Warm

Warmly

Четыре месяца.

Четыре проклятых месяца мы безвылазно торчим в этом доме. Хочется выть, хочется нестись отсюда, сломя голову, но… некуда.

Стоит выйти из дома — и мороз пробирает до самых костей. Снегом замело все дороги, чертовым снегом будто замело целый мир! Теперь вся наша Вселенная умещается лишь в один огромный двухэтажный особняк, набитый кучкой еретиков из нашего ковена, для которых мы просто прислуга.

Прислуга.

Никогда бы не подумала, что это слово вообще применимо к Паркеру.

Хмыкнув от собственных мыслей, я невольно перевожу на него взгляд. Он сидит перед фарфоровой тарелкой, расписанной синими чернилами, и неохотно жует стейк, поджаренный на костре. Он его приготовил. А тот яблочный пирог, что стоит чуть дальше еще никем нетронутый, готовила я. Прислуга. Как я и сказала.

— Здесь чего-то не хватает, — вдруг произносит Аарон, и его голос пробирает меня до дрожи подобно тому холоду, от которого мы спасаемся огнем в камине.

Другие вампиры, сидящие по бокам, устало вздыхают и нервным жестом поправляют чепчики.
Аарон надоел даже им своей задиристой манерой командовать.
А мне и подавно.

— Чего же? — безразлично спрашивает Кай, не отрывая глаз от тарелки.

Я сижу рядом, касаясь плечом его плеча, а потому чувствую, как напряжение вмиг свело каждую его мышцу. Судорожно сжав пальцами вилку, он снова вгоняет ее в кусок мяса.
Кай ненавидит Аарона. Ненавидит из-за меня.
А Аарон ненавидит нас обоих.

— Питья, — улыбается тот невозмутимо.

— Вино прямо перед тобой, — Кай морщится, кивая на изящный, серебряный кубок прямо перед его носом. — Вот тебе и питье.

— Я не о том питье говорю, — Аарон обнажает зубы в лукавой улыбке, и я понимаю, что больше не могу есть.

Кусочек рыбы, который я тщетно заталкивала себе в горло, буквально встает в нем комом. Схватившись за свой бокал, я залпом осушаю из него воду.

Когда же это, наконец, кончится?

— Кровь, — наконец озвучивает Аарон то, что и так было у всех на устах. — Где моя порция крови?