Simple life

7

7.

Эва лежала на кровати тряпичной куклой. Укрыта по пояс, руки безучастно лежат поверх одеяла, отрешенно смотрит в окно. Мой взгляд останавливается на перетянутых бинтами запястьях.

- Привет, - тихо говорю я, осторожно касаюсь ее руки. Эва поворачивается ко мне. Вымученно улыбается.

- Где Фольке?

- Уже едет.

Мы хотели приехать вместе, но не получилось. Фольке еще не освободился, а у меня еще встреча с братом. Он в пути, а уже здесь.

Эва выглядит лучше. Бледная, уставшая, но живая.

- Шрамы останутся, - хрупко говорит она.

- Это не страшно. Ты нужна Фольке. Ты дорога ему, - я сажусь на край кровати.

Эва кивает и заливается краской.

- Мне стыдно, Морриган. Мне очень стыдно за то, что я сделала.

- Все в порядке. Мы не осуждаем тебя и ни в чем не виним.

Она поднимается глаза и с удивлением смотрит на меня.

- Правда? И ты не считаешь меня глупой.

- Правда. И глупой я тебя никогда не считала и не буду, потому что ты не глупая. Это был безумный порыв. И хорошо, что все позади.

- Она знает?

Я понимаю, кого имеет в виду Эва.

- Не знаю.

- Если нет, то лучше ей и не знать.

- Я даже не знаю о ком ты, - и это правда, я не знаю «великую» любовь Эвы.

Эва улыбнулась искренней, и в глазах появился блеск.

- Прости, Морриган.

- Все хорошо, - отвечаю я. – Тебе не за что просить у меня прощения. И не оправдывайся. И не думай больше об этом.

Она снова взглянула на меня с удивлением, не веря, что так можно – не оправдываться и не зацикливаться на чем-то.

В палату вошел Фольке и взгляд Эвы снова стал виноватым и смущенным.

- Это же Фольке, - шепнула я. – Он не отвернется от тебя, чтобы ты ни сделала.

- Эва! – он подходит и обнимает ее. Эва разражается рыданиями.

- Я пойду. Позвоню позднее, - говорю я ему.

Он кивает. Глажу Эву по плечу и ухожу.

Глупый поступок, а не Эва. Порыв и безумие.

Я иду по коридору к выходу. Это больница, говорю я себе, и каждый, кто здесь сейчас находиться несет в себе частичку трагедии.

И все мы так или иначе подходили к тому самому краю, что и Эва, когда здравый смысл молчал, или же его голос был для нас недоступен. Я не резала вены, не принимала таблетки и не стояла на краю крыши из-за того, что меня бросили или не любят. Вместо этого я шаталась по городу бездомной побитой собакой, и всегда возвращалась домой, принимала горячую ванну, рыдала и жалела себя, а потом как ни в чем не бывало, продолжала жить. И виновники моей боли, даже не подозревали, что эта самая боль была. Для них я оставалась невозмутимой и холодной. Продолжающей жить вопреки всему.

Только мои близкие знали, что мне плохо, что я борюсь с собой и с угасающими чувствами, болью и всем тем, что влечет за собой расставание.

Я подходила к краю, но дальше не заходила. Не переступала черту, не поддавалась безумию.

В лицо ударяет ветер. Холодный и колючий. Достаю телефон и набираю Йона.

- Привет! Я сейчас иду в «Кафеллини» на встречу с братом и Ловисой. Приходи и ты, - говорю я.

- Морриган, привет! – спокойно отвечает он. – Я предлагаю встретиться после того, как ты повидаешься с братом.

- Почему ты не хочешь к нам присоединиться?

- Не хочу чувствовать себя лишним.

- Что? Ты никогда не лишний, - возражаю я. И это правда. Он не лишний, он избегающий. 

- Лучше встретимся потом.

- Ладно, - соглашаюсь я.

Ветер усиливается, и я тороплюсь. Скорей всего Курт и Ловиса уже ждут меня.

- Пока, - говорю я.

- До встречи.