Вампиры и оборотни идут по моему следу

3

- Который «он тебе грабли пооткусывает» - мстительно припомнила я Тому, Кто Орет.
- Это не пес. Это волчонок. Как и ты, видимо.
- А зачем его с лестниц швырять?
- Тебя тоже швыряли. Чтобы отрубился, но этот крепкий попался, зараза.
- Отрубился? – я обалдела, - вы убить его хотите?
- Во дура, - заржал Тот, Кто Орет. Я оскорблено поджала губы, - оборотней убить можно только серебром!
- Сам дурак.
- Волчата не могут превратиться в людей, пока их не оглушишь, ясно? А пока они волки, они бешеные, натурально бешеные! Грызут всех подряд, орут, крушат, и, главное, им самим больно. Поэтому приходится их вязать и швырять отовсюду, чтоб заснули, - смилостивился он.
- Вот стану снова волком, и тебе первому все пооткусываю, понял? – я сама ничего не поняла, но последнее слово оставила за собой. И, чтобы это слово не сделалось недействительным, драпанула к двери в самом конце коридора. Распахнула ее и влетела в небольшую комнатку.
Она была похожа на комнату деревенского дома, очень чистую. Дубовая кровать с пышным матрасом накрыта ярким лоскутным пледом, от которого вкусно пахло лавандой, на полу из темный каштановой древесины – пушистый кремовый ковер, в который я тут же запрыгнула, стянув с ног носки. Теперь я стояла в центре комнатушки, оглядывалась и шевелила пальцами в длинном ворсе. Помимо кровати наличествовал письменный стол, гигантский шкаф (наверняка в нем поместилось бы с десяток Нарний), пестрый торшерчик у кровати и все. Минимализм. На стенах красовались темно-зеленые обои с красивыми венками мелких узорчатых тиснений. Окна скрывались за темно-фисташковой плотной шторой.
Шикарная комната, решила я. И не ошиблась. С разбегу рухнула на кровать, уже там стянула с себя старую одежду и осталась в одной маеечке и трусах. Натянула сверху каштановую толстовку, закопалась под толстое одеяло из гагачьего пуха и сразу же провалилась в пышный мягкий матрас и подушку. Щенячий восторг сделал из меня дуру еще на несколько минут, после которых я решила, что этот сон все-таки самая роскошная штука, и я себя прокляну, если забуду его после пробуждения.
Я готова была даже простить этому сну тупую тематику оборотней и смерти, даже швыряние волчат с лестниц и Того, Кто Орет. Лишь бы меня никто не трогал в этом прохладном раю мягких одеял, матрасов, подушек и толстовок.
Я сама не заметила, как уютно задремала, а потом и крепко заснула в этом маленьком островочке тепла и мягкости.
- Просыпайся, дава-а-ай, не спи. Маленькая, потом доспишь, это срочно, - бархатистый голос блондинистого Кости не вывел меня из душевного равновесия, не воспламенил мою горячую душу жаждой крови, не выбесил и даже не заставил возненавидеть. Я сама этого сразу не поняла, а когда поняла, то решила, что все, чух-чух, паровоз приехал.Я выспалась.
Вы-спа-лась. 
По-настоящему.
А если я выспалась, то это уже не сон. Я вполне себе бодрая, живая.
- Маленькая, ты уже не спишь, вставай.
- У меня амнезия? – вместо того, чтобы сесть в постели, спросила я. Это логично – мне могла присниться и моя смерть, и моя жизнь до этого, и мама, и волки. А сейчас я в какой-нибудь палате, а этот Костя – троюродный племянник шурина свекрови брата одноклассницы моего деда по материнской линии. Или мой парень. Какой ужас!
- Вроде нет, маленькая.
- Но я ничего о тебе не помню. Только как мы в белой комнате были.
- Ну так мы больше нигде и не встречались, маленькая, - удивился Костин голос. Мне стало по-настоящему скверно. Значит, все-таки, волки – это не понарошку?
-Я не маленькая, я миниатюрная. А имя мое так засекречено, что я тебе его не скажу, даже если ты подаришь мне воз мороженого. Либо два воза мороженого, либо никаких имен! – заявила я и вывалилась из одеяла на поверхность. В комнате уже (или еще?) было темно, в руке Кости нервно приплясывал огонек свечи. Крупной такой свечи, золотистой, я учуяла запах воска даже с другого конца кровати.
- Так ты помнишь свое имя? – лицо Кости озарилось счастливой улыбкой.
- Ну… - я замялась. Вспоминай, Васька, имя… Васька! – помню, конечно!
- Ты умница, маленькая, - Костя сделал несколько шагов вперед, оказался рядом со мной, снова протянул ладонь и погладил меня по макушке. У него была очень теплая рука, тяжелая, но нежная. Совсем как у моей мамы, - и как же тебя зовут?
- Василиса, - я гордо швыркнула носом, - Васькой можно. Васька Карамелькина.
- Васька – это грубо. Карамелька тебе идет больше, - помотал головой Костя, - пойдем, там тебя ждут.
- Жрать собираются?
- Не жрать, а кушать, и не тебя, а ужин. А ты нужна, чтобы рассказать сразу всем о том, что с вами произошло. Тебе же интересно, Карамелька?
- На самом деле нет. Но если и правда будем кушать, то очень даже интересно послушать. И пожевать, - я спустила ноги с кровати и вылезла из нее во всей своей красе – толстовка мешком висит почти до колена, волосы мои пепельно-русые аки же гнездо, грозное зрелище. Я могла бы вышибать двери и стены в Европу одним своим видом, чего там Петру Первому с его окошечком.