Странники

Том 3. Глава 49. Врата ненависти. Часть 1

В тот день разговор со старостой определил его путь на многие годы. Стоя у свежих могил на деревенском кладбище, Данталион лишь уверился в том, что сколько бы не пытался тягаться с судьбой – ничего не изменится. Всё будет ровно так, как задумано свыше. Если Фуркас обрезала чью-то нить, значит, на её конце будет узел смерти.

Старик рассказал ему всё, что ведал сам: как люди под городским флагом, с оружием и в броне, с официальной бумагой о задержании заявились в маленькую непримечательную деревню, как схватили и арестовали семью странников, не причинившую никому зла, как обвинили в лжеверовании, причислении себя к величию прошлых богов и в государственной измене. Этим людям было не выгодно, чтобы существовали те, кто способен проливать хоть каплю надежды на объятую раздорами землю, поэтому они лёгким взмахом пера и каплей чернил подписали приказ о казни. Всю семью повесили на закате дня с мешками на головах, а после оставили висеть под холодом ночей и согревающим солнцем, пока староста не добился разрешения забрать трупы и похоронить в безымянных могилах. Имена изменникам были не положены.

Годы сменялись один за другим, но Данталион словно не замечал их. Все они стали одинаковы. Он отрёкся от прошлого, сменил сотню имён и мест. И только вина продолжала копиться вязким болотным комом. Покидая ту маленькую деревню, он проклинал себя за то, что ушёл, за то, что отрёкся от своей божественности. Возможно, тогда бы у него был шанс спасти невинных, спасти своих прежних друзей от новой гибели, но судьба вновь и вновь била по голове, напоминая о том, что остаётся неизменной.

Решив не бороться с нитями Фуркас, он просто плыл по течению. В его жизни раз за разом появлялись новые люди, новые ипостаси, но он больше не привязывался к ним, ведь потратив годы на их поиски, уверился, что это чувство – тяготящая ноша. Все они проживали смертную жизнь, никто из них не удостоился вознесения, и в конце концов все они затухали в багровых полях.

Просиживая очередные сутки в заведении, где каждый второй был вором, а-то и убийцей, зато койку давали за бесценок, Данталион ловил себя на мысли, что Заган был прав: отказ от божественности ничего не изменил, но и вернуться за ней не желал, отчасти потому что в смертных страданиях находил отдушину.

Времена менялись, менялись и нравы. Энрия вновь погрузилась в спокойствие. Столетняя война – так её стали именовать – была закончена, но не людьми, развязавшими её, а вмешательством тех, от кого он меньше всего этого ожидал – Высшими богами. Их голоса, разящие с небес, подобного громовым раскатам, до сих пор звучали в голове. За много лет, пожалуй, это был единственный раз, когда он ощутил облегчение, ведь своими словами они не только привнесли мир, но и подарили людям веру в тех, кого именовали странниками.