Вампиры и оборотни идут по моему следу

19

- Нет, конечно. Я утюг оставила включенным, сейчас все поместье сгорит, вы к этому готовы? – я старалась быть как можно более смешной, чтобы поцелуй не выглядел серьезно. Через каждые два слова я срывалась на смех, ноги уже подкашивались, но стоило увидеть лицо Кости, как меня вновь начинал душить смех.
- Пожалуй, нет, - в тон мне ответил Костя, - тогда я быстренько, ладно? Потом выключишь, - и он схватил шарф за кончики, и потянул их на себя, и я качнулась вперед, И ОН, ДЫРКУ В НЕБЕ НАД ЭТИМ МИРОМ, ПОЦЕЛОВАЛ МЕНЯ.
Я легонечко ответила, а потом вдруг вспомнила, что мне-то целоваться не обязательно. Я отпихнула Костю и с воплями «ГОРИ-И-ИМ!!» убежала в дом, прихватив с собой шарфик. Я сразу же рванула в свою комнату, и оттуда из окна швырнула в растерянно смеющегося Костю шарфом.
Вовка поинтересовался, горим ли мы, я ответила, что очень горим. Народ расхохотался, я сделала горестное лицо и вернулась к ним.
Впрочем, романтика заката закончилась, и мы стали играть в прятки, а потом снова в заморозку, а потом в правду или желание…
В эту ночь никто в лес не бегал – шумели до трех ночи, пока не пришел Иван Саныч и не загнал всех спать. Я же сидела за своим столом до половины четвертого, раскладывала одежду и повторяла вопросы к зачету по английскому языку.
Конечно, в этот момент я и не догадывалась, какая жесть начнется через пару дней.
Все выходные я провела с ребятами в лесу, мы много играли и часто бегали на границу владений, дразнить вампиров. Костя больше не пытался изображать из себя крутого парня, так что игра в поцелуи забылась так же легко, как и химия.В понедельник я пришла как обычно, пораньше. Телефон мне пришлось завести новый, потому что старый вернуть не удалось. Земляничкин вел себя спокойно, на меня не реагировал и изредка потирал свой точеный нос. Знай наших, вампиреныш! Женька сидел на удивление тихо, и до конца дня попросил у меня списать едва ли раза два. Ужасно мало, просто отвратительно.
- Ты плохо себя чувствуешь?
- М? Да нет, - Женька мне ободряюще улыбнулся и поправил очки, - просто не выспался немножечко. Ничего страшного.
- Ну, смотри, - с сомнением проронила я, вглядываясь в мальчишку, дернула плечом и вернулась к решению уравнений. День был спокойным и размеренным, я была уравновешена, счастлива даже. Но, вот проблема, когда я достала телефон, сети не было, то есть ни Славке, ни кому-то еще позвонить не получится.
Снова.
Я, что есть сил, пнула скамеечку на стоянке и собиралась на нее с размаху хлопнуться, но тут как из-под земли возник Женька.
- Что случилось, Василиса?
- Не могу позвонить своему другу, чтоб он меня забрал, - пожаловалась я, взмахнув телефоном у самого вздернутого кверху носа Женьки.
- Может, я тебя подброшу, а? – вдруг предложил он.
- А бензина хватит?
- Конечно!
- Здорово! Поехали! – я решила, что пусть он довезет меня до поворота, а оттуда я уже сама. Неудобно все-таки людей возить к поместью, что ни скажи. Оборотни, все дела. Успокоив себя такими мыслями, я запрыгнула на сидушку Женькиного мопеда и нацепила на голову шлем.
- Погнали?
- Ага, - я опустила стекло шлема и вцепилась в сидушку обеими руками, - сейчас на шоссе, а потом направо и все время прямо.
Вместо ответа Женька заставил мопед зарычать мотором, крутанул рукоятки, и мы понеслись по шоссе, быстро и юрко, как маленькая молния. Мы ехали, деревья шумели, я наслаждалась скоростью, пока вдруг Женька не начал осторожно притормаживать.
- Бензин все-таки кончился? – испугалась я. Женька не ответил.
- Жека? – молчание, едем еще тише, - мой поворот, останови.
Но Женька вдруг разогнался и мы просвистели мимо поворота со скоростью звука или даже света.
- Женя, чего творишь? – прокричала я, уже по-настоящему волнуясь, - куда ты везешь меня?!
- В одно место. Специально для волчат.
- Каких волчат?
И снова молчание.
- Я спрыгну.
- Не выйдет.
- Почему это? – я дернулась, чтобы напугать Женьку, но вдруг поняла, что на ногах крепко сжимаются какие-то тиски. Они соединялись с самим мопедом, как наручники с одним браслетом.
Так.
Нормально.
Я изо всех сил стукнула Женьку по шее, второй рукой намертво вцепившись в сидение:
- Останови!
- Сейчас, Васек, чуть-чуть осталось, - Женька слегка приподнялся в седле и вывел мопед на неприметную, но очень гладкую тропку. Мы въехали в лес, прямо к какой-то огромной машине, как микроавтобус или что-то вроде того. На каждом боку микроавтобуса были изображено по серебристому кинжалу, и вид у этих кинжалов был даже покруче, чем видок кухонного ножа в руке маньяка.
Из автобуса, нам навстречу, выскочила высокая девушка с ярко-розовыми волосами. Она однажды забирала Женьку из школы, я помню. Она приблизилась ко мне и быстро расстегнула оковы, после чего почти мгновенно придавила к моей голени какую-то капсулку. Острая колючая боль и – чернота.
Очнулась в большом стоматологическом кресле, правда, необычном. На запястьях – наручники, ноги прикованы к подножнику, под грудью – широкая полоса, припоясывающая меня к креслу. Во всем теле – дикая боль.
- Бешеная, - раздался голос у меня в голове. Я бестолково покрутила головой и увидела Женьку. Он стискивал в ладони свое плечо. Он когда-то успел переодеться в белый халат, и сейчас по белой ткани расползалось темно-багряное пятно. Голова кружилась, пахло спиртом и каким-то металлом, в носу резало, лицо покалывало.- Что?
- Бешеная, говорю. Вкололи тебе адекватный адреналин, а ты так взбесилась, как будто клопа вживили под кожу, - голос Женьки звучал не совсем в голове, а где-то между мозгом и окружающим миром.
- Я что, обратилась?
- Еще как. Сейчас Сашка принесет пистолет, пристрелим тебя.
- За что?
- За то, что ты есть, - Женька поморщился и оттер ладонь о халат, оставив красный отпечаток, - тварь.
- Как вежливо, - я потянула руки, убеждаясь, что вырваться не получится. Металлом пахло так навязчиво, что меня не в шутку мутило и тошнило. И было страшно. Тесное серое помещение, почти без света, окровавленный доктор-одноклассник, стоматологическое кресло – кошмар любого человека. Вообще любого.
В комнатку втиснулась та розоволосая девчонка, с серебристым пистолетом в руке. Ничего не объясняя, она прижала этот пистолет к моей щеке. Щеку обожгло льдом и пламенем, боль затмила взгляд и я закричала. Даже когда она убрала пистолет, боль осталась, как будто остался ожог. Кажется, я даже ощущала, как вздувается на щеке ожоговый мерзкий пузырь.
- Дай, - Женька взял у девушки пистолет и направил мне в лоб.
И я поняла, что пусть Женьке и семнадцать лет на вид, а убивал он много. И я для него – просто одна из десятка. Или сотни. Или тысячи. Очередная мутация, вышедшая из-под контроля. Спокойное лицо с легкой толикой отвращения – «фу, снова мозги от стен оттирать!».
Мне стало очень страшно.
Смерть, вообще-то я уже пережила, но сейчас мне было очень, очень, очень страшно.
Настолько страшно, что я даже не могла выскочить за рамки и стать гигантским волком, чтобы порвать глотки этим ребятам.
Щелк.
Предохранитель снят.
Я попыталась открыть рот, и поняла, что у меня свело скулы.
Я шевельнулась, но все тело было плотно примотано к стоматологическому креслу, и меня сжимало все крепче, крепче, крепче.
Из глаз скатились слезы. Они падали и разбивались на тысячи капелек, и в каждой из них все еще плескалась моя жизнь, которую сейчас собирались оборвать.
Щелк.
Осечка.
Женька тряхнул пистолетом, еще одно «щелк» - и тишина.
- Давай тогда лучше ножом?
- Да, пожалуй.
Девушка загремела металлическими предметами на столике с колесиками у раковины. Из раковины виднелись мотки бинтов с красными пятнами.
Пахло серебром.
Я заставила себя закрыть глаза и расслабиться. Расслабиться не получалось. Тогда я просто заставила себя вспоминать свой ночной сон, странный, запутанный и интересный, оставив вместо якоря запах металла, режущий нос и грудь. В том сне я была волком.
Я и сейчас волк, не так ли?
Снова щелкнул пистолет, снова осечка, треск разрываемых ремней, еще щелчок, мир вокруг тесен и пахнет плохим металлом, щелк-щелк-щелк.- Куда делись все пули?! – крик Женьки прояснил сонный мозг, я распахнула глаза и с удовольствием испустила из мощной груди глубокий звучный рык, от которого металлические инструменты завибрировали и зазвенели. Мои лапы впивались в обивку просевшего от тяжести массы мышц кресла, в нос был запах человеческой кожи и серебра.
Щелк.
Женька напряженно застыл у стены, сжав в руке холостой пистолет, девчонка смотрела мимо моих глаз, нашаривая рукой что-то. Я еще раз рыкнула, спрыгнула с кресла на пол и, наслаждаясь тем, как мышцы послушно гнуться по моему желанию, направилась к двери. В один прыжок я очутилась у выхода, толкнула лапой дверь и вдруг – острая боль в шее.
- Слишком короткий! – вопль Женьки прозрачно намекнул мне о том, что мне что-то всадили в шею. Реакция не заставила себя ждать – шкура на мне вздыбилась, и я с рыком обернулась, чтобы бросится на обидчицу. Девушка проворно отшатнулась за сломанное кресло.
- Василиса, ты меня понимаешь? – Женька поднял обе ладони перед собой. Мне стало интересно, но я только зарычала и постаралась как можно хищнее оскалить зубы. Прижалась к холодному полу, готовясь к прыжку, не отрывала взгляда от открытой для удара шеи Жеки.
- Василиса, все хорошо, - вдруг заговорил он спокойным голосом. Его ладонь скользнула в воздухе, я невольно проследила за ней взглядом. Вверх, вниз, чуть в сторону, по диагонали вверх, вниз, вверх, по диагонали вниз…
- Ты утомлена. У тебя болят мышцы, - монотонно говорил Женька, - ты бежала несколько километров по лесу, у тебя глубокая царапина на правом боку.
И вправду, правый бок у меня пощипывало, а мышцы ныли от усталости.
- Тебе не хочется драться. Ты очень устала.
Драться хотелось, но усталость навалилась тяжким грузом на мои лапы.
- Глаза закрываются, усталость берет свое, тебе хочется спать…«Хочется спать»
Я сразу встрепенулась и с яростным рыком кинулась на Женьку. Спать мне хочется, как же! Гипнотизер блондинистый! А-а-агрх, урод, второй раз за неделю гипнотизируют, нет, ну куда это годится, как это вообще понимать, а?! Достали! Каждому хочется меня загипнотизировать и ударить со спины побольнее, так что ли?! Ну, так у меня есть клыки!
И я умею ими пользоваться, если вам интересно!
Правда, вместо шеи под моими зубами хрустнул какой-то сук. Язык обожгло, я взвизгнула и отскочила, приоткрыв кровоточащую пасть, а Женька отшвырнул в сторону какую-то серебряную железяку. Так значит, да?
Я ощетинилась и зарычала снова, не решаясь прикрыть пасть.
Бесят.
Снова прыжок вперед, но очкарик увернулся и перекатился в другой угол, так что я с неприятным хрустом приложилась об противоположную стену. Снова подняться на ноги, рывок, удар, кресло не дает пробраться к тощему, но удивительно ловкому противнику. Слепящая ярость не давала задуматься – я пустила в ход и когти, и окровавленную собственной кровью пасть, чтобы расчистить дорогу к вожделенной добыче. Он брызнул в меня какой-то жидкостью, по виду – вода, но она прожгла мою шерсть до самой кожи.
Я взвыла от досады – мушка кусалась, и кусалась очень больно!
Кресло хрустнуло и развалилось, Женька очутился ровнехонько под моими зубами, но – щелк! – уже через секунду он прошмыгнул мимо меня, а пасть сомкнулась на обломке кресла. Я развернулась и снова бросилась в атаку, и вдруг – выстрел, правая лапа подкосилась и, не удержав равновесия, я упала на пол.
- Женька, в сторону! – у дверей стояла розоволосая девчонка. Направив на меня пистолет, она прицелилась в мою голову. Пульсация в голове, сердце бухает об ребра, качая густую волчью кровь, прыжок, когтем колупнула ее ручонку, хлынула кровь.
Хватит с меня!
Дверь легко проломилась под моим весом, я выбежала в коридор и бегом кинулась вверх по узким ступенькам. Поднявшись наверх, я очутилась в небольшом, уютно устроенном домике, двухкомнатном. Будь у меня время, я бы тут разгромила все к лешему, но из коридора в подвале уже были слышны быстрые шаги, и, плюнув на все на свете, я кинулась прочь.
Домик стоял в лесу, недалеко припарковался фургончик с рисунками серебряных кинжалов на боках.
То самое место.
Ритм ветра в прижатых к голове ушах, пульсация почвы под лапами и звук погони в мышцах.
Это тебе не от Земляничкина бегать.
Новый выстрел распорол серебряной пулей край моего уха, за спиной ревел мотор вездехода. Вдох-вдох-вы-ы-ыдох, вдох-вдох-вы-ы-ыдох, вдох-вдох.
Под лапами черной лентой стелился асфальт, солнце задумчиво клонилось к горизонту прямо впереди, асфальт блестел чернотой, от него исходил жар. Когти царапали бетон, мышцы перекатывались под шкурой.
Пахло резиной.