Горы и реки/ Shān hé biǎo lǐ/ 山河表里

2. Пролог. Чу Хуань

Более того, если Маленький призрак вернулся, не думаешь, что скоро объявится и Большой?

***

Ничего не произошло, пистолет был не заряжен. От начала до конца, Чу Хуань даже не моргнул, стоя прямо с полуприкрытыми глазами, равнодушный, словно лунатик.

- Поставлю плохую оценку за твою реакцию, - усмехнулся гость.

Услышав это, Чу Хуань медленно запрокинул голову назад, разминая шею слева направо, и объявил спокойным тоном:

- А, я умер.

Гость поднял шляпу, открывая суровое лицо средних лет, и осмотрел Чу Хуаня. Его взгляд полоснул, словно острый нож по плоти и крови, и серьезно произнес:

- Я знаю, что уже поздно, но ты не должен давать застигнуть тебя врасплох.

Чу Хуань только улыбнулся, не особо заботясь об этом. Уголки его губ остро изогнулись. Когда он улыбнулся, его глаза прищурились, придавая ему вид негодника. В сочетании с очками без оправы он выглядел таким же хитрым, как волк в овечьей шкуре.

- Старина Ван, пожалуйста, отступите немного назад, поднимите голову и взгляните на яркую луну, а затем скажите «сыр», хорошо? – медленно произнес этот зверь в одеянии монаха.

Старый Ван ошеломленно замер, а затем, что-то осознав, сделал маленький шаг назад.

- Ты, парень ... – вздохнул он.

Чу Хуань вытащил из кармана пижамы небольшого пластикового жука на цепочке размером с ноготь, который выглядел как обычное украшение для телефона. Он раскрыл крылья жука, и неожиданно появилась панель для ввода пин-кода. Каждая цифровая кнопка была размером с рисовое зернышко, но каким-то образом Чу Хуань смог ловко ввести шестизначный код на смехотворно маленькой клавиатуре своими взрослыми пальцами с удивительной скоростью.

Дверь издала тихий звук, взволновавший чуткий слух старого Вана. Он обнаружил, что по обеим сторонам дверного проема, прямо перед тем местом, где он стоял, на уровне его шеи очень быстро блеснул свет раскаленной нити толщиной с волос. Его кадык дрогнул, волос мог бы перерезать ему шею, раньше, чем он бы это почувствовал.

- Щелк.

Чу Хуань подмигнул своему покрытому холодным потом гостю, прежде чем отвернуться. Его стройная, но, очевидно, слишком худощавая фигура казалась совершенно беззащитной для ночного посетителя.