твоë сердце будет разбито

Глава 30. Поцелуй, который меня убьëт

ОНИ ПРИШЛИ в квартиру.
Полина была у него третий раз, но Барс, глядя на то, как она деловито раскладывает купленные продукты, вдруг подумал, что она жила с ним всегда. Странно ощущение. Тупое. Он сам тупой. Запал на неё, как идиот. Глаз отвести на может.
Лайм тоже не мог. Таращился на его Полину, как псих. Хотелось вломить ему там, прямо в торговом центре, но Барс сдержался. Ему не были нужны проблемы с охраной, да и синеглазку пугать не хотелось.
Он сидел на кухне, которая наполнилась ароматом, и наблюдал за тем, как Полина готовит. Она включила на телефоне свою корейскую группу, и комнату наполнили мелодичные звуки и незнакомый язык. Под эту мелодию Полина пританцовывала – кажется, ей нравилось и слушать музыку, и готовить.
Она действительно была странной. Он таких никогда не встречал раньше.
Добрая. Светлая. Такая нежная и при этом сильная. Другая.
Барс не понимал, откуда в этой хрупкой фигурке столько силы. Не внешней, а внутренней. И чувствовал себя беспомощным, как в детстве. В отличие от него Полина не ломалась, хотя сама пережила многое.
Она улыбалась. Помогала другим. И взгляд её был наполнен светом. Этого света он сторонился сначала, боялся. А потом понял, что со светом легче. С такой, как она, легче.
Полина остановилась, сняла с запястья тонкую резинку и затянула волосы в пучок – чтобы не мешались. Когда она подняла руки, то футболка оголила её живот. Совсем немного, но Барс сглотнул, понимая, что не может оторвать от девушки взгляда.
«Только пол осталось слюной закапать», – недовольно подумал он, не понимая, почему так реагирует на эту девчонку. Просто футболка слегка задралась, ничего такого, но почему пульс стал частить?
Словно забыв о нём, Полина стала активнее пританцовывать на месте, стоя у плиты. Движения её были изящными, а сама она казалась гибкой. Может быть, танцами занималась? Барс вдруг захотел подойти к ней со спины, развернуть к себе и станцевать медляк. Медляк – потому что танцевать не умел, только качаться в такт музыке. Ну или башкой махать под качовый бит.
Танец Полины закончился тем, что ей на ногу вдруг запрыгнул Обед – видимо, ему стало скучно. Полина взвизгнула и от неожиданности чуть не опрокинула на себя кастрюлю со спагетти. Барс тотчас подскочил к ней.
– Ты в порядке? – спросил он. – Не обожглась?
– Нет, всё хорошо, – улыбнулась Полина и погрозила пальцем затаившемуся под столом Обеду. – Не делай так больше! Такой же злобный, как хозяин.
– Я не злобный, – возразил Барс.
– Ну да, ты ангел, спустившийся с небес дарить любовь людям, – хмыкнула Полина. – Кстати, я забыла сливки купить. Сходи в магазин.
– Я? – недоверчиво переспросил Барс.
– Ну не я же. Ну сходи, ты всё равно без дела сидишь! А еду нужно заслужить!
– Вообще-то, это ты должна делать всё, что я скажу, а не я!
– Двадцатипроцентные, пожалуйста, – мило улыбнулась Полина и похлопала ресницами. Получилось так мило, что Барс не выдержал и, вздохнув, пошёл в прихожую одеваться.
Почему в доме стало светлее? Будто в окна заглянуло солнце?
Потому что она тут?
– Подойди ко мне! – крикнул он из прихожей, отодвигая от себя Лорда, который притащил в зубах поводок. Как всегда, просится на улицу.
– Что? – появилась рядом Полина, держа в одной руке фиговину, похожую на ковш с дырками. Зачем эту штука была нужна, Барс не знал. Когда он переехал стараниями Старика в эту квартиру, ему просто принесли посуду, и она, почти нетронутая, лежала на кухне.
– У меня что-то на куртке. Не понимаю, что это. – Барс потянул себя за ворот, и Полина подошла ближе, пытаясь понять, что случилось. Однако ничего не увидела.
Ничего не понимая, она подняла голову, а он вдруг быстро наклонился и поцеловал её в губы. Звонко. Легко. Дразняще.
Он часто так делал с девчонками. Они от этого фокуса голову теряли.
Полина оторопела, а Барс довольно заулыбался. Ему нравилась её реакция. Ему нравилось играть роль плохого парня и видеть, как хорошая девочка тает от него. На этом он ушёл, оставив её недоумевать. И вернулся минут десять спустя. В квартире пахло просто умопомрачительно – впервые за всё то время, пока он в ней жил.
Они сели ужинать. Полина действительно умела готовить – Барс оценил это. Раньше никто из его девчонок ничего ему не готовил, а она постаралась. Приятно, чëрт возьми.
– Ну как? – спросила девушка, наблюдая за тем, как он ест.
– Нормально, – неразборчиво ответил он.
– Нормально – хорошо, или нормально – плохо? – пристала она.
– Нормально – значит, нормально, – усмехнулся Барс, хотя паста казалась ему божественной. – Сойдет. Будешь мне каждый день готовить.
– Офигел? – возмутилась синеглазка. – Я тебе не рабыня!
– Ладно, буду добрым. По субботам.
Полина лишь закатила глаза.
Единственное, что умел делать Барс – так это варить в турке кофе. И был так добр, что сделал кофе и для себя, и для своей гостьи. Они сидели на подоконнике в полутьме, касаясь друг друга предплечьями, пили кофе и смотрели на отблески заката на востоке. Барс поймал себя на мысли, что не хочет отпускать Полину. Рядом с ней тепло.
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Зачем ты меня поцеловал? – вдруг спросила она.
– Захотел. Не понравилось? – усмехнулся Барс и едва не положила ей руку на плечо, как обычно привык делать, если с ним рядом находилась девушка. Вовремя опомнился. Хорошо, что синеглазка не заметила.
– Я ничего не успела почувствовать. Ты ведь не по-настоящему поцеловал меня.
– А ты хочешь по-настоящему? – Его глаза загорелись, а пальцы коснулись её подбородка. Дыхание сразу стало тяжёлым. Он вдруг вспомнил, как она поцеловала его в шею.
– А ты? Ты хочешь? – спросила Полина.
– Хочу, – прошептал Барс и невольно облизал губы.
– Я же для тебя слишком страшная, – сказала мстительно девушка и хлопнула его по руке – чтобы убрал от её лица.
Теперь опешить настала очередь Барса.
– Че-го? – по слогам произнес он.
– Ты же сам сказал.
– Когда я тебе такое сказал?!
– Недавно. Заявил, что не запал на меня. Наверное, я для тебя не очень красивая. – Полина хитро прищурилась.
– Нифига ты манипуляторша, – присвистнул парень. – Я просто сказал, что не запал. Причём тут твоя красота? Ты красивая, Полина.
– Но ты на меня не запал, – повторила она упрямо.
– Твою ж мать, синеглазая. Что ты хочешь от меня услышать? Что я по тебе сохну? Окей, сохну. Довольна? Иди ко мне.
Барс обнял девушку за талию, и её руки сами по себе обвили его шею. В душе стало тепло – будто солнце согрело его изнутри.
– Так ты хочешь по-настоящему? – прошептал он, не в силах справиться с притяжением.
– Хочу, – прошептала Полина и призналась: – Но я никогда не целовалась. Я не умею.
Я не умею.
От этих слов внутри что-то оборвалось. Проклятая нежность нахлынула на него, заставляя сбиваться дыхание и учащаться сердце.
Он будет первым. Первым, кого она поцелует. По-настоящему.
Почему она такая чистая? Почему в ней столько света? Почему он всё время думает о ней? Это невыносимо. Он так больше не может.
– Я научу, – тихо сказал Барс.
Она кивнула.
Он отстранился от Полины и снял с её волос резинку – они тотчас рассыпались по её плечам. Очертил кончиками пальцев контур её лица, заставив вздрогнуть. И, положив ладонь на щëку, потянулся к её приоткрытому рту. От неё тонко пахло солнцем и виноградом – как в прошлый раз, и это сводило его с ума.
Полина не сопротивлялась. Она хотела этого. И едва его губы коснулись её губ, как она первой неумело поцеловала его. Барс подхватил этот поцелуй, завладел инициативой и, постепенно углубляя его, прижал девушку к себе. Будто боялся, что сейчас она растворится, как закат в небе. Исчезнет, оставив лишь воспоминания.
Она была ласковой и податливой. Гладила его по плечам и трогательно вздрагивала, когда он целовал её в шею и в плечи – прямо сквозь ткань футболки. Он не мог оторваться от её губ, пил её дыхание, наслаждался прикосновениями. Сходил с ума от поцелуя с привкусом терпкого кофе.
Они отстранились друг от друга. И Барс заметил, как в полутьме блестят её глаза.
– Ты плачешь? – спросил он потрясенно.
– Нет, – прошептала Полина, и парень коснулся её щеки. Так и есть, слеза.
Он испугался.
– Я обидел тебя? Что-то сделал не так?
– Прости. – Девушка на мгновение прикрыла лицо ладонями. – Просто я… Я впервые за долгое время… – Она замолчала, собираясь с мыслями. – Впервые за долгое время почувствовала себя нужной. Но я знаю, что не нужна тебе.
– Нужна, – вырвалось у него прежде, чем он успел подумать. – Я хочу, чтобы ты была со мной
– По-настоящему? – едва слышно прошептала она.
– По-настоящему.
Барс усадил её так, чтобы её ноги оказались на его коленях – так было удобнее целоваться. Её прохладные пальцы изучали его лицо и зарывались в волосы, и в какой-то момент он поймал её маленькую ладонь, чтобы проложить дорожку от запястья до сгиба локтя.
Полине стало щекотно, она рассмеялась, вырвала руку, но тотчас обняла его так крепко, что на мгновение стало нечем дышать. И снова начала целовать в губы.
В её объятиях Барс сходил с ума. Такого с ним никогда раньше не было. Поцелуи казались чушью – всегда хотелось большего. Но сейчас всё было иначе. И это чëртово солнце в груди светило всё ярче и ярче.
Цвет глаз. Мелочь. Глупость.
Но никто не замечал цвет его глаз, кроме неё.
Кому-то они казались карими. Кому-то – зелёными. Кому-то было всё равно. А она увидела.
Полина коснулась его щеки тонкими пальцами – кожи будто крылья бабочки коснулись.
– Всë-таки у тебя очень красивые глаза, – прошептала она.
В ответ Барс тоже коснулся её щеки. Провёл пальцами по скуле. Заправил за ухо светлую прядь.
Цвет её глаз он заметил с самого начала. Пронзительно-синий. Как весеннее небо. Как море, на котором он никогда не был.
Барс всегда замечал цвет глаз людей, хотя они не делали этого.
Они долго целовались, сидя на подоконнике, и за их спинами вспыхивали окна дома напротив – один за другим, точно звезды в ночном небе. Пролетали самолеты, но Полина и Барс не слышали гула их моторов. Они растворялись друг в друге. Будто стали друг для друга небом.
А потом перешли на диван. Она сидела, а он положил голову ей на колени, разрешая гладить по волосам. Её губы припухли от поцелуев и казались Барсу самыми красивыми на свете.
– У меня губы устали, – сказала со смехом Полина. – Это нормально?
– Нормально, – хрипло ответил он, хотя никогда раньше не целовался так долго. Поцелуи были формальностью. Без них девчонкам было неинтересно.
– Тебе понравилось?
Эта её привычка всё время задавать вопросы больше не раздражала. Скорее, казалась милой.
– Было неплохо.
– Всего лишь неплохо? – разочарованно протянула Полина. Её пальцы, которые гладили его волосы, замерли. Обиделась, что ли? Парень нахмурился. Ему не нравилось говорить правду о своих чувствах. Казалось, что над ним начнут смеяться. Как в детстве.
На самом деле целовалась потрясающе.
– Будешь тренироваться со мной каждый день, – небрежно сказал Барс.
– А как же уборка и готовка? – насмешливо спросила Полина.
– Забей. Я просто хотел, чтобы ты была рядом.
Чëрт, ну зачем он ей в этом признался? Теперь она его засмеёт.
– Правда? – удивленно спросила девушка и зачем-то потискала парня за щеку. – Ты такой милый, Барсик. Так значит, я тебе нравилась?
Он поморщился. Ну какой ещё Барсик. И чего она его тискает, как ребёнка? Его все боятся вообще-то. Он себе авторитет потом и кровью зарабатывал не для того, чтобы какая-то девчонка его потом щипала за щëку и называла Барсиком.
– Какая тебе разница? – недовольно спросил парень.
– Хочу знать! Ну скажи! Скажи! Ты в меня влюбился? – Ей было смешно. А вот ему нет. Такие, как он, не влюбляются.
– У меня аллергия на слово любовь, – хмыкнул он.
– А у меня на дураков, – сказала Полина. – Но я ведь тебя терплю.
Он хотел возмутиться, но её тонкие пальцы легли на его губы.
– Тихо, Барсик, – весело сказала она, и он укусил её. Не больно, конечно же. Так, в шутку.
– Обалдел? Нельзя хозяйку кусать! – развеселилась Полина еще больше.
– В смысле – хозяйку? – обалдел Барс. Резко поднялся и попытался повалить Полину на диван. Она не далась – между ними завязалась шуточная борьба. Конечно, Барс был сильнее её раз в десять, но поддавался.
Лорд ничего не понял и стал лаять. А Обед со спинки дивана вдруг прыгнул Барсу на плечо. От неожиданности он дёрнулся, Полина начала смеяться, а Лорд загавкал ещё громче. Барсу самому стало смешно.
Почему рядом с синеглазкой так хорошо?

Он не знал. И не собирался искать причин. Просто наслаждался моментом.
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌