударила меня.

Девчонка сердито уставилась на обвинителя, но она не посмела соврать перед Патриархом, поэтому негодующе опустила голову. Но сейчас Нань Шань был в плохом настроении, поэтому ему не хотелось быть посредником в детском конфликте. Он вытер слезы с лица Маленькой лысой башки и равнодушно сказал Хуа Гудо: