— Ахринеть, — слышится сбоку через некоторое время.
Ты вздрагиваешь и отстраняешься от Чонгука, который так и наровит напирать на тебя дальше, даже не понимая, что происходит вокруг. Только, когда ты слегка отталкиваешь, чтобы Чон пришёл в себя, он глаза открывает и смотрит пьяно.
Поворачиваешься резко к шокированному Чимину и чувствуешь, как кровь к лицу приливает. Тебе неудобно и стыдно. Хочется голову вниз опустить, чтобы не видеть этот взгляд Чимина. Но на деле поджимаешь губы и взглядом цепляешься за все, что видишь.
— Что это было?! — Чимин негодует. Тебе кажется, что он сейчас махать руками начнёт.
У тебе сердце бешено стучит, будто ты провинившийся ребёнок перед родителем. Тебе действительно стыдно, хочется дать себе оплеуху за такую ошибку, за такой поступок. К тебе постепенно осознание приходит и доходит, как вся эта ситуация отвтратительна. А ещё ты отвратительна сама себе за то, что сама себя потеряла и позволила то, чего не стоило.
— Чимин, — как-то устало говорит Чон, который руки в карманы сунул, — Все сложно. Не бери в голову, — ты не знаешь, тебе кажется или нет, но Чонгук будто сейчас немного протрезвел. Он уверенно стоит на ногах, не шатается, не заикается.
— В-вы сосались? — Чимин, раскрыв рот, на вас пальцем показывает. — Пиздец, ну вы даёте, — он качает слегка головой, смотрит на вас так некоторое время, а затем к бару подходит.
Он выпивает быстро соджу, пока вы за его спиной с Чонгуком переглядываетесь.
— И как? — Чимин разворачивается резко и оказывается перед тобой. У него в глазах огонёк интереса, а на губах улыбка.
— Что как? — ты не поняла, встала в ступор и немного нахмурилась.
— Ну, каково сосаться сестре с братом? — смотрит то на Чона, то на тебя. Тебя вопрос смущает, даже раздражение появляется. Хочется уже закончить со всем этим и уйти. — Или вы уже спали? — у Пака глаза округляются от такой мысли.
— Ладно, все, мы едем домой, — ты вспыхиваешь, хватаешь Чонгука за руку и тянешь сквозь толпу.
— Эй, мне же интересно! Чонгук, расскажешь мне все завтра! — слышится за спиной. Тебе бы сейчас вдохнуть свежий воздух, успокоится и подумать, а не вот это вот все.
Вы останавливаетесь на улице, где много людей стоят у клуба и курят. Ты Чонгука уже не держишь, идёшь вперёд и за голову хватаешься.
— Что ты творишь, Чонгук, — шипишь. Сейчас бы обвинить другого человека, но прекрасно знаешь, что и сама совершаешь большие ошибки. Но зачем нужно было говорить о любви? Зачем? Чтобы твой мозг ещё больше взорвался? Чтобы ты с ума сошла?
Сейчас уже ты точно не сможешь спокойно жить, потому что в голове будет вечное «я тебя люблю».
А ещё Чимин, который все увидел. Каждое событие бьет сильно по тебе и, кажется, ещё чуть-чуть и все — ты не выдержишь и сломаешься.
— Почему все так тяжело, — ты даже не сразу понимаешь, что начинаешь плакать, — зачем ты мне это сказал? Ты же завтра же об этом забудешь, а я буду мучаться! — под конец вскрикиваешь, чуть ли не топая ногой по асфальту. Некоторые люди на тебя взгляд переводят, но как-то плевать.
— Успокойся, Т/И, — слышится спокойный мужской голос. Перед тобой Чонгук появляется, он тянет к себе и обнимает. А этого достаточно, чтобы ты разрыдалась, схватившись за него крепко, — я знаю, что говорю. Я отвечаю за свои слова,— Чон сжимает тебя в своих сильных руках, чтобы ты могла уткнуться в него, плакать и вздыхать мужской одеколон.
