Белый пепел

Глава 66

Рождественским утром Гарри проснулся в теплых объятиях Виктора и с удовольствием потерся носом о его шею. Утренняя щетина Виктора неприятно царапнула ему скулу, но Гарри к этому привык. Он и сам уже начал бриться по утрам, хотя до волосатости Виктора ему было еще далеко.
Гарри с удовольствием провел рукой по груди любовника, прислушался к биению его сердца и довольному сопению. Разве можно было представить себе более комфортное пробуждение? Особенно на Рождество. Приближался конец года, и в Гарри зрела иррациональная уверенность, что в следующем все изменится, больше не будет даже иллюзии покоя.
Гарри пришлось пережить пару не самых легких месяцев, но все могло бы быть куда хуже, если бы его не защищали надежные стены старой школы. Он словно оказался в оке бури. Мир всколыхнуло внезапное появление давно пропавшего Гарри Поттера, но профессора и студенты вокруг него делали вид, что ничего не происходит. Преподаватели стоически держали марку лучших в Европе и не позволяли себе ничего, что могло бы дискредитировать их: выставило бы некорректными или предвзятыми. А дети слишком обожали или боялись Гарольда.
Без косых взглядов не обошлось. Но все видели, что компания Гарри по-прежнему оказывает ему полную поддержку и предпочитали не связываться.
Но в большом мире все было не так просто.
Все европейские газеты, казалось, считали свои выпуски бесполезными, если в них не было пары строчек о Гарри. Знаменитые волшебники давали интервью, высказывая свою точку зрения о причинах, вынудивших Гарри скрываться, о его общении с Пожирателями смерти. Другие вспоминали его родителей и проклинали Гарри от их имени. Были те, кто встречался с ним как с Гарольдом Эвансом, они делились с магическим миром впечатлениями о нем.
Никто из родителей его друзей не заявил прессе о себе. Такая слава и навязчивое внимание журналистов никому не было нужно. Блетчли и Малфои, видимо, опасались последствий – их дома были окружены обычной волшебной защитой, которая надежно оберегала от магглов и всяких любопытствующих, но орду журналистов или набег Пожирателей не выдержала бы. Блеки и Левски, наверное, считали себя выше всей этой суеты. Люциусу же Малфою, Розье и бабушке Ромильды напоминать прессе о себе запретил, должно быть, Том. Их фамилии были известны с прошлой войны в негативном плане.
Гарри не знал, как реагировали на новости сами Пожиратели смерти. Никто не осмеливался обсуждать что-то с Темным Лордом или Беллой и Сириусом. Антуан, отец которого был Пожирателем, рассказал Гарри, что в письмах из дома его просили пояснить некоторые обстоятельства. Антуан написал отцу, что Гарри заранее предупредил его обо всем, и признание было инициативой Темного Лорда. Мистера Мейера это успокоило.
Долохов сам написал Гарри шутливое послание, из которого Гарри понял, что старый хитрец давно обо всем догадывался, но не знал наверняка.
Гарри боялся, что его завалят письмами, но этого не произошло. Защита школы не пропускала большую часть сов точно так же, как происходило на его первом курсе, когда все думали, что Гарри пропал.
Он получал только послания от своих знакомых. Поляковы, ди Адамо, Драко Малфой и другие волшебники выражали ему свое удивление, но Гарри не увидел в их письмах неприятия. Как он и предполагал много лет назад – у Гарри Поттера самого по себе не было врагов. Вся неприязнь к нему могла строиться только на том, чью сторону он примет. Но члены Ордена Феникса были под крылом Дамблдора, которому Гарри, кажется, понравился. А Пожиратели смерти и сочувствующие ориентировались на Темного Лорда. Скорей всего, они понимали, что за общением Гарри с Беллой и Сириусом стоит нечто большее, чем просто родственные чувства.
Впрочем, Гарри Поттер и Волдеморт пересеклись лишь однажды, много лет назад. И хотя все полагали, что, воскреснув, Волдеморт бросит все силы на уничтожение причины своего падения, он сам никогда ни о чем подобном не заявлял.
Драко весьма дипломатично заметил, что его отец был удивлен новостями. Но Люциус многое скрывал от своего сына. Гораздо больше о реакции Малфоя рассказал Абраксис, тому же, в свою очередь, поведала мать. Люциус прибежал к ней в утро, когда вышла французская статья – встрепанный и ошарашенный. До этого брат никогда не переступал порог ее дома и даже толком не был знаком с мужем. Но, похоже, новости заставили его забыть о снобизме Малфоев.
Люциус спрашивал у нее, знала ли Чарис о том, кто ее частый гость. Она честно ответила, что не знала и долгое время искренне полагала, что он отпрыск Беллатрикс. Малфой все время устало вздыхал при этом и высказал надежду, что Гарри не держит на него зла за попытку отсудить состояние. Чарис заверила его, что Гарри вообще мало на кого держит зло.
Драко же, в свою очередь, написал о том, какую реакцию новость вызвала у студентов Хогвартса. Она оказалась куда более бурной, чем у дурмстранговцев. После ареста Гарри мало было людей в Европе, не знавших, кто такой Гарольд Эванс. Газетные статьи дополнялись всевозможными сплетнями. Тем более что некоторые девчонки Хогвартса и так о нем уже шептались. Теперь же, кажется, Гермиона Грейнджер и Джинни Уизли окончательно позабыли все сомнения и уверились в том, что он герой девичьих грез. Рон Уизли, в свою очередь, искренне Гарри возненавидел. Драко считал, что от зависти. Но никого мнение какого-то безвестного Рона не интересовало.
Новости дошли до Хогвартса с небольшим опозданием, ведь там никто не выписывал французских газет. Но «Ежедневный пророк» отстал от коллег всего на один день. Гарри даже думать боялся, за какую сумму они выкупили его интервью.
По словам Драко, в то утро большой зал Хогвартса взорвался. Люди кричали, смеялись и хлопали друг друга по плечам. В отличие от детей на континенте, англичане были запуганы редкими набегами Пожирателей смерти и невнятными слухами о возрождении Темного Лорда, распускаемыми Орденом Феникса. Здесь Гарри Поттер действительно был долгожданным знаменем победы светлой стороны и их надеждой, а не просто знаменитостью.
Некоторые друзья Драко тоже были убеждены, что Гарри не на их стороне, и ждать ничего хорошего от его появления не стоит. Драко не мог посреди Хогвартса разубеждать их, однако прозрачно намекнул на общение Гарри с Лестранджами и учебу в школе Темных искусств.
– Знаешь, он ведь мог обмануть Темного Лорда, – задумчиво протянул Забини.
– Даже звучит смешно, – презрительно фыркнула Панси.
– Звучало бы смешно, если бы до этого он не победил его каким-то хитрым способом, – возразила Дафна Гринграсс.
– Может, Поттер под фамилией Эванс втерся в доверие Темному Лорду, а теперь правда раскрылась, и наш Лорд будет пытаться убить его, – предположил Забини.
– Наверное, интервью Гарольд давал, чтобы убедительнее «втереться в доверие»? – презрительно фыркнул Драко.
– Но ведь тебе он врал, – заметила Дафна. – И спас от тебя Уизли и Грейнджер.
– Только потому, что поступил как джентльмен, – кисло заметила Панси. Гарри тогда действовал против нее и ее друзей, но это не значит, что Панси не оценила его мотивы. Она была романтичной девочкой.
Спорщики не пришли ни к чему конкретному, но сомнения у некоторых остались.
Мама Виктора великодушно простила сына за то, что он скрывал от нее правду, и теперь требовала, чтобы они, наконец, оформили свои отношения и прекратили позориться, раз уж правда выплыла наружу. Гарри пришлось ответить ей, что крестный пока возражает, а сам он несовершеннолетний. Насколько он понял, теперь Блек выдерживал ее сумасшедший натиск.
В дом Крамов регулярно пытались попасть журналисты. Ведь кроме Виктора, других близких людей Гарри не упомянул. Госпожа Радка подошла к вопросу разумно. Она велела им создать цивилизованную очередь и приходить по одному в день. Ее муж и старший сын были опытными политиками, а сама она завзятой сплетницей. Так что совместными усилиями им удавалось давать интервью, не упоминая ни о чем конкретном.
Сам Сириус сообщил, что получил письмо от Дамблдора с просьбой о разговоре. Он предполагал, что между ними встанет вопрос о сотрудничестве, но вынужден был отказать даже во встрече. Сириус испытывал легкую неприязнь к Дамблдору. Он простил Тома, кое-как мирился с Питером, и теперь ему нужно было кого-то другого винить в смерти друзей. Возможно, Сириус мог бы вступить в Орден Феникса и шпионить за ними для Тома вместо Снейпа, которого из Ордена выгнали. Но актером Сириус всегда был посредственным, да и Том не хотел отправлять в распоряжение Дамблдора того, кто знает слишком много.
К тому же, Сириус все лучше и лучше ладил со своей будущей женой. Гарри это радовало. Свадьба должна была состояться летом и, кажется, все торопили это событие. В этих обстоятельствах столь опасная служба была совсем некстати. Если бы Том сам не принял решения оставить Сириуса в покое, Гарри пришлось бы просить за него.
Еще Сириус рассказал Гарри, что с ним связался один старый друг Поттеров – Ремус Люпин. Сириус честно признавался, что пару лет назад бросился бы к нему, не задумываясь, но теперь у Сириуса была новая жизнь. Его время занимала невеста и ее семья, да и Белла оказалась неплохим другом. И все это не давало ему казаться самому себе одиноким. К тому же Сириус подозревал, что Ремус ищет общения по приказу Дамблдора. Однако восстановить отношения с Ремусом тоже хотелось, если тот был честен.
Так что пока старые друзья ограничивались перепиской.
Тома реакция общественности на происхождение Гарри вполне устраивала. Да, не все восприняли новости положительно, но прошло слишком мало времени. Постепенно они должны были смириться с этим. К тому же, Том планировал постепенно выбрасывать все больше информации о Гарри, делая его более популярным. Пока не придет пора открыто объявить о его лояльности.