Ты уже отворачиваешься к двери, как мужчина кивает твоим словам. Только ты успеваешь закрыть за собой дверь, успеваешь только сделать шаг от неё и поднять глаза, как перед тобой предстаёт Чонгук.
— Т/И, — он зовёт тебя и от глаз твоих не отрывается, — давай поговорим, а?
Ты мешкаешься на месте, то приоткрываешь, то поджимаешь губы. Ты думаешь, стоит ли разговаривать именно сейчас. Сглатываешь вязаную слюну и мысленнно слова подбираешь.
— Хорошо, — киваешь и ждёшь его дальнейших действий. Чонгук волнуется не меньше, он оглядывается вокруг, будто сам думает что сделать и куда присесть.
— Пойдём в комнату, — говорит тише и уже сам направляется вверх по лестнице, а ты следуешь молча за ним.
Каждый из вас по пути думает с чего начать разговор, подбирает слова. Вам нужно много о чем поговорить. Что ты, что Чонгук, вы прокручивали этот разговор в своей голове по сто раз каждый день, но именно сейчас, сидя в тишине, в комнате, друг напротив друга, все слова вылетели.
Чонгук вздыхает, облизывает быстро губы и приоткрывает их, будто готовится начать говорить. Он глаз не поднимает на тебя и потирает ладони от нервов, а ты тоже места себе найти не можешь, ерзаешь на месте.
— Что теперь будет? — Чон смотрит на тебя, выдыхает тяжело. Ты в его глазах видишь непонимание и какую-то надежду на дне. Он ждёт хоть какого-то ответа от тебя.
— Ты в целом или... — ты взгляд отводишь.
— В целом, но и про нас тоже, — он горло прочищает, теребит пальцы и просто не может в груди подавить это жгучее волнение.
— Я не знаю, что в одном, что и в другом случае... — замолкаешь, — но, знаешь, именно сейчас мне нужно спокойствие, я не хочу ничего. Хочу закрыться от всех и жить спокойно. Мне нужно многое обдумать. И... — ты вздыхаешь, подбирая слова, пока Чонгук большими глазами смотрит на тебя, — и, то, что было с нами, было плохой идеей с самого начала. Это все заставляет страдать нас двоих, а сейчас, когда ещё больше информации взвалилось на меня и на тебя, я просто не выношу, — смачиваешь губы, — я не знаю, что сейчас чувствуешь ты, но мне хочется бросить все, сбежать и забыть. Чонгук, мы с самого начала понимали, что не будем вместе, и сейчас я только убеждаюсь этому. Прости, но я не намерена больше продолжать то, у чего нет продолжения. Это усложняет жизнь, ты сам это понимаешь. Просто... сейчас мы забудем все это, как бы больно ни было, найдём в будущем любимых людей и будем жить, как нормальные люди, навсегда забыв про то, что между нами было, — тебе дышать тяжело, ты приоткрываешь рот и, спустя некоторое время, поднимаешь глаза на Чона.
Он не смотрит на тебя. Чонгук задумчиво и как-то шокировано смотрит в одну точку. Его грудь будто стрелой пронзили, опустили на землю, в реальность, где нет той счастливой концовки и бесконечной любви. Ему, будто ребёнку, только сейчас глаза открыли на этот мир, только сейчас объяснили, что эти отношения были порочны с самого начала. У вас вместе не было бы продолжения. И только сейчас Чонгук это понимает, но все равно больно. Очень больно.
— Лучшее решение, которое мы можем принять — это все забыть. Я не хочу, чтобы родители обо всем узнали и разочаровались в своём единственном сыне.
—Да, наверное, ты права, — Чонгук еле кивает, реагирует заторможенно. Чего бы он сейчас ни хотел, ему не по силам что-то изменить и поменять. — Но почему мне так тяжело? — он улыбается как-то иронично и смотрит, наконец, на тебя. Хоть Чонгук и улыбается, но ты видишь эту грусть в глазах.
— Мне тоже, не представляешь, как мне тяжело, — тяжело отказываться самой от любимого человека, тяжело находиться в такой ситуации, тяжело понимать, что вы ничего не сможете сделать, кроме как расстаться. У тебя чувство, будто ты сейчас в тупике, где нет выхода.
Лучше бы вы не начинали эти отношения, чтобы не было так больно в конце.
