Sukira

«Interlude: Shadow» (Юнги/Чонгук; пропущенная сцена)

Не сказать, что Юнги никогда не пригружался из-за написанной им лирики. Чонгук помнит каждый раз, когда старший пропадал где-то, бродя по ночным улицам Сеула или запираясь в своей студии на несколько дней подряд, если позволял график. Помнит и прекрасно понимает, потому что из всех мемберов только у одного Юнги настолько тяжёлое прошлое. Чонгук считает Юнги мужественным человеком. Смелым, отважным и готовым бороться со своими страхами. В их группе главный философ - Намджун, готовый часами рассуждать о жизни людей, их поведении, реакциях, стремлениях и желаниях. Намджун кажется Чонгуку невероятно взрослым, начитанным, умным человеком, способным разговаривать на любые темы, и это действительно так. Намджун поднимает в своей лирике важные вопросы для молодого поколения и общества в целом, сплетая эти темы с волнующими его мыслями, но у Чонгука при прослушивании треков лидера не создаётся впечатление, что тот выворачивает душу. Юнги - совсем другое дело. Чонгук помнит, как впервые услышал «The Last». Помнит неуместные шуточки Чимина и Хосока о том, что песня настолько мрачная, что после неё несчастные фанаты будут грустить неделями. Чонгука не волновала грусть фанатов. Его волновало то, что лежит у Юнги на душе, вырываясь вот такими вот эмоционально-музыкальными всплесками, воплями боли и отчаяния в лирике. Чонгук хотел знать, правдивы ли слова песни и насколько. Хотел знать, правда ли у Юнги столько тяжёлых мыслей в голове. Правда ли он ходил к психиатру. Правда ли прятался после концертов в ванной, одолеваемый страхом перед толпой и сомнениями в себе. Чонгук хотел знать. Очень хотел. Но никогда не осмеливался завести разговор на эту тему, боясь причинить боль, разбередив старые раны. Боясь, что если завести об этих диких уснувших на время чертях разговор, они вновь начнут разрывать сознание Юнги на куски, и тот не сможет искренне улыбаться больше не пугающей толпе фанатов, не сможет легко смеяться, не сможет почувствовать уверенность в себе. - Хён, - скребётся он в дверь студии, шепча в динамик кодового домофона. - Хён, открой... На том конце связи тишина и едва слышное сиплое дыхание. Ровное. Спокойное. Оно почему-то сильно пугает Чонгука своей равномерностью. Но когда дверь открывается, и макнэ врывается в небольшое помещение, пропахшее новым кожаным диваном, одеколоном старшего, кофе и специями заварной лапши, его отпускает. Юнги выглядит так, будто не спал нормально пару ночей. Так, будто у него в голове слишком много мыслей и одновременно гулкая тишина. Так, будто он стоит на краю пропасти, но не готовится упасть, а просто смотрит вниз в задумчивости, почти любуется разверзнувшейся под ногами бездной. Всей группой они собрались ровно два дня назад, чтобы поздравить Юнги с успешным выпуском трейлера к новому альбому, новой маленькой эре, и после этого Мин пропал. Все понимали или догадывались, почему, но только одного Чонгука грыз страх за старшего. Именно поэтому он не смог продержаться дольше в желании дать Юнги немного прийти в себя после очередного выворачивания души перед всем миром и всё-таки примчался в студию. А теперь вот стоит перед мягко улыбающимся ему старшим и даже не знает, что сказать. Он не считает, что Юнги настолько слабый, что ему нужно плечо, в которое можно беззвучно порыдать. Не считает, что Юнги настолько безвольный, чтобы тут же расклеиться из-за собственной лирики и опустить руки, погрузившись в болото безрадостности и пустого отчаяния. Мин сильный и со всем справится, как справлялся всегда. Как справлялся в прошлом, когда был совершенно один, и даже родители от него отвернулись. Чонгук просто хочет побыть рядом. Просто безмолвно посидеть в чужой компании, давая таким образом понять, что у Юнги, несмотря ни на что, несмотря на его умение брать себя в руки и отгораживаться от боли, всё-таки есть якорь, за который можно уцепиться. - Я не понимаю многого, хён, - неуверенно негромко начинает Чонгук и отводит взгляд. - Я многого о тебе не знаю. О том, что терзает тебя. О плохих воспоминаниях, которые всё ещё причиняют тебе боль. Но ты сказал тогда в своей лирике: «Самооценка, кричавшая о том, что я предал себя, теперь моя гордость». Потому что на самом деле никакого предательства не было. Ты просто искал свой путь. И нашёл. И на этом пути ты не один, хён. Твой путь переплетается с нашими путями. Твой путь переплетается со мной. Юнги ничего не отвечает. Лишь берёт за запястье, поглаживая большим пальцем вены, и тянет за собой на диван. Чонгук безропотно пристраивается в уголке, тогда как Юнги укладывается крошечным клубком, подтягивая колени к груди и опуская голову на подушку, положенную поверх бёдер Чонгука, чтобы обнять его за пояс и уткнуться лицом в живот. Замерев на мгновение от увиденной уязвимости, макнэ закусывает щёку изнутри и вплетает пальцы в волосы старшего, перебирая свежеокрашенные жестковатые пряди. В повисшей тишине слышно лишь их дыхание, и так продолжается долгие пятнадцать минут. Когда Юнги открывает глаза и поворачивает лицо чуть вверх, пристально смотря на младшего, тот вздрагивает и неловко улыбается, стараясь подавить дрожь в кончиках пальцев, съехавших на лоб рэпера. - Я думал, ты задремал, - признаётся он. И чувствует, как нагреваются щёки и кончики ушей, когда Юнги перехватывает его пальцы и тянет к своим губам, оставляя на костяшках несколько лёгких поцелуев. - Я знаю, почему ты здесь, Чонгук-а, - шепчет Юнги, и уголки его губ приподнимаются в эфемерной улыбке, при виде которой сердце макнэ сбивается с ритма. - Но всё хорошо. В этот раз всё хорошо. Просто тема этой песни и этой эры довольно... Сложная. И жизненная. Слишком много мыслей было в голове, и я хотел разобраться со всем этим. Но всё хорошо. Со мной. Слышишь? Со мной всё сейчас хорошо, Чонгук-а. Невозможность показать свою «Тень» иногда причиняет дискомфорт и даже боль, заставляя сомневаться в себе и метаться в невозможности сделать выбор, но... Но есть люди, которые всегда видят во мне её. Не Мин Шугу из BTS, а простого обычного Мин Юнги. Того, кто я есть на самом деле. - Да? - робко переспрашивает Чонгук. Прекрасно понимая на самом деле, что Юнги говорит о семье, любимом брате, близких друзьях и каждом члене их группы. О самом Чонгуке, ближе которого сейчас для Мина никого нет. И не будет, как надеется макнэ, невольно прикрывая глаза, трепеща ресницами, когда Юнги приподнимается на локте и придвигается к его лицу. - Да, - выдыхает тот перед тем, как легко поцеловать его в губы. - Поэтому не волнуйся обо мне, Чонгук-а. Потому что всё хорошо. Они оба знают, что это просто невозможно, но сейчас Чонгук окончательно успокаивается, бормочет что-то согласно и тянется за ещё одним поцелуем, крепко обнимая Юнги за плечи. Мин легко улыбается в поцелуй и поглаживает младшего по загривку, изредка забираясь пальцами во взъерошенные пряди на затылке. Ком в груди окончательно исчезает, и Чонгук расслабляется, растекается по спинке дивана и позволяет утянуть себя вниз, чтобы через мгновение оказаться прижатым к боку Юнги в его бережной, но крепкой хватке. Юнги оставляет поцелуй на его лбу и шепчет, что неплохо бы было немного поспать. Обняв его в ответ, Чонгук согласно кивает и утыкается лицом в чужие ключицы. Опасность миновала, и можно расслабиться. На время. А после Чонгук вновь будет начеку, чтобы, если Юнги это понадобится, обязательно оказаться рядом.

|∞|