твоë сердце будет разбито

Глава 41. Когда пылают сердца

КОГДА Я СЛЕЗЛА с байка, мои ноги дрожали. Я даже подумала, что не смогу удержаться на них, обязательно упаду. Но нет, я сделала шаг, ещё шаг, ещё… После такой скоростной гонки голова слабо кружилась, а кровь, что бежала в венах, казалась ледяной. А ещё во дворе стояла блаженная тишина. Никакого рëва мотора или воя сирен.
Мы с Димой стояли друг напротив друга, держа в руках шлемы. Моё сердце бешено колотилось, отдаваясь своим биением в висках, и я то и дело облизывала пересохшие губы.
Подумать только. Я убегала от полиции. Я была на волосок от того, что нас могли задержать и отправить в участок. Я нарушила закон.
– Ты как? – тихо спросил Дима. Он хотел положить руку мне на плечо, но не решился.
– Потрясающе, – устало ответила я. – Никогда раньше не убегала от полиции.
– Всё бывает в первый раз, – пожал он широкими плечами. – Даже копы.
– Они могут найти тебя по номеру.
– Не могут, – ухмыльнулся он. – Перед стартом я всегда номера грязью замазываю.
– Предусмотрительный. И что, часто у тебя старты? – внимательно посмотрела я на него. Дима взъерошил темные волосы.
– Нечасто. И вообще, я же сказал, что это было в последний раз! Почему ты мне не веришь, а?! Ну почему? – в его голосе проскользнула ярость.
– Потому что ты меня обманул.
– Заладила одно и то же.
Я промолчала. На меня накатила дикая усталость.
– Иди домой, Дима. Тебе холодно в одной футболке.
– Мы расстаëмся? – вдруг спросил Дима отсутствующим голосом.
Расстаëмся… Какое страшное слово. От него веет бездной. Бездной, в которой всегда царит одиночество.
– А ты этого хочешь? – тихонько спросила я.
– А ты? – Его взгляд пронзал насквозь.
– Я первой спросила. Если хочешь – расстанемся.
– Этого хочешь ты, а не я, – сдвинул он брови к переносице.
– По-моему, раз ты первый спросил об этом, значит, этого хочешь ты, – упрямо сказала я. – Это из-за неё, да?
Опять эта ревность. Проклятая ревность, сжимающая горло, царапающая изнутри шею. Я вновь увидела перед собой эту картинку – как Саша обнимает Диму, будто близкого человека, а его рука лежит на её хрупком плече.
– Из-за кого? – выдохнул Дима.
– Да ладно тебе. Я же знаю, что Саша, которая тебя обнимала, – твоя бывшая девушка. Ангел, как ты её называл, – насмешливо ответила я.
Дима раздражённо потер лоб.
– Причём тут она?
Он хотел сказать что-то ещё, но в это время зазвонил его телефон. Дима резким движением вытащил его из кармана джинсов телефон. На экране высветилась всего одна буква – «С». Моё сердце сковало льдом, а разум затуманился от обиды и ревности.
Ведь «С» – первая буква её имени.
Дима не стал разговаривать – спрятал телефон в карман. И засунул в них руки, будто пытаясь согреть.
– Ответь, – тихо сказала я.
– Не хочу.
– Нет, ответь!
– Я же сказал – не хочу! – отрезал Дима.
– Это ведь она, да? – прищурилась я. – Твоя Саша.
Эти слова звучали, как оплеуха.
Дима склонил ко мне голову. В его лихорадочно блестящих глазах читалось бешенство, а челюсти были так плотно сжаты, что по скулам ходили желваки. Во мне боролось странное острое желание – либо обнять его и с силой прижать к себе, либо точно с такой же силой оттолкнуть.
Между нами искрило. И воздух вокруг был наэлектризован. Ещё немного – и мы оба взорвёмся.
– Хватит нести бред, Полина, – глухим голосом сказал Дима. – Это не она.
– Тогда почему ты не ответил?! – закричала я. Ревность, проклятая ревность терзала меня. Он всё это время хранил номер её телефона!
– Потому что не хочу, – рявкнул Дима, злясь все сильнее.
– Не ври, – рассмеялась я звонко, но в этом смехе не было веселья. Лишь злость. Это она, она!
– Не вру! – закричал он с яростью.
От напряжения на его шее выступали вены, дыхание участилось. А я сжимала кулаки, чувствуя, как сердце колотится где-то в висках.
– Да, конечно. Ты ведь всегда честен со мной. Не соврал, когда сказал, что на подработке, а не на гонках. – Я прикрыла глаза. – Как мне после всего этого доверять тебе, Дим? Как? Как я могу верить, что это не твоя Саша тебе звонит?
– Думай, как хочешь. Повторять не стану.
Барс сдерживал себя – я видела это. Возможно, боялся сказать что-то лишнее, а, возможно, не видел в этом смысла.
– Ты до сих пор что-то чувствуешь к ней? – спросила я, подавшись вперёд – так, что почти касалась его. – К Саше? Или как ты там её называл? Ангелом?
– А может быть, ты что-то чувствуешь к Кислому? Или как ты там его называешь? Руслан? Раз катаешь с ним, – сказал Дима с презрением. — Тебе не противно? Папашу тебе не напоминает?
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Об одном только упоминании об Андрее меня передернуло.
– Я вижу его второй раз в жизни, Дима. Как он может мне нравится?
Я отошла от него ещё на шаг, пытаясь привести мысли в порядок. Получалось плохо. Злость и удивление, ревность и обида – всё перемешалось в голове. Нужно успокоиться, и только потом говорить.
Снова зазвонил его телефон, и Дима сунул руку в карман, чтобы выключить его. Наверняка это снова Саша.
– Да ответить ты ей уже, – улыбнулась я холодно. – А если так скучаешь по Саше, то держать тебя не стану.
На его лице появилось отвращение.
– Значит, всë-таки хочешь расстаться. Окей. Я тебя понял, Полина.
Мне перестало хватать воздуха.
– Уходи, – тихо сказала я. – Иди домой. Ты замёрз в одной футболке.
– Уйду. Раз ты этого хочешь, – сказал он, тяжело дыша.
– Поговорим завтра. Когда успокоимся, – нашла в себе силы сказать я.
Он кивнул.
– Думаешь, что-то измениться?
– Не знаю.
Если бы Дима сейчас сказал, что ему жаль. Что он не хотел. Что она ему не нужна. Что он любит меня… То моё сердце растаяло, и я бы всё простила, забыла бы обо всём. Бросилась бы к нему, чтобы крепко обнять и поцеловать. Извиниться за то, что наговорила. Это ведь такая глупость – то, что между нами произошло. Всё можно решить и обсудить. Понять.
Но он ничего не делал. Просто стоял и смотрел на меня, как дурак. И я вела себя, как дура.
Мы ревновали друг друга. Злились. Боялись. И не могли отвести друг от друга взгляд.
Дима всё же нехотя развернулся и всё же ушёл. Пересёк двор и скрылся за своей подъездной дверью. А я осталась одна.
Не чувствуя ног, я села на качели, взялась руками за холодные цепи, на которые качели были подвешены, и стала отталкиваться ногами от земли. Мои пальцы быстро заледенели – за день резко похолодало. Осень становилась всё суровее и суровее, и в воздухе уже носилось дыхание приближающейся зимы. Подул ветер, и за полчаса я так продрогла, что решила пойти домой.
Лучше бы не приходила.
Вернулся отчим. И, судя по всему, крайне неожиданно. Когда я вошла в квартиру, в ней разгорался скандал. Мама и Андрей ругались так, что, наверное, слышали все соседи.
Я застыла в прихожей.
– Дана, говори мне прямо! Кого приводила в квартиру? – кричал Андрей.
– Никого я не приводила! Никого! – так же громко отвечала мама. В её голосе слышались истерические нотки.
– Не ври мне! Поняла? Не смей мне врать! Говори, кто здесь был! Кого ты сюда таскала, дрянь?! С кем мне изменяла?!
– Ты в себе?! Андрей, я никого не таскала в квартиру! Я тебе не изменяю! Господи…
– Я же знаю – ты постоянно смотришь на других мужиков! Заигрываешь с ними! Флиртуешь! Я тебя не устраиваю, значит? Решила повеселиться, пока я в командировке был? – прорычал Андрей. – Я всё понял!
– Как, как ты понял?! – выкрикнула мама.
– За дурака меня держишь, милая? В доме был мужчина! Он вкрутил лампу! Починил смеситель! Или ты думаешь, я поверю, что ты сделала это сама? Последний раз спрашиваю, Дана. Кого приводила?
– Боже, какой ты идиот! – выкрикнула мама.
Вдруг послышался грохот. Такой, что сердце ёкнуло. Мама взвизгнула.
Господи, что случилось?.. Если отчим тронул мою маму, я его прикончу! Клянусь, ему непоздоровиться!
Прямо в обуви я бросилась в их спальню и замерла на пороге. Мама жалась в углу, будто провинившаяся школьница, а отчим стоял рядом со стеной, и около его ног валялся разбитый телевизор, что раньше стоял на тумбочке вдоль стены. Также на полу валялась ваза с белыми цветами, которые, видимо, привёз отчим. Сам Андрей, облачённый в белоснежную рубашку и дорогой костюм, тяжело дышал. Его лицо было искажено от ярости – так, что даже вены на лбу вздулись. Мне стало не по себе. Да он же ненормальный! Чёртов псих!
– Что происходит? – дрожащим голосом спросила я.
– Вон пошла, – велел Андрей, не глядя на меня.
– Ты как с моей дочерью разговариваешь? – закричала мама.
– Пусть не лезет под горячую руку. Дверь закрыла и ушла, – приказал отчим. – Живо.
Но я не сделала этого. Осталась. Как я брошу маму одну?
– Ты прав, – вдруг сказала я, чувствуя, как печёт от эмоций щëки. – В доме был мужчина. Единственный мужчина за всё то время, пока я тут живу.
Андрей медленно ко мне развернулся, и мне стоило больших усилий не отступить назад. Глаза у него были яростные, налитые кровью. Он совсем свихнулся на ревности!
– Да ты что? – вкрадчиво спросил он. – И кто же это? Что за настоящий мужчина тут бывает?
– Мой парень, – вздернула я подбородок. – Он приходил ко мне в гости. Починил то, что неделями не можешь починить ты, Андрей.
– Полина! – выкликнула мама, но меня было не остановить.
– Да, ко мне приходил мой парень.
– Что?.. Тот отброс? – Лицо Андрея потемнело. И, несмотря на то, что он говорил спокойно, мне стало страшно. Но не отступать же?
– Он не отброс… Не называй его так. Его зовут Дима, – тихо сказала я.
– И сколько раз он тут был? – Отчим словно забыл о маме. Понял, что она ему не изменяла, и его гнев направился на меня.
– Какая разница? – дерзко ответила я.
– Отвечай.
– Андрей, оставь еë в покое! – Мама вышла из своего угла и встала рядом со мной. Я видела, как её бьёт мелкая дрожь. Боже, может быть, она хотя бы сейчас поймёт, насколько отвратителен Андрей? И бросит его?
– Дана, пожалуйста, не вмешивайся, – всё тем же ледяным бесчувственным голосом попросил отчим, словно они только что не ругались на всю квартиру. – Сколько раз он к тебе приходил?
– Я не считала, – соврала я.
На самом деле, два.
– Вот, значит, как.
– А к маме никто не приходил. Не мужчина, не женщина. Благодаря тебе она живёт тут затворницей, – продолжала я, а щëки пекло всё больше и больше. Должно быть, они покраснели. – Ни с кем не общается. Ни подруг, ни коллег. Ты, наверное, рад, да? У неё ведь только ты есть. Ты ведь этого добавился. Полного контроля над мамой?
Андрей покачал головой, не сводя с меня хищных глаз.
– Я же попросил тебя, – сказал он всё так же на удивление спокойно. – Я попросил тебя быть со мной вежливой. Следовать моим правилам. Тебя придётся наказать.
– Ну знаешь, Андрей! – снова выкрикнула мама, закрывая меня собой, хотя я и не просила ее об этом. – Свою дочь я наказывать буду сама! Даже пальцем её не смей тронуть!
– Дана, – вздохнул отчим. – Ты опять за своё? Считаешь, что я могу ударить ребенка? Всë-таки ты считаешь меня чудовищем. Обидно. Я ведь тебя люблю. Всё делаю для тебя. И для твоего ребенка. Стараюсь заменить отца. И в итоге я самый плохой. Хотя, я привык быть самым плохим.
– Андрей… – выдохнула мама.
Боже… Мама, нет! Мама, он неадекватный абьюзер! Мама, ну пожалуйста, не ведись на это… Он играет с тобой!
– Хватит! – решительно сказала я, выходя вперед. – Ты манипулируешь мамой, зная, что она любит тебя. Если ты её  любишь, пожалуйста, перестань. Это ни к чему хорошему не приведёт.
– Это он тебе внушил? – спросил отчим, приподняв бровь. – Твой парень, который настоящий мужчина? Я запрещаю тебе с ним общаться, Полина. Ради твоего блага. Дана, ты должна знать. Этот парнишка несколько лет назад встречался с моей дочерью. Довел ее до попыток суицида. Настоящий подонок.
– Чтоо-о-о? – закричала я в шоке. Да что он несет, урод! Как только смеет?!
– Ты о чëм, Андрей? – потрясенно спросила мама.
– Я его сразу узнал. Запретил Полине общаться с ним, но она меня не послушала, – продолжал Андрей. Он был из тех людей, которым ложь давалась так легко, будто была правдой. Она звучала убедительно.
– Дима хороший мальчик, – прошептала мама, которая под его взглядом стихла как мышка перед коброй, вот-вот готовой напасть.
– Он из очень неблагополучной семьи. Приходил к нам в гости и воровал деньги, – продолжал врать отчим. – Нужно посмотреть, всё ли на месте.
– Хватит! – дрожащим голосом воскликнула я. – Хватит лгать, Андрей! Ты ненормальный.
Он прикрыл глаза.
– Успокойся. Просто прими тот факт, что со своим настоящим мужчиной видится больше не будешь. Я переведу тебя в другую школу. В ту, про которую тебе говорил. – На его губах зазмеилась улыбка, и вдоль позвоночника пополз холодок. Да, он обещал перевести меня в закрытую школу, если я буду плохо себя вести.
– Да пошёл ты! – выкрикнула я в ярости и, развернувшись, побежала вон из квартиры. Выскочила из открытой двери и помчалась вниз по ступеням.
Я вылетела из подъезда, не помня себя от злости и обиды, а Андрей выскочил следом. Он поймал меня и больно схватил за руку.
– Слушай, ты, маленькая мерзавка, – прошипел он. – А ну живо домой. Живо, я сказал!
– Отпусти!
Андрей поволок меня за собой назад к подъезду, а я упиралась. Но отчим был сильнее. И ему удалось затащить меня в подъезд. Дверь с шумом захлопнулась. Отчим отпустил меня, зная, что мне некуда бежать. Позади меня почтовые ящики. Я могу вырваться и помчаться по лестнице, но он легко нагонит меня. Он может сделать со мной всё, что угодно – камеры всё ещё не работают. А квартир на первом этаже нет – только магазины и салоны.
– Ты очень плохо себя ведëшь, доченька, – с угрозой в голосе сказал Андрей, приближаясь ко мне. – Что соседи о нас подумают?
– Да мне плевать, что о нас подумают соседи! – выкрикнула я, чувствуя себя загнанным зверем. – Мне на всё плевать!
– Зато мне не плевать. Ты слишком плохо себя ведëшь. Расстраиваешь меня, свою мать. Думаю, со следующей недели ты действительно будешь ходить в другую школу. Раз в месяц мы будем забирать тебя на выходные. А если будешь вести себя хорошо, – то и два.
– Я никуда не собираюсь переводиться.
– А тебя никто и не спрашивает. Всё будет так, как решу я. Твой отец.
– Что-о-о?! – взвилась я. – Какой ты мне отец?!
– Я уже всё решил. Возьмёшь мою фамилию. Оформлю все документы, – самодовольно сказал Андрей. – Твоя мать будет довольна. Довольна Дана – доволен и я. А пока не смей повышать на меня голос, дрянь. Поняла меня?
Он схватил меня за волосы. Так больно, что из глаз брызнули слезы.
– Отпусти! – закричала я.
– Ты должна вести себя в моём доме так, будто тебя не существует. А ты отброса этого водишь? Бессовестная девка. Ничего, я на него кражу денег повешу. И сядет из-за тебя твой отброс в тюрьму для малолетних.
– Если бы папа был жив, он бы тебя прикончил!
– Никогда не говори при мне про своего проклятого отца, – прорычал Андрей. – Этого ублюдка терпеть не могу! Самодовольная свинья. И ты вся в него.
– Не смей так говорить о моём папе.
Я попыталась вырваться, толкнула отчима в грудь, но куда там! Он крепко держал меня за волосы.
– Урод, ненавижу тебя, – вырвалось у меня, и Андрей замахнулся, чтобы ударить меня по лицу, как в прошлый раз в лифте. Я инстинктивно втянула голову в плечи и зажмурилась, но… Этого не произошло.
Подъездная дверь вдруг открылась, и на Андрея налетел Дима.