Чем громче ты стонешь, тем глубже я вхожу

Часть 36

POV: Ракель
        Открыв глаза, первое что я увидела, это был белый потолок. В голове пустота, никаких мыслей. Совершенная пустынность. Безучастно моргаю, всматриваясь в пустой, с небольшими сколами краски потолок. По комнате проходится звук пикающих аппаратов, тонко звенящих в ушах, на которые я не обращаю внимание. Единственное что тревожит меня, это хочу ли я спать или нет. Кажется я выспалась, а кажется что готова снова закрыть глаза и отдаться царству Морфея. Закрываю глаза, тело расслабляется, полностью отдаваясь сну. Делаю неглубокий, сонный вдох перед отключением и....и не могу нормально дышать. Дышу, но с огромным трудом. Мешает, что-то явно мешает. От этого я раздражаюсь, пугаюсь и обеспокоенно открываю глаза. Тянусь рукой к лицу и чувствую на себе пластиковый материал, покрывающий область рта и носа.

    Что это? Почему это на мне? Под усилением адреналина, моментально выбросившегося в кровь, сознание начинает проявляться. Но всё потом, сейчас дышать слишком тяжело. Либо сейчас, либо я умру прямо тут. Крепко хватаюсь за него, затаиваю дыхание, пересиливаю себя и со страхом снимаю, не зная что из этого выйдет.         Сняв, не отцепляя пальцев рук от материала, я затаённо кладу его на грудную клетку, пытаясь разобрать ощущения. Не становится ли мне хуже? Не умираю ли я?         Секунда,        Пять,        Пятнадцать.        Нет, я жива. Легче дышится, никаких болей, свет такой же яркий, как и полминуты назад, не блекнет. Кидаю осторожный взгляд на правую руку и вижу воткнутую в вену тонкую иглу, смотрю ниже и на пальцах замечаю сжимающие приспособления, ведущие чёрной, резиновой нитью к среднему по объёму аппарату, показывающее кажется моё состояние: сердцебиение, пульс, общее состояние. И все показатели в норме. Да и сама я чувствую себя прекрасно. Скорее, даже живее всех живых, правда.         И если я чувствую себя прекрасно, то что я тут делаю? Зачем мне всё это?        Скидываю другой рукой одеяло, в надежде увидеть себя целой. Всё в порядке. Руки, ноги, всё целое. Никаких шрамов, порезов, переломов. Ничего. Я не ощущаю тревогу, потому что наглядно вижу что всё в порядке. Но и всё же некое волнение, от чего я тут - присутствует. Хочу осмотреть себя в зеркале, хочу выйти в больничный холл и расспросить персонал. Осматриваюсь и не вижу кнопки вызова персонала. Чёрт. Лежать и ждать пока кто-то придёт, у меня нет ни терпения, ни желания.         Была не была. Отсоединяю с осторожностью иглу, скидывая ту на пол. Но это всего лишь раствор, восстанавливающий водный и электролитный состав крови. Далее, снимаю зажимы с пальцев, замечая как показатели датчиков начинают резко скакать. Скидываю до конца одеяло и встаю с кушетки, разминая затёкшие мышцы. Вижу зеркало и направляюсь к нему, чтобы разглядеть себя как можно лучше. Подхожу и....и ничего не вижу.         Намёк, что произошло что-то ужасное сразу исчезает. Нет шрамов, порезов и даже безобидных синяков. Приподнимаю рубашку, оголяя тело и тоже ничего нет. Всё целое и даже скажу больше: всё будто стало даже лучше, чем было. Кожа стала мягче, изъяны в виде заживших шрамов пропали, а цвет её стал равномерным. Я обеспокоенно провожу по тем же самым местам по несколько раз, думая что мне всё это кажется, но с каждой минутой убеждаюсь что это не так. Всё наяву и прямо передо моими: сияющими от солнца глазами, розовато-здоровыми щёчками и пухлыми губами. Я вправду кажусь себе лучше во всём, что волнующе радует.        
- И как всё это будет происходить? - неожиданный голос мамы заставляет меня повернуться в сторону двери. Она входит в палату, держа в руках стаканчик с кофе, который она прижимает к шерстяному свитеру, на голове полный кавардак, который она себе никогда не позволяла и очень бледная кожа. Это первое, что я замечаю в ней.         Она неспешно заходит, а за ней следом проходит доктор. Она не замечает меня, посматривая в пол, полностью погружённая в свои мысли. Мы встречаемся взглядом с усатым доктором, который широко округляет глаза, при этом дёргая заострённым усом.        
- Что? - вырывается с его губ, которых плохо видно за усами. И что это значит? Мама поднимает на него опустошённый взгляд, а он кратко дёргает подбородком в мою сторону. Она оборачивается и её взгляд наполняется огромным букетом эмоций. С её рук выпадает стаканчик с кофе, хлёстко падая и растекаясь по полу, а её тело прямиком тянет назад, в крепкие руки доктора.        
- Мама?! - спохватившись, я бегу к ней. Я обхватываю её плечи, осматривая её закрытые глаза. Кожа бледная, губы едва розовые, небольшие круги под глазами, а рядом расположились заметные возрастные морщинки. - Мама! - трясу я её, пугаясь за её внезапное, обморочное состояние.         - Отпусти её. - командует доктор, делая небольшие шаги в сторону кушетки. - Её нужно уложить на кушетку. - я еле отпускаю её, следя за тем как доктор лихо перекладывает её ослабшее тело туда, где только недавно лежала я.         - Что с ней? - я стою и наблюдаю за тем, как доктор достаёт из кармана какой-то удлинённый предмет, похожий на карандаш, снимает с него колпачок и подносит к её носу.        
- А сама то как думаешь? - грубоватый тон доктора начинает мне не нравится, но мама беспокоит меня куда больше. Она начинает вдыхать запах этого самого предмета, а её глаза неторопливо открываются. Я подхожу ближе, обеспокоенно посматривая на неё. Она слабо моргает, уводя нос в сторону от сильного запаха нашатыря. Она подозрительно смотрит на меня, прищуривая глаза.        
- Ракель? - шепчет она, приподнимаясь с кровати. Её ещё чуть шатает, но она пересиливает себя, встаёт с кровати и подходит ко мне. Её глаза наполняются жидкостью, от чего я хочу обнять её, успокоить, что делаю к ней шаг, но неожиданно вместе ожидаемого тепла, следует пощёчина. Такая горячая, пропитанная ненавистью пощёчина.         - За что? - прикладываю я руку к горящему месту, делая шаг назад, подальше от разъярённой мамы, которая готова вот-вот накинуться на меня. Жалость к себе и предательство мамы дают о себе знать в форме жидкости, выступающей с глаз. Действия, слова любящего человека - самые обидчивые. Их невозможно стерпеть. Они отдают в самое сердце.         - За что?! - язвительно переспрашивает она, а нерв под глазом заметно дёргается. Её голос наполнен обидой, злостью, сумасшествием. Сейчас начнётся то, чего я всю жизнь избегаю.         - Мама, успокойся. - дрожаще произношу я, косо поглядывая на наблюдающего за нами доктора. Господи, да останови ты её! Останови всё! Не хочу этого переживать.       
- Успокоиться? - снова нервно переспрашивает она меня, будто я говорю какой-то немыслимый бред. - Да ты хоть знаешь что я пережила?! - срывается она на крик, делая шаг ко мне. Я от неё, боясь новой пощёчины или чего хуже. - Ты могла оставить меня одну! - замахивается она, толкая меня от обиды в грудь. Я пошатываюсь, продолжая ощущать касание её рук, которые она уже убрала.        
- Не неси бред. Какой одну? - защищаюсь я как могу, поджимая под себя губы. - Прекрати уже всё утрировать. - её брови ползут вверх от моего хамства, которое для меня не считается хамством совсем! Мне обидно и всё. - Я же тут! Не видишь? - нервно показываю я на себя руками. - Я жива, здорова. На мне даже царапинки нет.