Острые грани

27

- Значит, отчасти я бог?

- Большей частью.

- На три четверти, – усмехаюсь я, пытаясь уложить в голове столь странные вещи.

- Да, – улыбается мама.

Как странно. Я вовсе не ощущаю себя богом. Никогда не ощущал.

Мы с мамой прогуливаемся по верхним открытым галереям Хрустального дворца (да, именно так он официально и называется). Отсюда открывается удивительный вид на город, в центре которого он расположен. И хотя по местным меркам сейчас утро, крыши домов не освещают лучи восходящего солнца. Его здесь попросту нет. Зато есть луна. Затягивающая и завораживающая, как и полностью черные глаза моей матери. На них – и на луну, и в глаза – долго лучше не смотреть. От этого забываешь дышать и теряешь ощущение времени, а отведя взгляд, чувствуешь легкое головокружение, как от бокала терпкого миркского вина, выпитого на пустой желудок.

- Знаешь, мне все еще сложно поверить, что это не сон, и все происходит на самом деле, – неожиданно даже для самого себя признаюсь я. – И почему именно со мной?

- Так иногда бывает, – тонко улыбается Хель. – Особенно, если в тебе течет кровь богов.

- Нереально, – снова вздыхаю я, мотая головой.

Богиня молчит, и я задаю новый, больше других волнующий меня вопрос, выдергивая его как рыбку из воды, в погоне за мошкой всплывшую чуть выше своих товарок:

- Ты ведь хочешь, чтобы я остался? Насовсем?

- А ты, – поворачивается ко мне мама, – ты, малыш, разве не хочешь этого?

- Нет. Не знаю. Понимаешь, я очень рад, просто счастлив, что нашел тебя. Я даже мечтать не смел. Думал, что ты умерла. Но... Остаться здесь, прямо сейчас, навсегда? Я не готов. Там мой мир, к которому я привык и в котором родился, мои друзья, отец. Мечты и планы.

- Но именно этот, а не Срединный, в больше степени твой мир. Призрачный! В тебе больше моей крови и его силы. Он признал и полюбил тебя! Ты же чувствуешь это, дорри?

Я рассеянно улыбнулся.

- С того момента, как я попал сюда, меня переполняет чувство какой-то удивительной легкости, радости и... силы. Я даже есть не хочу, представляешь?! Хотя не помню, когда последний раз у меня во рту была хоть крошка хлеба. Это оно?