Sukira

«Bangtan Bomb» (Юнги/Чонгук; пропущенная сцена)

Всё, что знает Юнги: на съёмочной площадке солнечно настолько, что слезятся глаза, а тело не желает двигаться в ближайшее десятилетие. Съёмки выматывают постоянно, но эмоционально давят лишь в зависимости от настроения, а оно у Юнги не на высоте. Он плохо спал, одолеваемый множеством мыслей, и под утро у него разболелась голова. Никакие таблетки от этой боли ему не помогли, и в настоящем Юнги имеет то, что имеет: внимательные взгляды Намджуна, как будто невзначай зарывающиеся в его волосы пальцы Тэхёна, периодически скользящие по шее короткими разминающими движениями пальцы Чимина и... Да. Ещё Хосока, Сокджина и Чонгука, готовых водить вокруг него хороводы, если это хоть немного поможет. И если Хосок читает его по одному только взмаху ресниц и старается не трогать, хотя и смотрит мягко, взволнованно: так и провоцирует начать хныкать, чтобы надавить на жалость и получить ещё больше внимания и заботы; ужас, Мин Юнги, ты же не маленький ребёнок; то Сокджин и Чонгук суетятся вокруг буквально: первый - потому что, как любит говорить Намджун, «считает себя хозяином ворчливого кота», а второй - потому что их с Юнги связывают весьма тесные отношения, окрашенные романтикой, и кто сможет остаться в стороне, когда твоему любимому человеку плохо? - Юнги-я! Смотри, кто тут у нас! Голос Сокджина, звонкий и очень громкий, заставляет поморщиться, но Юнги всё равно приоткрывает один глаз. Его заинтересовывает тон Джина: когда тот говорит так самодовольно, может случиться всё что угодно. Юнги не удивился бы, если бы самый старший хён принёс ему инопланетянина, достал посреди съёмочной площадки массажное кресло или ещё что-нибудь в таком духе. Но ничего подобного Мин не обнаруживает. Вместо летающей тарелки перед ним стоит собака, и, пожалуй, лучше и быть не могло. - Нечестно, - ворчит Чимин, завидев тень улыбки на его губах. Сокджин вскидывает подбородок, всем своим видом давая понять, у кого из них на голове невидимая корона. Чимин громко фыркает и уходит жаловаться Тэхёну. Намджун и Хосок посмеиваются над происходящим, но Юнги не реагирует. Пушистый розовый браслет на запястье уже не кажется раздражающим, как и розовая кепка, розовая рубашка, розовое всё и даже чёртово солнце, сквозь цветные линзы очков кажущееся малиновым. Мир сужается до переступающего с лапы на лапу пса, и всё остальное может подождать. - Хэй... Привет, - зовёт Юнги, поднимаясь со своего стула в тени тента. Пёс чуть припадает на передние лапы, а после тянется к нему, почти тычась носом в нос, тихо фыркает и заинтересованно покачивает хвостом-рогаликом. Юнги тает. Да, он слаб к собакам, засудите его за это! К тому же, это одна из его любимых пород. Если только он не ошибается, ведь у породы «акита-ину» вроде как есть несколько ответвлений, но в целом этот пёс выглядит стандартно для своей породы, а если и нет, Мин не собирается в этом разбираться. Всё, что ему важно, это ластящийся к его рукам пёс, его мягкая шерсть и тёплые уши, которые приятно трепать пальцами. Псу ласка нравится, и он едва слышно поскуливает, подставляясь, и чёрт, разве собаки не лучшие лекари от всех проблем, забот и болезней? - Давай, мальчик! Побежали! Может быть, Юнги немного ненавидит Сокджина в тот момент, когда Ким выхватывает из его руки поводок и убегает, утягивая пса за собой. Впрочем, стоит только поводку оказаться в руках Чонгука, как ситуация выправляется, потому что... Ну, Юнги слаб и к Чонгуку, а тот носится весь такой счастливый и растрёпанный, и улыбка на его лице, и забавная трусца, и взъерошенные ветром волосы, и сияющие глаза, и... Юнги может продолжать до бесконечности. - Кук-а, верни мне пса! - зовёт Юнги. Просто для того, чтобы Чонгук обратил внимание на него и шкодливо сверкнул глазами. Чтобы забавно наморщил нос и крикнул задорное «нет!». Ну что за мальчишка? У Юнги под рёбрами крошечный воздушный шар наполняется гелием, раздуваясь всё больше, распирая изнутри, и улыбка становится такой широкой, «дёснами», что Сокджин почти захлёбывается самодовольством от осознания своей причастности к столь явной перемене его дурного настроения. Но в эту игру можно играть вдвоём, и кто как не Юнги мастер в том, что касается их макнэ? - Кука! - громко зовёт он и однобоко усмехается. - Я начинаю ревновать! Намджун давится водой и бормочет «господи, только не эти игры, нет, пожалуйста, ну пожалуйста». Хосок, заслышав причитания лидера, громко смеётся, всплёскивая руками, и чуть не валится со стула. Сокджин подхватывает, и его чудаковатый смех заставляет непроизвольно рассмеяться опоздавших к началу представления Тэхёна и Чимина, что неразлучной парочкой вишен прогуливались до этого вдоль съёмочной площадки и делали фотографии. Чонгук же краснеет. Смотрит широко распахнутыми тёмными глазищами, прикусывает нижнюю губу блеснувшими эмалью кроличьими «зубками», как их всегда называют Тэхён и Чимин, будто Чонгуку пять лет, а после улыбается: смущённо, но открыто, искренне. Любяще. Алеет показавшимися чуть пухловатыми щеками, и ох... Сердце Юнги определённо пропускает удар. Он бы утащил Чона в какой-нибудь закуток и зацеловал до подкашивающихся коленей и пелены в глазах, припухших заалевших губ и сбитого дыхания, но, к сожалению, это невозможно. Поэтому он лишь усмехается и манит его к себе движением руки. - Отдай пса, Чон Чонгук. Не заставляй меня гоняться за тобой. - Хотелось бы на это посмотреть, - в один голос посмеиваются Тэхён и Чимин. - Не подначивайте его! - в ужасе громким шёпотом требует Намджун, делая «страшное» лицо. Всё внимание тут же переключается на страдающего лидера группы, вслух жалеющего, что он не может махнуть куда-нибудь в Африку изучать местные племена, и Юнги пользуется этим, чтобы притянуть подошедшего Чонгука к себе поближе и незаметно прижаться губами за его ухом во время передачи поводка. Чонгук тихо довольно вздыхает, на мгновение прикрывая глаза, а после вновь широко улыбается, морща нос, и садится на корточки, чтобы приласкать вьющегося возле их ног пса. Юнги вдруг понимает, что его головная боль исчезла без следа.

|∞|