То, что мы создали | 18+

Глава 24

Кэти

Я смотрю на темную, пустующую улицу и почти готова поспорить, что Луна, проникая в комнату, смеётся надо мной. Мне тут же хочется отвернуться, чтобы не испытывать себя, но я не могу. Что-то в ней удерживает мой взгляд. Словно этот сияющий диск на небе знает всю правду и откроет мне глаза. Я вновь возвращаюсь к Феликсу. К его взгляду, который был полон отвращения и ненависти. После его ухода единственное, чего мне хотелось — это вернуться в квартиру и уйти плакать. Но я не могла. Я все ещё мама маленького мальчика, который к тому же видел всю эту чертовщину. Боже. Я не могла сломаться, потому что все, что имеет значение — это Кайл. Даже боль, которая разрывала и продолжает разрывать меня изнутри, не сможет посоревноваться с моей любовью к нему. Так что наедине с собой я осталась только сейчас. Посреди ночи. Разбитая. Запутанная. И злая. Да, я злюсь. Я так чертовски злюсь, и не могу сказать, на кого больше — себя или Феликса.
Но какой в этом смысл? Злость только затуманивает разум и не даёт принимать правильные решения. Закрываю глаза и пытаюсь хоть ненадолго расслабиться. Но взгляд Феликса будто преследует меня, не оставляя ни на секунду и напоминая, что больше некуда бежать. Тяжелая, одинокая слеза скатывается по щеке, но я тут же утираю её, больше не давая себе времени на слабости. Мне больно, мне плохо, мне ужасно стыдно за всё произошедшее, но своими слезами я навряд ли смогу решить проблему. Теперь он знает правду, но не знает, что я тоже знаю ее. Его правду. Я выплакаю все свои слезы потом, когда объяснюсь с Феликсом. Когда придумаю, как встретиться с ним, потому что сейчас я, скорее всего, последний человек, которого он хочет видеть.
Но мне нужно все ему рассказать. Сейчас дело не в нас и не в том, что было и как закончилось. Дело в единственном человеке, который важнее всего на свете — наш сын.
Наш сын... В каком бы шоке, как бы зол ни был Феликс, Кайл все ещё его ребенок и, если я правильно я поняла по взгляду, Феликс так же привязан к нему. И после этого решение приходит ко мне мгновенно. Я встаю с кровати и тут же начинаю поиски альбома. Того самого альбома. Если это не убедит его дать мне шанс, то что тогда? Эта мысль придаёт мне сил и уверенности, так что альбом я нахожу быстро. Когда он оказывается в моих руках и я возвращаюсь на кровать, проводя аккуратно пальцами по обложке, впитывая каждый момент, который спрятан внутри. Я готовила этот альбом для Феликса. Он ждал его, и сейчас пришло самое время его показать.
Я прижимаю альбом к груди в надежде, что именно он поможет нам со всем разобраться. Затем открываю одну из страниц, и глаза тут же находят фотографию с Кайлом и его дедушкой. Губы сами по себе растягиваются в улыбке, даже когда грудь сжимает в тиски.
Улыбка Кайла на фотографии говорит сама за себя. Он счастлив. И я просто надеюсь, что эти фотографии покажут Феликсу, каким мальчиком рос наш сын. И улыбка Кайла раскроет глаза Феликса. Улыбке ребёнка, а особенно улыбке Кайла, подвластно все, и я это абсолютно точно знаю, потому что она копия улыбки, которая в прошлом толкала меня на безумные вещи.
Я сижу в руке с фотоальбомом до самого утра, постоянно листая страницы. Мне хочется спать, но я не могу. Каждый раз, когда я пытаюсь закрыть глаза, я вижу пылающие глаза Феликса, плотно сжатые губы, которые повторяли: Сейчас ты для меня пустое место, а это хуже ненависти.
Когда первые солнечные лучи пробиваются в окно, я звоню Соф и, как только она берет трубку, выпаливаю: