Вампиры и оборотни идут по моему следу

15

Женька отобрал у меня указку и встал на мое место. Он географию знал на отлично, и первый десяток вопросов указал, не мешкая. Однако он споткнулся на одном-единственном вопросе, и училка с удовольствием влепила ему четверку с минусом.
К сожалению, чтобы сместить географичку, оказалось недостаточно четырех жалоб на имя директора, так что отличники грызли локти и давились тройками и четверками.
Едва тренькнул звонок, мы одним движением сгребли все принадлежности в сумки и вылетели из класса раньше, чем географичка начала промывать нам мозги «нашей несосредоточенностью и нежеланием получать драгоценные знания».
- Ты просто обязана согласиться поесть со мной мороженого в городе, после такого стресса мне необходимо подрать в хорошей компании, - Женька тащился рядом со мной и громко ворчал. Он таскался со мной оттого, что его самого, как и меня в особняке оборотней, побаивались и не очень жаловали. А мне было на него ровно, вот и прицепился.
- Мне кажется, я сейчас даже шоколадку не смогу съесть, - я потерла виски и выдохнула, - все мозги высосала, гадина…
- Бесит, - зло бросила проходящая мимо девчонка с копной рыжих волос, - просто бесит!
- Да-да! – застонали все те, кто был рядом. Мы дошли до класса математики, жалуясь друг другу на судьбу, и уже начали заваливаться в него, как из дверей выпорхнула учительница, разогнала нас и заперла дверь, не дав закинуть сумки. Мы остались сидеть на батарее у окна, как на вокзале, галдели и смеялись, кто-то даже ругался. Я стояла лицом к окну, задумчиво потирала руки и решала, ехать или не ехать с Женькой в город. В конце концов, я решила, что просто позвоню Косте и спрошу у него. Или у Славки. Ларисе звонить не буду.
Мне на плечо легла чья-то твердая рука, я вздрогнула, почти подпрыгнула и уже начала оборачиваться, как над самым ухом раздался тихий шепот:
- Я бы не стал так доверять Жене, девочка. Если интересна причина, оставь у меня на парте записку со словом «карамель», и после занятий спускайся на первый этаж, к раздевалке. Надеюсь на твой инстинкт самосохранения, Карамелькина.
И исчез. Я бросила взгляд через плечо и успела заметить, как черноволосый Земляничкин присоединился к немногочисленной мальчишечьей компании и как он тоже взглянул на меня поверх плеча своими глазами цвета гнилой рябины. Мне стало смешно и интересно – похоже, меня пытаются втянуть в какие-то разборки или настроить против Женьки. Это было смешно, потому что до этого момента я считала, что подобного никогда не случается в реальной жизни. А вот, случается.
И вмешиваться в это у меня нет никакого желания.Я проигнорировала слова Земляничкина, и до конца дня продолжала беззаботно подкалывать Женьку, даже чаще, чем обычно. Как будто пыталась поддержать его. Трудно ему, наверное, с таким-то доброжелательным одноклассником, который мне, впрочем, был очень симпатичен. Я даже подумывала написать эту записку просто для того, чтобы лишний раз встретиться с Земляничикным, но я удержала себя, напомнив, что не собираюсь никак вмешивать себя в их делишки. Пусть разбираются сами, а я посмотрю со стороны, посмеюсь.
Я позвонила Косте после последнего урока, уточнила насчет прогулки в городе и получила решительное наставление сразу ехать домой, потому что у них тут ЧП – вампиры наведались, надо немного побегать, и нужна мышечная мощь, то есть я, то есть Канари. Меня забрали прямо со двора и увезли в Волчий особняк, где меня сначала силой посадили за уроки, чтоб в школе не отстать, а потом, едва я поставила последнюю точку, утащили в лес.
Веселые гонки по лесу кончились довольно печально – я напоролась на острый сук и сильно поранила переднюю лапу, так что меня отослали обратно, домой, где меня подлатала Ариша.
Прошло еще два дня, наступил четверг.
Обычный день, думала я, по пути из школы к стоянке. Самый обычный.
Сегодня я все-таки решилась съездить в город с Женькой, даже выбила у Кости разрешение, когда он пришел посмотреть, как Ариша накладывает шов на мою лапу и как она поливает ее каким-то снадобьем для быстрой регенерации тканей.
Женька был счастлив, но его задержала учительница литературы, для репетиции номера для конкурса чтецов. Я брела на стоянку и думала об обычном дне.
У Женьки оказался продырявлен бак, поэтому в город мы не поехали.
День остался обычным.
В пятницу Женька пригласил меня еще раз, но на этот раз у его мопеда оказались повреждены тормоза. В субботу он меня никуда приглашать не стал, он вообще не пришел. Зато ко мне подсел Земляничкин.
- Тебе что, все равно, кто такой Женя?
- Ну, допустим, - я просекла, что меня сейчас будут агитировать против Женьки.
- Ты странная. И глупая.
- На здоровье, - я, как могла, сдерживала тупую счастливую улыбку влюбленной идиотки. Со мной говорил Земляничкин, признанный красавец этой школы и, ах и увы, не сердцеед. Я б скормила ему свое сердечко и уже бы прекратила страдать, а так только томилась, как вино.
- Послушай меня, Карамелькина…- Я не собираюсь менять свое мнение о Женьке, понял? Я сама по себе, и ты мне не указ, Земляничкин, - мы оба называли друг друга по фамилиям. Я даже не знала имени Земляничкина – ну, Земляничкин и есть Земляничкин. Черные волосы, милое личико, забавный дефект губ.
- Что ж, - Земляничкин задумчиво накрутил на палец одну из прядей, как девочка, и резко выпустил ее, - ладно. Ладно.
И он ушел. Я осталась одна, и долго думала, зачем Землничкину так суетиться из-за такой ерундовины, которая его даже не касается.
А вечером я сорвалась.
Я не помню, как меня вырубило, но вырубило, и очнулась я в темноте, когда кто-то поглаживал меня по макушке и приятный мягкий голос шептал мне что-то ласковое.
- Умница, маленькая моя, Карамелька… тихо-тихо, они не будут тебя трогать, маленькая, все хорошо. Ну-ка, открой ротик? – у меня изо рта что-то потянули, и я испугалась, что мне пытаются вытащить, как минимум, все зубы и часть десен, поэтому я сильнее стиснула клыки. Послышался вскрик и тут же громкая фраза, выдавленная сквозь зубы:
- Нет! Не подходите! Она вас боится! Только хуже будет-т-т, - мягкий голос снова сорвался на айкание. Я затравленно вглядывалась в темноту. Пахло холодом и металлом мертвячины. Опасностью. Где-то в паре метров над землей сверкало несколько пар красных глаз, еще одна пара стояла за спиной Кости, который продолжал что-то нашептывать мне на ухо. Я шевельнулась и слегка разжала зубы, изо рта снова потянули что-то теплое и челюсти сами собой сомкнулись еще крепче.
- Яй! – вскрик, резкое движение, - не подходить! Говорю же! Нет!
- Она тебе руку отгрызет, идиот!
- Не отгрызет! Отойдите! – Костя уперся лбом в мой мех и слабым шепотом принялся что-то мне говорить. Я не разбирала слов, но сам звук его бархатистого, очень нежного голоса, меня успокаивал.
- Открой ротик, Карамелька, открой…
Я приоткрыла пасть и только сейчас ощутила металлический привкус на языке. Костя снял свою руку с моих клыков, стиснув зубы и со свистом фильтруя воздух. Я увидела разодранную до костей тонкую руку, всю покрытую кровью и рваными дырами от зубов.
Ох…
- Отойдите, я же сказал! – голос Кости сорвался на хриплый крик, пара красных глаз отступила на шаг назад. Перед нами стоял вампир, и нападать не спешил. На нижней ветке крупного дерева сидело еще трое, они выглядели забавно и жалко. Какой порядочный вампир станет так жаться на ветке?
- Карамелька, пойдем? – Костя поднялся на ноги, раненая рука безвольно висела вдоль его корпуса.
- Пойдем, - выдавила я сквозь клыки и автоматически слизнула кровь с морды.
- Она опасна! – прикрикнул на Костю вампир, - можешь сколько угодно ее выгораживать, Бланка, но она опасна, в первую очередь для нас. Оставь ее здесь.
- Не опасна! Она уже в себе! – Костя резко выступил передо мной, отгораживая от вампира.- Я все понимаю, - я не удержала глухого рыка. Вампир отступил на шаг назад и зло нахмурился.
- Карамелька, обратись, пожалуйста, - вид у Кости был самый несчастный и побитый. Множество царапин на лице, разодранная футболка, окровавленная рука. Я приподнялась на задних лапах и завалилась на спину.
Земля ударилась в спину, вышибая волчий дух, перед глазами на мгновение потемнело. Где-то далеко-далеко над головой вершины темных сосен протыкали небосклон, заволоченный густой дымкой мрачных туч. Я приподнялась на локте и поднялась на ноги, содрогаясь от ощущения собственной незначительности. Сейчас, в теле человека, а не огромного волка, я осознала, насколько этот лес могуч и велик. Будучи человеком, я не являлась его частью, и лес не отвергал меня, но давал понять, что между нами есть разница.
А волк – он часть леса. Просто часть. Не ограниченная какими-то границами, крупица с размытыми краями, растворенная в других частях.
- Я больше не представляю для вас опасности, верно? – голос прозвучал сам, отчужденно. Душа все еще билась в тщетных попытках снова наладить контакт с лесом, и сил, чтобы оставаться в здравом уме, было мало. Один из вампиров на ветке издал неопределенный звук – не то громко удивился, не то закашлялся.
- Верно, - вампир ухмыльнулся, - не представляешь. Ты намного мельче, чем мне думалось.
- Я могу превратится обратно, - вскинула я обе руки вверх, словно бы сдаваясь, - мне не сложно, честное слово!
- Не надо, - вампир насторожился, но не отступил, - мы даем вам полчаса, чтобы убраться отсюда. Вам хватит.
- Редкая удача. Спасибо, - съязвила я. Костя слабо потянул меня за рукав, и я послушно шагнула за ним, - не хворайте, мертвяки!
- Карамелька, прекращай, - прошептал альбинос. Я заглянула ему в лицо и ощутила, как страх сворачивается где-то в области желудка в непонятный комочек ледяного тумана. Лицо Кости было мертвенно-бледным, как у утопленника или вампира, на лбу выступали капельки пота. Губы потрескались, из них сочилась кровь. И усталость, непереносимая усталость, как на лице многовековой мумии, усталость от того, что нужно существовать.
Устать от существования.
Костя терпел до тех пор, пока мы не вышли за пределы территории вампиров. За нами следовала вся четверка вампиров, которую я шугнула. Они крались по кустам и поблескивали алыми рубинами глаз. Мне было не по себе – с одной стороны от меня едва шел хрупкий альбинос, который отказывался от любой помощи, а с другой стороны шла группка мертвецов, питающихся кровью.
Было страшно. 
Нас встретили Славка и Лариса, у крупного ручья. Вместе с ослабевшем Костей, я забралась на спину Славке. Мы неслись по чаще, пахло хвоей и гнилью, ветром, шерстью. Лариса бежала рядом черной тенью, поблескивая серо-зелеными глазами в темноте. Голова Кости безвольно опустилась вниз, словно бы он спал, но его бледные пальцы крепко сжимали шерсть Славки.
В особняк мы прибыли около четырех утра. Меня отослали досыпать, что осталось, а Костю, все-таки канувшего в обморок, Славка унес в медкабинет, к Арише.
После пробуждения вместо завтрака мне пришлось иметь беседу с Иваном Александровичем.
- Василиса, - шеф глубоко вздохнул и сцепил пальцы. Несколько секунд он на меня смотрел поверх рук, а потом обреченно ухнул и уронил голову на ладони, - что же мне с тобой делать-то, Васе-е-ек?
- Понять, простить и отпустить?
- Я б так и сделал, но ты же снова набедокуришь.
Я приподняла брови в немом вопросе.- Костина рука разодрана до кости твоими стараниями. Единственный наш медик. Ариша только колдует над мелкими ранками, а вылечить что-то серьезное не в состоянии. И вот что мне делать с тобой? Эти твои приступы, - Иван Саныч болезненно поморщился, - у тебя же не было причин срываться вчера?
- Не было, - я энергично помотала головой.
- Значит, ты их вообще не контролируешь. И зависят они не от эмоций. Это плохо, - Иван Александрович потер виски, - скажи мне, Василиса, есть ли в твоем классе вампиры? Не знаю, Лучковы, Тарасовы, Афанасьевы?
- Я не знаю, - я пожала плечами, вопрос был неожиданным - может и есть.
- М-да-а-а. Ладно, уйди с глаз моих, ругать тебя бесполезно. Я еще подумаю над твоим поведением.
- Надо бы наоборот, - хохотнула я и поспешила смотаться из кабинета – во дворе уже вовсю сигналил Славка, который после выздоровления снова сел за руль своего джипа. Со смехом доехали до школы – с рыжим парнем мне всегда было о чем посмеяться.
- Звякни мне после занятий, ладно? – крикнул он мне вслед.
- Обязательно!
Я вошла в класс вместе со звонком и шлепнулась рядом с задумчивым Женькой. Учительница как раз вдохновенно распекала двоечников, и я, прикрывшись учебником, заговорила с соседом:
- Ну, что нового?
- Нет у меня больше мопеда, - сделал страшно-трагичные глаза тот. Очки смешно сползли на кончик его по-лисьи острого носа, - сломался. Отдал в ремонт, обещали посмотреть на недельке. Думаю, пацаны постарались.
- Ты что-то с ними не поделил?
- Или девчонки.
- Ревнуют?
- Да похоже. Только почему мне пакостят? – Женька всерьез озадачился и растрепал ладонью русые волосы, - тормоза подрезали, ровненько. Маникюрные ножницы, что ли, взяли… и дырявят бензобак осторожно, спицей и там, где незаметно. С шины кусок срезали даже. Не знаю, как, но ровно и гладко так, как скальпелем.
- Похоже на домового. Может, кто видел, как кто-то крутится рядом с мопедом? – я прикусила колпачок ручки. Женька отрешенно смотрел поверх моего плеча, - эй?
- На тебя Земляничкин смотрит, - негромко произнес Женька, не отрывая взгляда от чего-то над моим плечом. Я обернулась.
Земляничкин поймал мой взгляд и ухмыльнулся.
Нехорошо ухмыльнулся.
- Да придуривается, - соврала я, снова поворачиваясь к Женьке. Смутное волнение нарастало с каждым уроком. На одной из перемен, когда я вынимала учебники из портфеля, на пол упал сложенный вчетверо тетрадный листок. Хлопнув на стол пенал, я подняла листочек и развернула его.
«- Не хворайте, мертвяки!
- Карамелька, прекращай.»
Я задумалась. Где-то я это уже слышала? Фильм? Книга?
Или вчерашний разговор с вампирами.
Я сглотнула и машинально разорвала записку на мелкие-мелкие кусочки, так, чтобы никто не мог их собрать обратно.
- Что это? – хрипловатый надломленный голос Женьки вернул меня к реальности. В руках уже покоилась целая пуховая подушка из обрывков былой записки. Я растерянно хихикнула и сунула эти обрывки в кармашек юбки:
- Фигня. Забей.