Комплекс тела

20 глава

Одна рука нервно теребит край покрывала, а другая потеет от ладони Чонина. Вперившись глазами в дырку на линолеуме, он нерешительно продолжает.

— Уже три года я страдаю от этого расстройства.

Феликс, сдавшись, рассказывает абсолютно все. О своих срывах, о приступах ненависти и даже о том, как его выворачивает каждый раз, когда он смотрит в зеркало. Как навязчивые мысли часами не дают покоя и мучают его ночами, заставляя чувствовать себя ничтожеством. О проклятии чертовых уродливых веснушек на своем лице.

О том, как пытался вывести их всем, чем только можно, чуть ли не сжигая кожу химикатами, но потерпел неудачу. Лицо Чонина омрачается гримасой боли, когда Феликс говорит, что ему часто кажется, что он очень толстый, и хотя он знает, что это не так, ничего не может с собой поделать.

И о последствиях селфхарма он тоже прекрасно знает. Знает, что ему надо к врачу, но слишком страшно довериться совершенно чужому человеку. Что, если все станет только хуже?

Минхо о чем-то сосредоточенно думает, слушая полные отчаяния слова.

— Только, пожалуйста, не говори Хенджину. — заканчивая свой рассказ, просит Ликс.

Сейчас, когда все его терзания и боль вылились наружу, внутри не осталось ничего кроме полной опустошенности. Минхо кивает и поднимается на ноги.

— Пойду покурю.

— Хен, серьезно, не надо.

— Да понял я.—раздраженно кидает тот.

Минхо накидывает куртку и выходит на улицу, щелкая зажигалкой. Наконец огонек цепляет кончик сигареты. В воздух взвивается тонкая струйка белого дыма, тлея на фоне темного неба. Вообще он не курит, точнее, делает это крайне редко. Но после всего услышанного, ему это нужно.

Прожив вместе с Феликсом столько времени, Минхо даже не подозревал, что у него подобные проблемы. Или просто не обращал внимания. Наверное, это самое страшное, когда твою боль никто не замечает. Однако Ликс скрывал это от них и даже от Хенджина. Минхо задумчиво постукивает пальцами по смартфону в кармане, думая насколько ужасно то, что он собирается сделать.

[Ты в курсе, что происходит с твоим парнем?] — печатает он.

[Что случилось? Он в порядке?] — тут же откликается Хенджин.

[Нет, Джинни, он далеко не в порядке. Он ненавидит себя настолько, что морит голодом и раздирает кожу в кровь]

[Я понятия не имею о чем ты, но приеду через несколько минут]

[Даже не думай. Феликс просил, чтобы я не говорил тебе об этом. Сейчас он уже успокоился и за ним присматривает Чонин, так что ему ничего не угрожает. Но из его слов я понял, что это происходит постоянно]

[Я знаю о его расстройстве, но почему он скрыл от меня, что у него снова начались срывы? Когда мы вместе, он всегда улыбается и хорошо ест. Я ничего не понимаю…]

[Ага, только потом вся эта еда оказывается в толчке. Хенджин, я не собираюсь лезть в ваши отношения, хотя я это уже сделал, но думаю, вам лучше разобраться с этим, пока все не стало хуже.
И да, я тебе ничего не говорил]

[Хорошо. Спасибо, что сказал, Минхо]

***

Хенджин откладывает телефон в сторону и судорожно выдыхает. Он не может поверить, что Феликс, его мальчик, который так ярко улыбается ему при встрече, все это время мучился и страдал. Молча страдал в одиночестве от разрывающей изнутри боли. Почему он не рассказал ему об этом?

Боялся довериться? Боялся показаться каким-то не таким? Проблемным и неправильным? Но Хенджин искренне верил, что ему стало лучше.

Думал, что помогает ему стать свободнее, больше не стесняться себя и своего тела. Вот только все оказалось совершенно иначе. Вспоминая, как Феликс говорил, что его приступы постепенно сошли на нет после расставания с Хэджуном, он пытается понять, что послужило причиной — катализатором, нарушившим хрупкое равновесие.

Может, это из-за той стычки с Хэджуном?
Или из-за его собственных действий?
Но что он мог сделать не так?
Хенджин постоянно поддерживал Феликса, показывал ему свою любовь и говорил, что он для него самый красивый на свете. Тогда почему младший побоялся ему открыться? Хенджин едва удерживается от того, чтобы не поехать в общежитие. Ему стоит титанических усилий не взять в руки телефон и не позвонить Феликсу.

Черт возьми, он так сильно хочет увидеть его прямо сейчас. Прижать к себе до хруста в ребрах и убедиться, что с ним все хорошо. Держать в своих объятиях, шепча что-то успокаивающее на ухо, пока он не уснет, а потом стереть из его памяти все плохое, что было в его жизни. Всю боль, разочарование и неуверенность. Промучившись всю ночь до самого рассвета, Хван решает серьезно поговорить с Феликсом